– За море?
– переспросила жрица.

– Ага, - мечтательно протянул шаман.
– Я много раз видел его вдалеке, следил за сверкающей гладью, куда на закате погружается солнце.

Девушка ничего не ответила, но мужчина понял, что она улыбается. Внезапно что-то в окружающей обстановке насторожило его. Взгляд шамана тотчас же стал острым и снова забегал по скалам, когда вдруг он понял, что же его так поразило. Медленно отстранившись от девушки, он заглянул ей в глаза.

– Ветра не слышно, - только и сказал он.
– Тишина.

Ее глаза непонимающе расширились, а затем она ощутила то же самое. Действительно, порывы ветра все так же ощущались на лицах, снег сыпал крупными хлопьями, но все это происходило в полнейшей тишине, будто бы они оба разом оглохли.

– Стой сзади, - сказал шаман, отодвигая девушку к себе за спину и поворачиваясь лицом к темной формации, неторопливо проявляющейся в воздухе в нескольких шагах от него.

Беспорядочное мельтешение обрело некую форму, став похожим на высокое черное зеркало, лишенное рамы. Его поверхность была непрозрачной, ничего не отражающей, по ней то и дело пробегала случайная рябь. А через мгновение она подалась в стороны, пропуская высокую фигуру, шагнувшую прямо в снег. Это был старик с суровыми чертами лица, одетый лишь в просторный черный балахон. Уверенно ступая босыми ногами, он направился прямо к застывшим беглецам, подняв на шамана пристальный, ничего не выражающий взгляд.

– Я предупреждал тебя, Мориэнд, - раздался в оглушительной тишине его голос.
– И мне казалось, мы пришли к пониманию.

– Оставь меня в покое, старик!
– воскликнул шаман.
– Я не хочу служить твоим идеалам, я выбираю свободу!

Намурату с сожалением покачал головой.

– Ты не можешь выбирать, ученик. За тебя выбор сделала судьба, когда принесла тебя, утопающего младенца, к моим ногам. С этого момента все твое существование - это служба нашему долгу. Ты же всегда это прекрасно понимал.

– Я ошибался!
– в голосе шамана послышалась горечь.
– Я не знал иной жизни! Но теперь любовь открылась мне, и я не хочу больше служить Тьме!

– Мы не служим ей!
– с неожиданной свирепостью воскликнул старик.
– Мы охраняем ее! Как ты не понимаешь?! Мы - те, кто хранит весь мир от ярости слепых стихий! Без нашей самозабвенной службы они давно бы подчинили себе его, превратились бы в богов! Ты не можешь отказаться от этого бремени, ученик. Тьма в тебе, и, ослабив свою волю, ты выпустишь ее на свободу!

– Мне жаль, учитель, - голос шамана дрогнул.
– Но я не могу остаться. Я люблю Медис, а она любит меня. Мы можем вернуть вам эту силу, она не нужна для нашего счастья. Но мы не вернемся. Отпусти нас, старик.

Намурату прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Это ты прости меня, ученик, - тихо сказал он.
– Хотя, ты никогда меня не простишь. Но такова цена, видит Тьма, я делаю это ради общего блага.

– Что?
– в голосе шаман послышалось беспокойство.
– Что ты задумал?

– То, что ты сделал неизбежным, - так же тихо сказал Намурату.

В ту же секунду молодой шаман прыгнул. Это движение было рассчитано, наполнено силой и горячим желанием. Но старик оказался быстрее. Его силуэт словно смазался в движении, он перехватил Мориэнда в воздухе и, погасив одной рукой всю чудовищную энергию прыжка, легким движением отшвырнул шамана в сторону.

Девушка, оказавшаяся без прикрытия, вскинула руки и между ее пальцами заплясали веселые огоньки. Но она не успела больше ничего сделать, потому что фигура верховного шамана снова распласталась в воздухе, и он вмиг оказался подле жрицы, обхватив ее тонкие руки своей широкой ладонью.

Сзади поднялся со снега Мориэнд, старик быстро развернулся, все еще сжимая девушку одной рукой, он взмахнул другой, и молодого шамана снова отбросило назад. Темные глаза Намурату встретились с полными ужаса глазами Медис, и в его взгляде появилось выражение непритворной скорби.

– Прости меня, - сказал старик.
– Видит Тьма, я не хотел этого.

Слабое пламя вокруг рук девушки затрепетало и погасло, ее большие глаза наполнились почти детским удивлением, когда бездыханное тело рухнуло на белый ковер, устилавший землю. Намурату обернулся к Мориэнду и увидел, что тот сидит неподвижно с остановившимся взглядом, уронив руки в снег. Подойдя к нему, верховный шаман немного постоял рядом, а затем сказал:

– Возвращайся в святилище, когда будешь готов.

С этими словами он прошел ко все еще висевшему в воздухе зеркалу портала и исчез в нем. Темная формация дрогнула и исчезла, а в уши тотчас же ворвался оглушающий рев ветра.

Молодой шаман еще некоторое время неподвижно сидел, уставившись в одну точку, а затем медленно поднялся и, шатаясь, подошел к распростертому на снегу телу. Медленно опустившись перед ним на колени, Мориэнд приподнял ее голову и неторопливо стал гладить огненные волосы. На его застывшем лице не дрогнула ни одна жилка, лишь из-под закрытых век струились две серебряные струйки, застывая на холодном ветру. В таком положении он провел большую часть ночи, не ощущая холода и колючего ветра, а, когда небо начало светлеть, шаман поднял на руки остывшее тело и медленно и торжественно стал подниматься вверх по слону. Глаза его были теперь открыты, но в них была лишь пустота, а плотно сжатые губы слабо подрагивали.