Маринка встретила меня первой. Она уже, видимо, забыла о трагедии, постигшей ее, потому как находилась в приподнятом состоянии духа. Она бодро шныряла по приемной, напевая под нос песню Филиппа Киркорова «Пташечка моя», видимо, чтобы хоть как-то компенсировать потерю своих любимых компакт-дисков.

— Ну что? — непринужденно спросила она у меня. — Как там бизнесменша?

— Посадили ее, — устало сказала я, бросая сумочку в кресло и плюхаясь туда же.

— Да ты что! — лицо Маринки сразу же посерьезнело.

Подхватив кофейник и быстро наполнив две чашки кофе, она подскочила ко мне и протянула одну из них.

— Рассказывай, рассказывай же! — возбужденно затормошила она меня.

— Ох, да что рассказывать! — попробовала отмахнуться я. — Приехали, там милиция… Обыск провели.

— Она мне сразу не понравилась! — высказалась Маринка. — За что ее взяли-то?

— Наркотики, — односложно выдохнула я и достала сигареты.

— Оп-паньки! — торжествующе хлопнула в ладоши Маринка. — Попалась, пташечка! Вот они, бизнесменши хреновы! А какой овечкой прикидывалась, а, Оля?

Маринка вскочила с кресла и радостно закружилась по приемной. Эта история, вне всякого сомнения, привела ее в восторг, и она устремилась в фотолабораторию к Виктору, желая немедленно поделиться с ним приятными новостями. При этом она совсем забыла, что, когда фотограф работает у себя, дверь открывать нельзя. Вслед за Маринкиным движением раздался какой-то неопределенный звук. Видимо, так Виктор выразил свое удивление и недовольство. Затем, увидев, что явилось причиной, он высказался более конкретно:

— Твою мать-то, блин!

Признаться, я никогда не слышала от нашего молчуна столь длинной фразы. Это, согласитесь, был показатель того, какие страсти кипели внутри Виктора в данный момент!

Маринка была ошарашена не менее моего, потому что застыла на пороге лаборатории с открытым ртом на несколько секунд. Затем изумленно протянула:

— Вик-тор!

После чего круто повернулась, обиженно вздернула нос кверху и гордо удалилась на место курьера Ромки, демонстративно включив компьютерную игрушку. Она осталась там сидеть до конца рабочего дня, усердно шмыгая носом так, чтобы было слышно в лаборатории.

Я прошла к Сергею Ивановичу и поинтересовалась, как идут дела. Выяснилось, что Кряжимский уже закончил работу над заполнением подвала, чем несказанно меня порадовал. Впрочем, другого я от него и не ожидала — педантичный трудоголик, патриарх нашей редакции ответственный секретарь Кряжимский всегда относился к работе более чем ответственно, оправдывая в полной мере свою должность.

— А что у вас, Ольга Юрьевна? — полюбопытствовал он в свою очередь.

Я рассказала все как было и вздохнула.

— Ситуация очень неоднозначная, — помолчав, выдал Сергей Иванович. — Как вы намереваетесь поступить? Писать статью в защиту или нет?

— Нечего помогать всяким аферисткам! — крикнула вездесущая Маринка.

Мы одновременно посмотрели в ее сторону, потом друг на друга. Я пожала плечами.

— Не знаю, Сергей Иванович, — призналась я. — И, честно говоря, не хочу сегодня об этом думать. Ну его, это дело! Оно оставило в моей душе неприятный осадок. Давайте лучше поедем ко мне домой и устроим небольшой праздник. А то и у Маринки сегодня настроение на нуле — заодно и ей поднимем тонус.

— Отлично! — влетела Маринка, схватила меня за плечи и закружила по комнате. — Отлично, Оля, отлично! Ты всегда знаешь, что предложить! Испечем торт… Нет, не будем возиться, лучше купим в супермаркете. Скажем, «Киевский»! Или нет, лучше такой, знаете, в форме… — Она остановилась, перебирая пальцами.

— В форме змеи, — подсказала я.

— Что? Какой змеи? — уставилась на меня Маринка, потом, поняв, что я шучу, махнула на меня рукой. — Да нет же, вечно ты выдумываешь! В форме сердечка! Это будет выглядеть очень романтично, правда?

— Правда, — согласилась я.

— И мороженого купим! Сразу две большие коробки! Апельсинового и шоколадного! — загорелись глаза у Маринки.

— Чудесно, только вот кто все это проспонсирует? — скептически спросила я, догадываясь, что у Маринки сейчас нет ни гроша, так как все средства наверняка ушли на ее хмыря.

— А Виктор на что? — резонно заметила Маринка и хмыкнула. — Для мебели, что ли?

В общем, к шести часам мы все вышли из редакции и собрались ехать ко мне домой. Виктор, выслушав Маринкины щебетания по поводу того, что ей хотелось бы отведать, молча перевел взгляд на меня.