Шаманы называли этот комплекс энергетических движений "танцем вечности". На протяжении всего своего двадцатилетнего обучения, юные шаманы постигали все новые движения, и лишь тогда, когда они становились достойными получить знак зрелости, юноши исполняли весь танец от начала до конца. Самое удивительное было то, что у каждого он был свой. Базовые движения были для всех одинаковы, но каждый вкладывал в это свою душу, и так, как не бывает двух одинаковых душ, не было и двух одинаковых танцев.

Ворон совершил последний прыжок и, медленно опустив руки, открыл все это время плотно закрытые глаза. Он чувствовал себя заново родившимся. Теплая ночь обнимала его, ласкала, как любящая мать. Звезды молча улыбались с небосклона, благодарные за танец, а во всем теле была такая легкость, что хотелось сорваться с места и бежать очень долго, просто так, без какой-либо цели. Мужчина огляделся вокруг, на лице его блуждала неосознанная улыбка. Деревья в роще стояли, покачивая голыми ветками, а вся листва, не смотря на то, что она была свежая и зеленая, лежала вокруг концентрическими кругами, в центре которых стоял Ворон.

Шаман снова закрыл глаза, и, подняв правую руку, совершил ей плавное движение. Опавшая листва с тихим шелестом поднялась в воздух, окружив его зеленым плащом, а затем так же плавно вернулась на деревья. Ворон глубоко вздохнул, и на его лице снова появилась улыбка. Тьма - великая сила, которой подвластно не только разрушение.

Глава девятая

Самондор принял Ричарда и Зулфу в своем роскошном шатре. Это был крупный мужчина, с длинной угольно-черной шевелюрой, заплетенной во множество мелких косичек. Такой же была и окладистая борода, делавшая его лицо особенно суровым. Однако это впечатление тут же рассеивалось, когда Самондор улыбался своими чудными темными глазами, а белоснежные здоровые зубы так и сверкали в лицо собеседнику. На пиратском капитане был темно-бардовый, украшенный богатой вышивкой, кафтан, который был подпоясан черным поясом со свисающими кистями. За этот пояс с обоих боков были заткнуты два изогнутых скимитара с щегольски отделанными драгоценными камнями навершиями рукоятей.

Самондор лучезарно улыбнулся вошедшим и заключил старика в объятия, после чего протянул свою широкую ладонь Ричарду.

– Не чаял я тебя в живых увидеть, старый пройдоха!
– обратился пират к Зулфе.
– Думал, казнили тебя там же, в Аль-Салеме. Эх, жаль, меня там не было! Задали бы мы им жару!

– Полно тебе, Самондор, - отмахнулся старик.
– Ты прекрасно понимаешь, что у нас не было бы шансов прорваться с боем. Полегли бы все, а толку-то? Тем более, видишь, оно как все сложилось - я жив и, в общем-то, цел. Не считая, конечно, замечательного времяпровождения среди невольничьего каравана.

Самондор добродушно улыбнулся и похлопал Зулфу по плечу.

– Не по зубам ты еще смерти, да, старый друг? Это славно. Не представляешь, как я рад снова видеть твою вечно ворчащую рожу! Но да, ты так и не представил мне своего молодого спутника!

– И точно, прости нас, юноша, - обратился Зулфа к Ричарду, - давно мы не виделись. Знакомься, Самондор - это Ричард, и без него я бы точно не выбрался из этой проклятой пустыни, да-да!

Пират продолжал улыбаться, но лишь своими ослепительными зубами, глаза же его посерьезнели и оценивающе обежали фигуру Ричарда, остановившись, наконец, на его лице.

– Что ж, мне приятно познакомиться с тобой, Ричард. Вдвойне приятно, ибо ты спас моего старинного друга, которого я уже почитал мертвым. Такой поступок бесценен в моих глазах. Так что ты вправе просить всего, чего пожелаешь и что я смогу выполнить для тебя. Хочешь сокровища? Богатства, не снившиеся королям? Или может быть женщин? Замечательных, пленительных красавиц пустыни? Чего ты хочешь?

Ричард задумался на мгновение. Ему не нужно было ничего, потому что он вообще мало что понимал, и меньше всего то, что он тут делает и зачем он это делает. Конечно, ему было приятно слушать такие речи, но он был в полнейшей нерешительности. Старик, видимо, поняв его замешательство, поспешил выразить свою мысль:

– Пусть он поразмыслит над этим хорошенько, а, Самондор? Дай ему время подумать, сначала нам бы нужно отдохнуть и хорошо поесть, хм, да, поесть бы точно не мешало...

– Конечно, друг мой, - отозвался капитан.
– Нам некуда спешить. Пусть наш новый друг живет тут, сколько ему будет угодно и ест все, что ему заблагорассудится. Ричард - мой почетный гость.

?

Остаток дня музыкант провел в обществе капитана и Зулфы, мало что понимая из их разговоров. А говорили они много, и в основном это были их общие воспоминания. Изредка они замечали, что Ричарду ничего не понятно, и, наверное, не слишком интересно, извинялись перед ним и снова брались за старое.

Все сильнее Ричард ощущал себя одиноким. Тот бесшабашный угар и азарт приключений, захвативший его в караване, теперь медленно угасал, оставлял за собой остывшие камни сомнений. Что теперь делать? Куда теперь идти? Зачем идти куда-то вообще? Ричард вдруг со всей тяжестью осознал, что не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. С каким-то неясным беспокойством бродил он по лагерю, разбитому на берегу потайной бухты и невидящими глазами смотрел вокруг себя. Пираты не пытались с ним заговорить, только провожали его удивленными взглядами и пожимали плечами.