– Danell? – уже требовательнее, пытаясь выдавить ответ из своего повелителя, произнес эльд.

Владыка, привычно отбросив пепельно–белую челку, посмотрел на говорившего с некоторым удивлением. Этого светлого он не знал лично, хотя его и рекомендовал предыдущий Мастер. Что ж, значит, не ошибся старый эльф, не зря указал на этого мальчишку. И раз так, то есть шанс еще сыграть! Пусть не сейчас, пусть на подготовку и восстановление уйдут годы, но они выживут – выживут и отомстят! Уж что-что, а времени у них теперь много. Очень–очень много. — Сколько смогло уйти? — Три сотни операторов, из них пятеро подходят на роль эмиссаров. И около двадцати создающих. К сожалению, истинных мастеров среди их числа нет. — Себя считал? – Несколько оживившись, Владыка посмотрел на эльда. Тот, встретив чернильно–черный, лишенный даже намека на что-то живое взгляд повелителя, невольно вздрогнул, но ответил, не колеблясь: — Нет. — А ты наглый. Но мне это нравится, это качество совсем не помешает новому Мастеру. — Как скажете, danell.

Владыка лишь скривил красиво очерченные губы. Улыбаться он уже давно разучился, что, впрочем, никого в его окружении никогда не удивляло. Они все были детьми произошедших событий и последней войны… войны, которая так и не закончилась. По крайней мере, пока жив хоть один из них, они не отступятся. — Уходим, – резко приказал Владыка, а сам посмотрел на Хрустальные Пики, туда, где навеки осталось его сердце. Но когда-нибудь они вернутся. И тогда никто больше не посмеет встать у него на пути! Так решили боги – и ни у кого нет права оспаривать их волю!

Да, война будет продолжаться до последнего. Просто теперь это будет другая война…

Свет ослеплял. Он кипящей лавой бежал по жилам, заставлял болезненно вздрагивать от каждой новой ласки другой – противоположной – сущности…

Но это было несущественными мелочами по сравнению с… ней. Кошка. Обычная дворовая кошка, невнятно–серая с белыми проплешинами. Вот только она была мной. Ну, или что вернее – частью меня. Уже ненужной мне частью…

Вот только почему-то она отказывалась это признавать даже сейчас. Вместо обид и рассерженного шипения «воплощенная суть» терлась головой о мои ноги и виновато мурчала… Такое было впервые за все время нашего вынужденного сотрудничества. Вот только отступать я все равно не собирался. Довольно с меня почти божественной силы – уж больно много проблем она с собой приносит.

Я опустился на корточки и пригладил вставшую дыбом серо–полосатую шерстку на спинке зверька. — Ну что? Поняла наконец, что теряешь? Поздновато вышло, – негромко произнес я, вглядываясь в льдисто–голубые глаза кошки. Та умоляюще смотрела на меня, словно надеясь, что я еще передумаю. Но нет – все взвешено и выверено тысячу раз – уже поздно отступать.

И я, в последний раз ласково почесав преданно подставленное под пальцы горло, набросил ей на шею поводок, сплетенный из двух веревок – ослепительно–белой, сияющей, и матово–черной, словно впитывающей свет. — Ты твердо решил уйти? – внезапно разорвал тишину голос, который я ожидал услышать меньше других. Вот так номер: сама Судьба решила поприсутствовать на моем отречении. Не ждал. Действительно не ждал. — А вы все еще сомневаетесь, danely?

Мой вопрос богиня проигнорировала, лишь несколько раздраженно дернула головой, от чего ее темные волосы рассыпались по плечам в очаровательном беспорядке. Надо же, ради меня даже потрудилась материализоваться в этом мире полностью, кажется, протяни руку, и ты сможешь коснуться ее смуглой, сияющей неземным светом кожи, а если повезет, то и запечатлеть поцелуй на тонких изящных пальчиках протянутой в приветственном жесте ладони. Иллюзия. Это просто очередная иллюзия. Она – всего лишь женщина, не больше и не меньше, а вся власть, вся ее ослепляющая сила – лишь рябь на воде, отражение… Отражение чего? Я так и не понял, но я, наверно, как никто, был близок к разгадке этой тайны. Должно быть, за это она меня и покарала… Покарала своей любовью. Сложно быть игрушкой богини. Слишком мало свободы это дает. И слишком много ответственности налагает. — Как я и думала, ты оказался трусом – трусом и слабаком! – Голос богини звучал довольно, словно она только что выиграла партию, которую уже давно считала впустую потраченным временем. — Как вам будет угодно. – Сегодня я не собирался спорить. Да и что скрывать – сам я был склонен думать так же. Но уж лучше выставить себя ничтожеством в чужих глазах, чем идти предначертанным путем…

А ведь именно этот мой выбор из двух дверей третьей и раздражает вас, danely, иначе вы не явились бы сюда самолично. Пусть только в такой мелочи, но я обошел вас. И что это, если не победа? Я обыграл вас на вашем же поле. А значит, несмотря ни на что, мне есть чем гордиться, верно? — Что ж, в таком случае давай заканчивать с этим, – приказала богиня и требовательно протянула руку. Я невольно засмотрелся на нее. Сейчас я, как никогда, сомневался в том, что победил: не выглядела она проигравшей, скорее уж удовлетворенной и немного нетерпеливой, словно боялась, что я в последний момент передумаю…

Не передумаю. У меня просто нет иного выхода. Уж лучше я откажусь от всего сейчас, чем стану тем, кем суждено. И если все, что надо совершить ради этого – отречься от своей силы и от крови, вскипающей в жилах, то я сделаю этот шаг, не тратя времени на раздумья.

Я перевел взгляд на плененного мною зверя. Голубые глаза смотрели на меня умоляюще – умоляюще, но уже как-то безнадежно. Она поняла, что я твердо решил отказаться от нее и от всего, что она символизировала.

Прости, родная, но так действительно будет лучше. И спасибо тебе за компанию – думаю, какое-то время нам даже было весело вдвоем… — Ну же! Хватит в гляделки играть! – нетерпеливо топнула богиня.