— Какая ужасная идея! — ответила я. — Нет ничего хуже, чем знать дату собственной смерти. Даже не представляю, как вы могли жить и быть счастливой, если точно знали, когда вам предстоит умереть. Только незнание делает жизнь приятной и беззаботной.

Айша улыбнулась:

— Это говорят твои эмоции, Филиппа. Когда ты пробудешь здесь подольше и по-настоящему вкусишь аромат и плоды Древа Логики, у тебя возникнут совсем иные ощущения. Ты поймешь, что на самом деле существует много преимуществ в том, чтобы точно знать продолжительность собственной жизни.

Я в ужасе убежала к себе в комнату. А потом, придя в себя, записала все в этот дневник.

Пожалуй, я начинаю понимать, что быть джинн — не сплошной праздник. Но… ничего! Несмотря на все, что сегодня случилось, я обязательно вернусь в сад. Теперь я знаю, где находятся Уста Истины, и я обязательно должна расспросить их, как мне отсюда выбраться.

Джон с Джалобином нашли Дария и радостно сообщили ему, что демоны пустыни сбежали. Потом, сменив наконец колесо на автомобиле, компания продолжила путь.

— Ты, наверно, великий джинн, раз победил таких демонов, — сказал Дарий, который теперь из-за темноты ехал значительно медленнее. — Я был уверен, что нас всех убьют.

— Ты не одинок, — вставил мистер Джалобин. Алан и Нил согласно загавкали, будто тоже присоединялись к словам Дария.

— На самом деле, — сказал Джон, — никакой я не великий джинн. Чаще всего у меня все случайно получается. Вот моя сестра — она умная. У нее талант. И о разных джинн-штуках она знает куда больше.

Дарий покачал головой и ответил по-арабски:

— Так скромно о себе может говорить только великий джинн. Только великий и храбрый джинн отважился бы отправиться в Ирак, чтобы спасти сестру. Ведь Ирак такое опасное место. А тебе к тому же нельзя пользоваться своей силой.

В девятом часу вечера они достигли предместий Самарры, то есть убогих, цвета грязи глинобитных домишек среди развалин и нескольких пальм. На большинстве сохранившихся домов тоже остались следы бомбежек.

— Самарра была когда-то столицей халифата, — сказал Дарий, когда они въезжали в город. — Но халифы покинули ее больше тысячи лет назад. Теперь сюда заглядывают только солдаты и археологи.

Наконец они добрались до того места, которое искали: перед ними стояла спиралевидная Самаррская башня. С апломбом опытного экскурсовода Дарий уверил их, что башня возведена как раз на том месте, где начинали строить древнюю Вавилонскую башню:

— Проект тот же, а фундаменты вообще сохранились с древних времен. Так, по крайней мере, говорил мне отец.

Именно здесь, согласно «Свиткам», написанным Эно, верховным жрецом Беллили, им предстояло найти секретный вход в подземную страну Иравотум. Впрочем, увидев башню, они поняли, что сначала им придется решить другую задачу.

Спиралевидная башня стояла на территории не большой американской военной базы, и попасть туда казалось сложнее, чем в любое потайное подземелье. Базу окружали несколько заборов с колючей проволокой и несколько сотен тысяч мешков с песком.

— Вот так повезло… — вздохнул Джалобин. — Что будем делать?

— Искать путь внутрь, что ж еще? — Джон пожал плечами.

— Это, между прочим, не лагерь бойскаутов, — сказал Джалобин. — И гостей они не приглашали. Особенно в арабских национальных костюмах. Короче — нас там не ждут.

Дарий остановил автомобиль на безопасном расстоянии от базы, и они принялись ее разглядывать и придумывать план.

— Избавиться от арабской одежды — не проблема, — сказал Джон, сбрасывая с плеч бишт и стягивая через голову тобе. Под ними оказалась нормальная по западным меркам одежда. — Кроме того, у меня американский паспорт. Может, стоит просто пойти к ним и давить на милосердие?

— У меня нет американского паспорта, — сказал Дарий.

— Конечно нет, — ответил Джон. — Но я, честно сказать, предполагал, что ты останешься при машине. А то еще угонят ненароком.

— И то верно, — быстро согласился Дарий. — Я тут подожду.

— У меня тоже нет американского паспорта, — сказал Джалобин.

— Но у вас есть британский. Американцы и британцы — союзники.

— Нам всегда предлагалось в это верить. — Джалобин хмыкнул. Его тон ясно показывал, что сам он не очень-то верит в союз Великобритании с Америкой. — Но каким образом однорукого лондонского дворецкого и двенадцатилетнего ребенка из Нью-Йорка занесло в одну из самых опасных стран мира? Как это объяснить?