Я сгребаю сдачу, встаю, криво улыбаясь. Последние несколько месяцев я все больше замыкаюсь в себе, а из нее энергия бьет ключом, я за ней с трудом поспеваю. Чтобы набить себе цену, говорю как можно более безучастно, что у меня были планы, но я могу их изменить.

И произношу очередную банальность: предоставим все случаю, до сих пор он нам вроде улыбался.

— Нет.

Ее лицо вдруг стало совершенно серьезным. Исчезли чувственность, нетерпение, напор. Эта серьезность придает ей сходство с побитым ребенком. Она кажется хрупкой, такой я ее еще не видел.

— Что нет?

— Это не случайно.

Она открывает дверцу, подталкивает меня внутрь, называет шоферу адрес и садится рядом со мной.

— Ты не случайно заменил Максимо.

— Правда? У него часто бывают проблемы?

— Нет у него никаких проблем. Ему пятьдесят семь, но он по-прежнему один из лучших в своем деле. Он получил три «Золотых пениса» на фестивале в Гамбурге. Вообще-то, это свинство с моей стороны. Но прежде всего я должна думать о себе.

В потоке фраз я пытаюсь уловить хоть какой-то смысл, чтобы понять, к чему она клонит. Когда на светофоре загорается красный, она берет мою руку и начинает загибать мне пальцы.

— Только никому об этом не говори, я нажала на точку О.

— На что нажала?

— Есть такая точка в акупунктуре. «О» значит «out». Надавливаешь между двумя позвонками, вот здесь, и за три секунды у парня пропадает эрекция.

Я сглотнул и поймал взгляд шофера, который таращился на нас в зеркало заднего вида.

— Зачем ты это сделала?

— А ты как думаешь?

Я смущенно отвожу глаза, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Ты… ты хочешь сказать, что, увидев меня, ты просто захотела заняться со мной любовью?

— Да. Я подумала, что у тебя член точно меньше, чем у него.

Я пытаюсь справиться с эмоциями, отвечаю ей в тон, что очень польщен.

— Имеешь право. У меня сейчас фотопробы для «Данон» на плоский живот, они для меня очень важны, а с ним я бы выдохлась. С тобой, по крайней мере, я расслабилась.

Она целует меня в щеку. Мы медленно продвигаемся в пробке. Она поправляет макияж, насвистывает песенки, которые звучат по радио. А я пытаюсь прийти в себя: трудно снова ощутить вкус к жизни, когда думал, что уже совсем спекся.

— У тебя почти нет акцента, — бросает Талья, хотя за последние пять минут я не проронил ни слова.

— У тебя тоже.

— Спасибо.

— Ты где-то училась французскому?

Она пожимает плечами.

— Думаешь, во Франции кого-то интересуют дипломы девушек с Востока?

Необыкновенная грусть сквозит в ее голосе. Грусть не оттого, что она стала такой, какая есть, а что ради этого пришлось пожертвовать всем остальным. Она смирилась с настоящим, оставив боль в прошлом. В противоположность мне. Это не означает, что у нас с ней есть будущее, но для начала и это неплохо.

— Значит, завтра снова увидимся? — уточняю я.

Она щелкает языком, убирает карандаш для век, закрывает пудреницу, бросает ее в сумку. Смотрит на меня исподлобья, на лице читается досада. Потом открывает рот, вздыхает и отворачивается.

— Послушай, — говорит она, не отрывая глаз от бумажки, приклеенной к стеклу на случай претензий со стороны клиента, — я тогда брякнула… Забудь…

— Почему?

Почти крик души. Пронзительный, срывающийся на «у», он вырвался сам по себе, и мне стало стыдно. Она повернулась и посмотрела на меня в упор, ее, как и меня, разозлила моя реакция.

— Чего ты хочешь? Заниматься тем же, что и твой приятель? Мечтаешь стать порнозвездой?

Я неуверенно пожимаю плечами. Чего я хочу, так это снова увидеть ее, но только чтоб она не думала, будто для меня она и ее профессия одно и то же. К тому же мне не нравится ее тон старшей сестры, читающей нотации.

— Ты не знаешь, что это за мир. То, что ты видел сегодня, — цветочки: режиссер, помешанный на своих планах, вежливые парни, хорошее освещение, чистенькие девушки, которые трахаются понарошку, типа «Я реализую свои фантазии, но сохранила свежесть», а ягодки — ты даже представить себе не можешь. Мерзкие телки, жесткое порно на экспорт, садо-скато, фистинг, ноги в заднице по щиколотку…

Таксист делает радио громче. Талья повышает голос:

— Знаешь, что такое квартет? Двойное проникновение в каждую дырку. Добавляешь рот, получается секстет, и будь счастлива, что нос свободен и можешь дышать. Таков сегодня рынок. Девки, которые не могут иначе зарабатывать на жизнь, должны не отставать, а мужики тащатся. Возьмем твоего друга Брюно, славного парня, еще немного, и ему пришлось бы бомжевать, а тут такие перемены — теперь ему платят за то, что он дрючит красивых баб, так он в конце каждого эпизода спасибо нам говорит. А знал бы ты, сколько таких, которые нас унижают, оскорбляют, бьют, рвут нам все внутри, насилуют на законном основании, нарочно заражают, чтобы отомстить за свою конченую жизнь? Тебе этого хочется?