Каков же вывод — обитаем остров или нет? Судить окончательно можно будет лишь через энное количество лет. Предстоит проделать огромный объем работы, собрать обширнейший материал.

Биологам надлежало обследовать все, что служило пищей для островитян бывшего королевства Ралик на севере Маршаллова архипелага. За сутки бикиниец вдыхает столько-то кубических литров воздуха, выпивает два литра дождевой воды и сок десяти кокосовых орехов, съедает 400 граммов плода хлебного дерева, 100 граммов ароурута и таро, 200–300 граммов рыбы. Это обычно. Но ведь есть и праздники, когда режут поросенка и кур, а они тоже могли оказаться зараженными. Кроме того, излюбленные деликатесы — черепашьи яйца и пальмовые крабы. Нельзя исключить, что какой-нибудь лакомка не объестся этой снедью… Оперировать средними данными в вопросах здоровья опасно.

Образцы пищи из коллекции Дональдсона были высушены в лаборатории; определялось содержание радиоактивных элементов в грамме сухого вещества. Одновременно биологам предстояло выявить «максимально допустимые дозы поглощения».

Б стерильные вольеры поместили более тысячи крыс, которых не только подвергли облучению, но и кормили радиоактивной пищей. Затем наблюдали, какие изменения происходят в организмах животных на разных стадиях заражения. Статистическая кривая показывала, какое количество поглощенных пикокюри поражало костный мозг, кроветворные органы и железы. Отмечалась также частота появления злокачественных образований в зависимости от дозы.

В мякоти кокосовых орехов содержание стронция-90 (период активности — 28 лет) было весьма незначительным: 0,90 пикокюри на грамм. А вот плод пандануса содержал уже 160 пикокюри на грамм.

С рыбами осложнений не возникло: в их тканях оказалось мало цезия-137 и стронция-90. Оба вещества концентрировались в основном на суше. Так, в панцирях пальмовых крабов Дональдсон выявил содержание до 2300 пикокюри в грамме сухого вещества. На Бикини, как и на Ронгелапе, на крабов был наложен строжайший запрет.

Крабы стали хорошими индикаторами радиоактивного заражения природной среды. Максимально допустимая суточная доза равнялась 88 пикокюри. Прожорливый краб накапливал из растений и минеральных солей почвы необходимые для «производства» панциря элементы, а с ними стронций-90. Периодически во время линьки он сбрасывал с себя скорлупу — таким образом, радиоактивные вещества снова проникали в землю. Растения «обманывались», принимая стронций и цезий за кальций и калий.

Неизвестность витала над будущим. Ученые не были уверены, сумеет ли время залечить все раны. Экспериментаторы еще не обладали данными о влиянии слабых доз радиоактивности на генетический аппарат. Разве можно определить действие одной выкуренной пачки сигарет на жизнь человека? Никто не мог взять на себя смелость утверждать, что даже незначительное воздействие радиоактивности не отражается на генетическом материале. Риск появления дефектных генов в последующих поколениях не исключался.

С некоторых пор сказочника дри-канана стали посещать во сне кошмары.

Вот он выходит из церкви и хочет спуститься к морю. Но ноги сами почему-то ведут его к центру острова. Каждый шаг стоит неимоверных усилий. Шум волн не доносится больше до его ушей… Обессиленный, он надает на землю и ползет, ползет. В рот набивается песок, солнце немилосердно печет голову. Агония близка. Он вот-вот умрет от солнечного удара, так и не ощутив ласковой прохлады моря.

Вокруг какие-то гигантские белые скелеты, застывшие в странных позах, — чудовищное зрелище. Должно быть, по этому пути страданий двигались и другие существа, так и не сумевшие достичь заветного моря.

Он слышит мощный вздох. Нет, это не он испустил дух. Перед ним на песке лежит умирающая зеленая двухметровая черепаха. Ей уже лет сто, но она могла б прожить еще два века. Ее не ранил человек, она не попалась в ловушку — ее убило солнце, как и других ее сестер, очутившихся в центре острова. Старый алаб заползает на кладбище морских черепах. Нет сил шевельнуть рукой или ногой, чтобы прийти на помощь издыхающему существу.

…Раньше мы знали песни, помогавшие черепахам доползти до берега. Я знал их наизусть и часто пел на языке ларойдж. Но ни один звук не вырывается из пересохшего горла!

Когда мы жили в краю Ламорен и духи предков хранили нас, я часто видел на рассвете, как черепахи медленно ползут к морю. Ночью они выбирались на песок и зарывали яйца, а потом возвращались в родную стихию.

Черепахи потеряли чувство ориентировки. Они забыли «путь жизни». Либокра отравила водоросли, которыми они питались, и их разум поразил недуг…

В другую ночь сказочнику снилось, будто он идет по тысячам птичьих яиц, из которых никогда не вылупятся птенцы. Большие фрегаты и хохлатые рифовые цапли напрасно высиживали потомство. Старик считал' полнолуния, тревожился вместе с птицами. Но однажды поутру птицы улетели, бросив яйца.

В кошмарах алабу грезилось, что он видит рыбу с выпученными глазами, которая карабкается по стволу пальмы за насекомыми и застревает в ветвях, не в силах спуститься.

— Скажи нам, где все это происходит? — спрашивали его юные слушатели. — Назови имя этой земли. Может быть, это Бикини?