Эта книга — рассказ о жестоком, сложном и прекрасном мире королевских автогонок «Формулы-1», мире, в котором вертятся поистине бешеные деньги, а значит, — кипят бешеные страсти. Предельные скорости, яркое зрелище, смертельная опасность, огромные суммы на тотализаторе, любовь и смерть, и, конечно, интересы могучих корпораций, для которых жизнь человека — ничто по сравнению с прибылью.
В романе описаны подлинные ситуации, хотя нет ни настоящих имен, ни подлинных названий фирм. И тем не менее эта история — правда!
Часть I
Формула Паганини
Глава 1
«Полет валькирий»
Утро занималось великолепное. Ясное небо, только что растворившее в прохладной синеве последние звезды, все заметнее окуналось восточной стороной в розовую краску, постепенно впитывая ее и все выше окрашивая ею горизонт. Воздух был свеж, как растаявший в утреннем зареве горный хрусталь. И было тихо, так тихо, что журчание маленького фонтанчика у въезда на пустынную автостоянку да жужжание пчел над кустами шиповника слышались далеко.
Но вот тишину разорвал громовой рев. Он грянул из темного проема стеклобетонного здания, огражденного никелированными барьерами. От этого проема скользила широкая полоса темного асфальта, полукругом выходившая в бесконечную кривую трассы. Могучий рык мотора, казалось, разнесся над всем ее пространством, над пятью с лишним километрами ее петляющего бега, завершенного там же, где она брала начало.
В этот момент взошло солнце. И его первые лучи упали на сигарообразный корпус машины, в плавном пике вырвавшейся на трассу.
Машина была устрашающе прекрасна. Низкорасположенный длинный фюзеляж (сравнение с самолетом напрашивалось совершенно нечаянно и слишком очевидно!), стройный вытянутый нос, нацеленный разрезать упругий воздух, широко расставленные громадные и мощные колеса, несущие крепкое тело. Эти колеса были выше корпуса, сам же корпус отделяли от земли всего три дюйма — машина летела над асфальтом, словно ее поддерживала и влекла густая воздушная струя. У нее не было ни одной дверцы, не было никакой кабины: пилот сидел, вернее — полулежал в узком верхнем отверстии, куда было встроено его кресло. Спереди виднелись лишь руки в оранжевых, на вид неуклюжих перчатках, крепко сжавшие руль, и оранжевый круглый шлем.
Сама машина тоже была пламенно-рыжего цвета, и когда солнце коснулось ее, вся словно загорелась, с ревом начиная стремительный, грозный разбег.
И вдруг… Странная вспышка, грохот, оборвавший мощный шум мотора. Оранжевый болид будто подпрыгнул, из последних сил рванувшись вперед, и затем огненный ураган охватил его, опрокинул, метнул на один из бетонных барьеров, и по безупречному полотну трассы нелепо и страшно разлетелись пламенеющие обломки. Все четыре громадных колеса раскатились по сторонам. Одно из них горело…
Сперва он думал, что вокруг совершенно темно. Темнота была такой плотной, что давила не только на глаза. Она словно сдавливала виски, тяжкая и вязкая, как ночной кошмар.
Потом он понял, что его глаза закрыты. Но ведь и сквозь опущенные веки должен проникать свет. Однако света не было. Что это? Он ослеп?
Сознание съежилось от ужаса и пропало.
Когда оно вернулось, свет перед глазами появился. И, наверное, яркий — иначе его не могло быть так много при том, что веки все еще опущены. Надо их поднять. Поднять и увидеть… Что?
Ему стало страшно. Если то, что с ним произошло, — не жуткое сновидение, если это случилось на самом деле, тогда…
Тело не ощущалось. Словно его отрезали, оставив одну только голову. Но нет, попытавшись его почувствовать, он понял: откуда-то снизу, от ног и живота, вырастает и вливается в голову нестерпимая боль. Почему так больно?
Он открыл глаза. Над ним был высокий, идеально белый потолок. Край чистой занавески, колеблемой ветерком, мелькнул сбоку и пропал. И ни одного человеческого лица! Даже ничьих шагов не слышно. Он один. Почему? Может, он уже умер?! Вздор! Мертвым не бывает больно. Или бывает?..
Телефонная трель оборвала нежданный, никогда прежде не снившийся кошмар. За долгие годы он сумел забыть его. Вернее — заставить себя думать, будто забыл. Все что угодно можно вспоминать, но только не это возвращение из небытия! Не этот миг абсолютной власти страха и боли, вместе с ощущением горького, жестокого одиночества. Миг, когда сознание балансировало на грани отчаяния и проклятий.
Мобильник старательно выводил мелодию «Полета валькирий». Тьфу, как далеко лежит, поганец! Придется наполовину вылезти из постели, чтобы его взять! А что на экранчике? Ничего себе!
— Да, Эдуар! Что такое?
Ответ в маленькой трубке прозвучал не так, как обычно, — совсем не бодро и не по-деловому.
— Ты уже встал? Приезжай быстрее!
— Что? Почему это встал? Сейчас семь двадцать. Я в восемь встаю в дни заезда. Что такое, а?
— Ничего. Заезда, похоже, не будет.
— Ты с ума сошел?
Голос из трубки отозвался глубоким вздохом.
— Пока нет. Но к тому идет. Джанни за каким-то лешим выехал утром на трассу. На первом болиде. И болид взорвался.