— Знаете, в данный момент Игорь Афанасьевич в отъезде. Он в командировке, в Румынии. В Байя-Маре. Вернется только седьмого октября. Если хотите, вы можете ему перезвонить по номеру… — человек назвал номер. — Всего доброго.

Смольный торопливо записал, но не номер, а название города и дату возвращения. Затем он позвонил в справочную и выяснил код города Байя-Маре, Румыния. Код, число и месяц возвращения несуществующего Игоря Афанасьевича и составляли нужный ему номер телефона. Этот номер Смольный и набрал.

— Я нуждаюсь в ваших услугах, — сказал он, как только на том конце сняли трубку.

— А вы кто, простите?

— Я школьный друг Игоря Афанасьевича. Фома Игнатьевич Бубликов.

— Правда? — Голос мужчины наполнился искренним недоумением. — Что-то не припоминаю такого.

— Мы встречались с ним в прошлом году, когда он попал в больницу с приступом аппендицита. Его забрали прямо из моего дома.

— Я слушаю вас, — ответил мужчина.

— Мне нужны ваши услуги.

— Когда?

— Завтра утром. Но приехать он должен Сегодня вечером. — Смольный назвал место встречи. — Расценки я помню.

— Хорошо, — ответил мужчина. — Игорь Афанасьевич подъедет.

Специалист, которому звонил Смольный, был профессионалом очень высокого класса. Гонорары он брал высокие, зато гарантировал результат.

Единственная накладка, о которой знал Смольный, случилась у Специалиста в прошлом году. Он убрал не того человека, но это не его вина. Просто не было времени на подготовку, работать пришлось с колес, а сведения о жертве оказались липовыми.

Теперь можно было уходить.

Смольный отодвинул занавеску и… отпрянул. У соседнего подъезда стояли менты. Опера из ОВД — Смольный их знал. Девка эта, волчица, и еще один. Хохотун ср…ый. Кое-кому из его пацанов этот весельчак гнилой зубы повыбивал, тварь паскудная.

Смольный почувствовал, как у него мощно и быстро заколотилось сердце. Он испугался. Не ментовки, конечно, и не срока шального. Смольный боялся Крохи и Козельцева, влияние которых на жизнь за забором было ничуть не меньшим, чем на жизнь вольную.

Смольный отодвинул занавеску, посмотрел вниз. У соседнего подъезда стоял «уазик» с включенной мигалкой. Голубоватые всполохи прыгали по асфальту. Вокруг собралось человек десять народу. Ботва — она до зрелищ охочая.

Смольный взял со стола «ТТ»…

Щелкнул кодовый замок на подъездной двери. Катя, Лемехов и участковый просочились в воняющую сыростью и кошками темноту.

— Лейтенант, — Катя прислушалась к подъездной тишине, — пару понятых подберите.

— Хорошо, — шепотом ответил тот, приоткрыл дверь подъезда, поманил кого-то пальцем.

Катя поднялась на второй этаж. Дверь нужной квартиры оказалась железной. В центре темнел дешевый глазок. Лемехов поднялся на пару ступенек, чтобы не попасть в поле обзора.

— Заметит, — прошептала Катя.

— Не. Глазок — говно. — Лемехов послюнявил палец, потер его об пол, затем развез грязь по линзе. Получилось мутно, с разводами. — Теперь хрен чего увидит. — В квартире вдруг заиграла музыка. Прошаркали шаги. — Кто-то есть.

Катя перегнулась через перила.

— Женщину приведите, — сказала она громким шепотом.

— Мать, ты с ума сошла, — сделал страшные глаза Лемехов. — А если он стрелять начнет?

— Не начнет. Ему шум просто так поднимать тоже не с руки.

Над перилами появилась голова участкового. Лицо серое, и на нем грязно-рыжие пятна веснушек.

— Звали?

— Я женщину звала, — окрысилась Катя.

— Здесь стоит…

— Давайте ее сюда.

На площадку поднялась перепуганная полненькая женщина. Одета не то в халат, не то в странный сарафан. Одним словом, в нечто непонятное, застиранно-голубого цвета.

— Позвоните, скажите, что вы соседка и что вас залили, — сказала негромко Катя. — Как только начнут открывать, сразу сделайте шаг назад. — Женщина судорожно кивнула. — Не бойтесь. Мы рядом.

Женщина снова кивнула, нажала трясущейся рукой на кнопку звонка. Брямкнула ломано трель. Музыка смолкла. За дверью послышались шаги.