Но Слава подталкивала: не сиди, как клуша, займись собой, похудей, смени причёску, сделай подтяжку лица, а потом придумай новый, интересный проект и иди с ним к начальству. Легко сказать! Ну, похудеть, допустим, можно, если очень постараться, причёску сменить тоже нетрудно. На подтяжку всё равно нет денег. Но труднее всего придумать новый проект. Ничего свежего и оригинального в голову не приходит, все уже есть, все уже другие сделали. Слава же считала, что существующие женские передачи рассчитаны только на две категории – на туповатых домохозяек и недоразвитых девочек–подростков. А если, говорила она, я ни к той, ни к другой категориям не отношусь, то и смотреть мне у вас нечего. Вот сделай, подзуживала, такую передачу, чтобы меня заинтересовать.

— Это что же за передача должна быть? Гордон в юбке?

— Зачем так сложно? – возражала Слава. – Но и упрощать не надо, не у всех же на уме только то, как выйти замуж за богатого, да как извести соперницу. Почему бы не сделать цикл передач о великих женщинах, ну, пусть не великих, но выдающихся?

— У–у… Опять ты со своими великими! Ну, о ком, например?

Слава обещала представить список.

И в следующий приезд позвала Тамару к себе и за чашкой кофе, как бы между прочим, протянула ей листок. Томчик пробежала глазами и не могла скрыть улыбку.

Княгиня Ольга… царица Тамара… боярыня Морозова…Екатерина Дашкова… Софья Ковалевская… Мария Башкирцева… мать Мария (Кузьмина–Караваева)… Заканчивался список Анной Ахматовой, про которую Слава сказала, что она и есть последняя великая русская женщина. При этом призналась, что сама удивлена, как их, оказывается, мало – на одном листке уместились.

Томчик только головой качала: она не потянет, и вообще, такой проект не для местного телевидения, здесь и видеоматериала-то нужного не подберёшь. И потом… Она совсем не уверена, что кому-то это действительно будет интересно. Да? Ну, как хочешь, а я бы на твоём месте попробовала. Ну так попробуй, у тебя-то точно получится! О чём ты говоришь, ты же знаешь, что я не могу.

— На самом деле она смогла бы, ещё как бы смогла, ведь она талантливее меня. И зря Володя…

Тут у Захарова зазвонил сотовый.

— Да, нашёл, — сказал он в трубку. – Вот как раз выясняю. Я перезвоню.

Тамара смотрела с тревогой и любопытством.

— А вы случайно не знаете в окружении вашей подруги такую женщину – крашеная блондинка лет тридцати пяти? – спросил вдруг Захаров. — Симпатичная, ухоженная…

Тамара пожала плечами, подумала.

— Может, Инна?

— Что ещё за Инна?

Слава как-то знакомила её с похожей девушкой. Это было летом, в августе. По дороге на студию Тамара зашла на минутку в кафе на Приморском бульваре, а они там сидят – Слава и эта блондинка. Тамара подсела, выпила с ними кофе и побежала, потому что уже опаздывала. Но блондинку эту она хорошо запомнила, очень уж они душевно беседовали, Томчик даже позавидовала. Она потом домой ей позвонила и спросила, кто это такая была. А Слава сказала: я как-нибудь поближе тебя познакомлю, с ней можно интересную передачу сделать. И все, больше они к этому разговору не возвращались.

— То есть вы не в курсе, кто она и чем занимается? Жаль. Очень она нам нужна, эта девушка.

— А вы спросите у Славиной сестры, она тоже там была, втроём они сидели.

— Что ж вы сразу не сказали! А сестра какая, Мила или Лана?

— Нет, Милу и Лану я хорошо знаю, а это какая-то другая, Валя, то ли Галя…. Но она её тоже сестрой называла.

Ближе к вечеру Лёня приехал на Инжирную должить В. В. некоторые промежуточные результаты и нашёл его лежащим на диване. Рядом, на журнальном столике, находились флакон с корвалолом, какие-то таблетки и аппарат для измерения давления. Видно было, что чувствует он себя гораздо хуже вчерашнего. Этому, как оказалось, предшествовала беседа с Аннушкой.

Узнав, что Мируся не ночевала дома, В. В. пытался выяснить, как могли Аннушка с Костей этого не заметить. Аннушка закатывала глазки, тряслась и бубнила одно и то же, что всегда встаёт рано, ещё семи нет, чтобы полить из шланга двор и цветы, а в субботу нарочно не стала поливать, чтобы не шуметь, потому что хозяйка обычно долго спит утром, она и подумать не могла, что её уже нет в доме…

Надо было понимать так, что пока в кабинете, где Мируся возилась с куклами, горел свет, Аннушка тоже бдела, но как только свет там погас, она решила, что хозяйка улеглась, и тоже завалилась спать и проспала, видимо, часов до восьми. Мируся за это время успела уехать, вернуться и снова уехать, но ни Костя, ни Аннушка ухом не повели. Зачем же они тут находятся в таком случае? Ведь так кто угодно чужой может залезть во двор…

— Та не! – упрямо твердила Аннушка. — Я ж с полседьмого всегда на ногах.

Ничего не добившись, В. В. отпустил её и тут почувствовал, что сдавило сердце, пришлось принять таблетку коринфара и лечь.

Но спокойно полежать не дали, раздался очередной звонок из Москвы, ему вообще без конца звонили, и сам он то и дело звонил, и кое–какие вопросы удавалось решить по телефону, но были и те, что требовали его личного присутствия, он нервничал, дёргался, обещал буквально завтра–послезавтра быть на месте, сам не зная, когда в действительности наступит для него это завтра.