— Фамилию какую писать?

— Чуев, Геннадий Иванович Чуев.

— Имя менять не хочешь, только фамилию?

— Мне так удобнее.

Через полчаса приятель протянул ему корочки.

— На, гляди, какой красавец.

— Угу. — Назаркин придирчиво оглядел ксиву. — Ты это… сделай так, чтобы оно не выглядело совсем новеньким.

— Просьба клиента — закон. — Он стал тереть чем-то бордовые корочки, потом капнул на них вонючую жидкость и опять потер. — Один момент, последний штрих художника.

Назаркин остался доволен.

— Ничего нового, все старо, как мир, — философствовал знакомый. — При развитом социализме на такую наживку дурочек ловили, в перестройку и в нынешнее время тоже.

Под это напутствие Назаркин отправился на Клязьму.

Уткнувшись в газету, он наблюдал за высокой стройной девицей, которая прогуливала маленькую девочку. Няня не казалась легкой добычей и дурочкой не выглядела, но он был уверен в себе.

«Если ей не надоели эти сюси-пуси, то я перестал разбираться в женщинах и потерял квалификацию», — подумал он, плотоядно поглядывая на пышную грудь жертвы.

Он встал со скамейки и небрежной походкой двинулся к девушке с ребенком.

Свернутая газета упала на дорожку аккурат в нужном месте. Он поднял ее и встретил любопытный взгляд няни.

Назаров лучезарно улыбнулся:

— Вы восхитительно смотритесь на этом фоне. Настоящая мадонна с младенцем.

Девушка не смутилась, и Бакс понял, что на верном пути. Квалификацию он не утратил.

— Никакая я не мадонна, просто няня, и ребенок этот не мой. — Она помедлила. — А вы, наверное, художник?

— Почему вы так решили?

— Здесь много художников.

— И вам многие предлагают написать ваш портрет?

— Ну, не многие, — смутилась она.

— Увы, я не художник. — Он сделал хорошую паузу. — Я всего-навсего скромный помощник режиссера. Наша киностудия называется «Метеор», может, слышали?

— Да, кажется, — неуверенно ответила она.

Назаркин видел, что его нехитрая приманка сработала. «Все старо, как мир», — вспомнил он слова приятеля. Сейчас ему было не до философии. Пришла пора активных действий.

— Ох, извините, забыл представиться. — Он вытащил свое удостоверение. — Чуев Геннадий. Для вас просто Гена.

— Оксана. — Она протянула свою мягкую ладошку.

— Какая у вас нежная кожа, — искренне восхитился он.

Он не был настойчив, но когда сказал, что прибыл сюда в гости к приятелю и скоро уедет, она огорчилась.

— Ваши хозяева отпускают вас погулять одну или только с ребенком?

— Вечером я свободна.

— Чудесно. Я хочу пригласить вас на ужин, надеюсь, вы не откажетесь. Где здесь прилично кормят?

В ресторане он был любезен, но рук не распускал. Клиент должен созреть. Он не говорил банальных комплиментов, был даже сдержан, чем заинтересовал ее еще больше.

На «ты» они перешли лишь к концу ужина. Он ждал, когда она начнет изливать перед ним душу. За этим дело не стало.

— Нет, конечно, я не мечтала стать няней. Школу закончила, попробовала поступить в театральный, но не прошла по конкурсу.

— Здесь или у себя на Украине? — деловито спросил Назаркин.

— У себя, конечно. Кто меня здесь возьмет?

Назаркин задумчиво смотрел на девушку.

— Оксана, а ты не хотела бы сниматься в сериале?

Он даже сам удивился, до чего правдиво звучал его голос. Он бы сам себе поверил.

— Это шутка?

— Нет. Дело в том, что мы собираемся снимать многосерийный фильм. Я только сейчас понял, что ты нам можешь подойти. Нет, не на главную роль, конечно, хотя… — Он задумался. — Надо сделать пробы. Не все зависит от меня. Короче, главную роль не гарантирую, но хороший эпизод — вполне.

— Это возможно? — Она уставилась на Назаркина. — Я ведь говорю с украинским акцентом.

— Это как раз то, что нужно. А где, ты думаешь, находят актеров? Не все студию МХАТ закончили.

— Я работаю, — неуверенно пояснила Оксана.

— Твоя работа — не помеха. Съемки должны начаться через месяц, к тому времени придумаем что-нибудь, если, конечно, пробы пройдешь. Ну как?

— Я… очень… — Она покраснела от радости.

Неужели это тот самый шанс, за которым она приехала в Москву? А почему бы и нет, в конце концов? Не боги горшки обжигают!