Медленно, как в трансе, он отодвинулся от молодой женщины, развязал путы, потом бережно, словно сломанный цветок, перевернул ее к себе лицом, и она прочла в его взгляде просьбу о прощении. Китти поняла, что этот раунд их поединка остался за ней.

Она обхватила обеими руками его лицо и заглянула в глаза. Макс смотрел на нее с нежностью и изумлением, словно впервые разглядел ее настоящую. Она притянула его голову к себе, и он осторожно поцеловал Китти, как будто боялся обидеть грубым прикосновением. Поцелуй стал более глубоким и чувственным. Ее готовность отдаться была так искренна, что Макс, забыв обо всем, с глухим стоном припал к ее губам, как умирающий от жажды путник припадает к источнику живительной влаги.

Он почувствовал, что Китти, не прерывая поцелуя, обхватила рукой его до боли напрягшуюся плоть, направляя ее в свое лоно. Он снова вошел в нее, изумляясь тому, как идеально они подходят друг другу: никогда прежде любовное соитие не приносило ему столь полного чувственного наслаждения.

Он начал двигаться в ее лоне, но теперь все было совершенно иначе, чем раньше. Макс перестал быть завоевателем, стремившимся покорить и наказать, он превратился в нежного любовника, желавшего только одного: подарить своей возлюбленной блаженство.

Он никак не мог насытиться, его руки без устали ласкали ее тело, губы обжигали страстными поцелуями ее плечи, груди, шею, лицо. Китти стиснула его в объятиях. Найдя несколько особенно чувствительных точек — на мочке уха, за ухом, на верхней губе, — она стала ласкать их языком. Мир в сознании Макса рухнул и исчез, осталась только Китти, ее упоительные ласки…

Содрогнувшись от невыразимого блаженства, они растворились друг в друге и через несколько мгновений затихли, покрытые испариной, трепещущие и обессиленные. В полузабытьи Макс поцеловал прижимавшуюся к нему Китти, ощутив на губах ее солоноватый пот. Впервые за много лет он был в ладу с самим собой…

Внезапно с его глаз словно упала пелена: теперь он точно знал, что любит Китти, свою маленькую баджи. Неужели так было всегда, только он об этом не знал? От его спокойствия не осталось и следа. Проклятье, она все-таки заставила его это признать! Зачем, зачем, ведь они никогда не смогут быть вместе?!

В отчаянии он попытался оттолкнуть Китти, но она еще сильнее прижалась к нему, желая продлить удивительный миг их любовного единения.

Но Макса уже было не остановить, потому что он понял: еще немного, и он уже никогда не сможет заставить себя расстаться с ней. Собрав волю в кулак, он решительно высвободился из объятий молодой женщины, поднялся на ноги и стал приводить себя в порядок. Потом он повернулся к Китти, которая все еще лежала на ковре — томно прикрыв глаза, с растрепанными волосами, такая прелестная в своей наготе, что у Макса заныло сердце от нежности и тоски.

— Твой план обольщения махараны из рук вон плох. Выкинь его из головы, если не хочешь крупных неприятностей, а то и беды, — небрежно буркнул он, чтобы скрыть свою слабость, и вышел из комнаты.

— Как скажешь, — прошептала вслед Китти. Ее охватило странное чувство, в котором смешались любовь, опустошенность и долгожданная надежда.

На следующее утро Китти с нетерпением дожидалась Макса во внутреннем дворике. Как он себя поведет? Признает ли чудо, которое свершилось между ними прошлой ночью? Раскроет ли свою душу? От волнения у нее даже немного кружилась голова.

Но едва Макс появился, она поняла, что ее надеждам не суждено сбыться. Усталый, как будто до утра не смыкал глаз, он старался не смотреть в ее сторону.

— Мне необходимо попасть в Городской дворец, — даже не поздоровавшись, сразу перешел он к делу. — Нужно оглядеться, выяснить расположение комнат.

— Как вы собираетесь туда проникнуть? — скрывая разочарование, спокойно спросила она.

Если он намерен делать вид, что прошлой ночью ничего не было, пусть его, она может и подождать.

— У меня есть план, — ответил он.

Когда слуги перевезли их на городскую пристань, там возле своего «Роллс-Ройса» уже нетерпеливо прохаживался махарана. Разрумянившийся от волнения, он напоминал школьника, предвкушающего поездку за город; на голове у него красовался шлем с авиаторскими очками. Если бы не длинное одеяние из парчи, расшитое полудрагоценными камнями, властитель Удайпура походил бы на обычного любителя воздухоплавания, которому не терпится собственноручно опробовать свой аэроплан в действии.

— Доброе утро! — громогласно приветствовал он гостей. — Самое время заняться спортом, не так ли?

Следуя плану Макса, Китти бросила на махарану озабоченный взгляд и негромко попросила:

— Можно вас на два слова, ваше величество? Видите ли, я попала в затруднительное положение, — продолжала она доверительно, отведя его в сторону. — Мой муж очень недоволен тем, что я собираюсь сегодня совершить полет на вашем аэроплане. Разумеется, вы можете ему приказать, и он, безусловно, будет обязан подчиниться, однако его присутствие только испортит нам удовольствие. Боюсь, в этом случае полет будет очень недолог, а мне бы этого совсем не хотелось!