Москва, улица Горького, дом 41.

20 августа 1941 года. 23:47.

Тяжелая дверь лифта солидно лязгнула за спиной, и свет в кабине погас.

«Черт! Как на звук тюремной решетки похоже! — подумал Павел. — А может, ну его? Всего-то на два этажа спуститься — и все, я дома! Сделаю вид, что от усталости не ту кнопку нажал. Нет! Так не пойдет! Достало в одиночку болтаться, как известная субстанция в проруби!»

Палец вдавил кнопку новомодного электрического звонка, и из-за усиленного полотна новенькой (дом сдали всего два года назад) двери еле слышно долетела бодрая трель, так не похожая на вялое треньканье привычного механического звонка, что был установлен в его собственной квартире.

Ждать пришлось недолго, и, к удивлению позднего гостя, дверь открыл не охранник, а сам хозяин квартиры.

— Пал Анатолич, чего это ты на ночь глядя? Или стряслось чего? — Форменные галифе соседствовали на выглянувшем с домашним халатом.

— Извините, Всеволод Николаевич, что без предупреждения. Посоветоваться с вами хочу.

— А чего не в Наркомате? Хотя ладно, проходи. Все одно — ложиться я не собирался еще. Да и рано сегодня уехал. — Первый зам Берии шагнул в сторону, пропуская Судоплатова в квартиру.

В просторной прихожей Павел остановился, не зная, в какую сторону идти.

— На кухню проходи, туда — до конца коридора. Чаем угощу, — подсказал комиссар госбезопасности. — Лидия в отъезде, а домработницу я уже отпустил.

— Ну говори, с чем пожаловал? — поставив чайник на плиту, спросил Меркулов.

— Посоветоваться надо.

— Это я уже слышал. Ты, Павел, не мнись, а говори прямо. Раз уж пришел, так чего кота за известное место тянуть?

— Вы, Всеволод Николаевич, «синюю тетрадь» читали?

— Не успел еще, только пролистал. — Достав из коробки папиросу, начальник ГУГБ присел на подоконник и, открыв форточку, закурил.

— У вас, насколько я знаю, образование университетское, да и гимназию вы окончили. Не то что я — от сохи…

— Не прибедняйся, товарищ Судоплатов, не идет тебе! — махнул рукой Меркулов.

— Есть мнение, что члены группы «Странники» — люди тоже образованные. Вот и подумалось мне, что, как известно, рыбак рыбака видит издалека…

— Понял я тебя! Давай сюда эту волшебную тетрадку! — усмехнулся замнаркома. — А ты чаю нам пока сообрази, чашки в буфете… — И Меркулов погрузился в чтение.

«Черт! Дурака я свалял или, наоборот, выход из сложившийся ситуации нашел? — думал Павел, наливая кипяток в красивые, китайского фарфора, чашки. — Ведь я фактически „запряг“ замнаркома на меня работать!»

Поставив чашки на стол и опустив меркуловскую заварку в изящном ситечке, Судоплатов устроился на стуле — судя по всему, ждать предстояло долго. Однако вышло иначе — не успел он допить первую чашку, как Меркулов соскочил с подоконника и подошел к столу:

— Мне кажется, что ничего нового я тебе, Павел, не скажу. — Он бросил тетрадь на стол и, взяв чашку, сделал большой глоток. — Наши спецы наверняка это уже говорили, так что на откровения не рассчитывай. Люди писали разные. Один — точно с химией хорошо знаком, да и инженерному делу обучался, обороты специальные уж больно легко использует. Врач у них тоже не из фельдшеров. Языками владеют — это тоже сомнению не подлежит. Все вставки на иностранных языках скорописью сделаны, без разрыва.

— То есть?

— Ну у тебя, как я помню, с иностранным не очень, так?

— Верно, — нехотя согласился Павел.

— Так вот, — замнаркома пододвинул к нему пустую чашку — обнови, мол, — если тебя заставить писать донесение, основанное на чужой и непонятной информации, да еще со вставками на немецком или английском, то по почерку будет заметно, где ты писал гладко, а где останавливался и усилия прилагал. А у них ровненько так, без затыков. Ясно?

— Вполне.

— Соответственно, на мой взгляд, возможны два варианта: или для составления этого донесения они привлекали специалистов, или сами члены этой группы компетентны в соответствующих отраслях. Что скажешь?

— Некоторые почерки в тетради сходны с имеющимися у нас образцами.

— Значит — второе… — Начальник Главного управления госбезопасности внезапно замолчал, словно не мог решить, стоит ли говорить дальше. Он глубоко вздохнул, вытащил из пачки еще одну папиросу, раскурил и, наконец, сказал: — Но это не главное, Паша. — Клубы табачного дыма окутали голову Всеволода. — Пришла мне тут кое-какая информация о твоих подопечных. В обход известных тебе каналов. От Зайцева. — Услышав эту фамилию, Судоплатов напрягся. — Из-за того, что кругалями она шла, немного припозднилась. Но завтра в приемную ко мне человека пришли — ему передам.