Тетки прекратили работу и в один голос заверили, что к фамильным развалинам не прикасались. Расчищали мусор, вот тут и там, а с этого бока и не подходили. И нечего к ним придираться!

— Как это не прикасались, когда очень даже прикоснулись! Жалуются, что устали, а сами… Вот тут была горка, а теперь ямка. Вот тут торчали камни, а где они теперь?

Люцина первой вырвала у меня из руки фотографию, но не долго могла ею пользоваться одна, сестры подскочили с двух сторон и все трое принялись разглядывать развалины и сравнивать их с фотографией.

— Иоанна права, — признала Люцина. — Кто-то здесь копался.

— Да ведь никого же здесь за эти дни не было! — возразила мамуля.

— Само раскопаться не могло! Тереса, Ядя! Вы здесь ничего не трогали?

Обе категорически отрицали свое участие в развале развалин. Тетя Ядя была потрясена. Рассматривая свою пленку, она с волнением повторяла:

— Надо же! Глядите, какое вещественное доказательство у меня вышло! И в самом деле, вот этот участок выглядит совсем по-другому.

Ничего не понимая, разглядывали мы молчаливые камни и запыленные заросли крапивы и лопухов. Больше всего жаль мне было старинной дверной ручки.

— Глядите, еще не засохла! — ткнула Люцина в березку, которая на фотографии еще росла, а теперь лежала на куче хлама.

— А это что такое! — возмущенно воскликнула мамуля. — Я же говорю, мусор не убывает, а прибывает! Какого черта вы опять притащили сюда вашу проклятую цепь? Ох, простите, грубо выразилась, но с вами последние нервы испортишь. Объясните мне, зачем вы ее подбрасываете?

— Лично я никаких цепей не подбрасывала, — рассеянно отозвалась Люцина, о чем-то думая.

Я обернулась. Та самая цепь, которой Люцина и Тереса были скованы на фотографии, лежала рядом с развалинами, у края свалки.

Тереса вытаращила на нее глаза:

— Ничего не понимаю! Ведь я лично оттащила ее вон туда, к забору!

До нас наконец дошло — к работам по расчистке территории подключилась какая-то неведомая нам сила. Ни одна из нас не приволокла обратно сюда эту тяжеленную цепь, которую с трудом оттащили к забору. Тетя Ядя торжественно заверила меня, что она собственными глазами видела, как две пыхтящие рабыни бросили эту цепь вон там, у самого забора. Жаль, что на фото не запечатлела. Я верила ей и без фото, слишком очевидными были изменения в пейзаже.

— Выходит, мы стараемся, убираем, а кто-то обратно подбрасывает мусор на свалку! Берет отсюда, с развалин, и подбрасывает туда, где мы расчищаем место под цветник.

— Интересно, кому мешает то, что мы хотим навести здесь порядок? — удивлялась мамуля.

Я уже раскрыла было рот, чтобы объяснить — кому, да вовремя прикусила язык. Взглянула на Люцину — похоже, она подумала о том же. Добрая тетя Ядя высказала предположение — возможно, это делает Франек. Хозяин участка не желает у себя никаких перемен и тактично дает нам это понять. Или Ванда, его жена. Или Казик, их сын.

— Не думаю, — сказала мамуля. — Мы скоро уедем, и они в три счета опять сделают здесь свалку. Впрочем, я их на всякий случай спрошу.

Вечером мы удостоверились, что инсинуации тети Яди беспочвенны. Франек целыми днями работал в поле и ему совсем не улыбалось заниматься дополнительным физическим трудом на свалке. Ванде вполне хватало дел по хозяйству. И хотя она посмеивалась над глупым занятием городских родственниц, мешать им вовсе не собиралась. Шутки деревенских? Вряд ли, зачем им это, туристов же и дачников в деревне не было.

— Вот что! — решительно сказала я. — Бросим все силы на свалку! Расчистим ее и посмотрим, что за этим последует. Подбросят еще что или нет…

На рассвете Люцине приснился страшный сон. Кто-то в темноте подкрадывался к нашим развалинам. Кто-то очень страшный, очень кровожадно подкрадывался. А в руке держал ту самую декоративную дверную ручку! Сжавшись в комок, Люцина спряталась за изломом стены, стараясь не дышать. А тот шаг за шагом приближался, и непереносимый ужас обуял Люцину. Даже если и хотела, она не смогла бы пошевелиться. Вот на фоне неба уже можно различить чей-то темный силуэт. Одной рукой человек отвел в сторону, как дверцу, камень, преграждающий путь к руинам, другую, со старинной ручкой, поднял высоко вверх. В этот момент из-за туч выплыла луна и осветила все вокруг, в том числе и лицо неизвестного, а на этом лице выражение такого нечеловеческого ужаса, что Люцина с воплем вскочила, чтобы обернуться и увидеть, чего же он так испугался.

И проснулась. Какое-то время она неподвижно лежала, приходя в себя. В конце концов, ничего такого особого кошмарного во сне не происходило. Подумаешь, кто-то крался в темноте, подумаешь, замахнулся ручкой старинной двери. Страшной была сама атмосфера сна, преисполненная ожиданием чего-то ужасного.

Возможно, Люцина как ни в чем не бывало повернулась бы на другой бок и опять заснула, если бы ей не вспомнился другой сон, который она видела много лет назад. Жила она тогда на даче, небольшом одноэтажном домике в саду, обнесенном сеткой. И вот ей приснилось — кто-то вошел в садик. Через калитку, нормально. Прошел по дорожке к дому, вошел в дом, приближается к ее комнате. Протягивает руку, берется за ручку ее двери…