– Увы, обитель святая! – продолжал Моисей. – Тьмою стало сияние твое. Как ужасно разрушение твое! Грудой пепла Святилище стало; питомцы школ – жертвами смерти, отцы их – добычею меча, плена и изгнания.

– Вас, полонившие их, заклинаю я: не подвергайте их казни жестокой, не предавайте их истреблению полному; не убивайте сына перед отцом его и дочери перед матерью ее: «Придет, говорю вам, время и взыщет с вас Господь за это!»

Не внимали вавилоняне мольбам его.

– Владыка мира! – взывал Моисей. – В Торе Твоей написано: «Ни коровы, ни овцы не закалывайте в один день с порождением ее». А вот сколько убито детей вместе с матерями их, а Ты молчишь, Господи!

В эту минуту очутилась перед Господом Рахиль, матерь наша, и воззвала она:

– Господи, Владыка! Тебе ведомо, как велика была любовь ко мне раба Твоего Иакова. Семь лет прослужил он ради меня отцу моему, а когда пришло время сделаться женою его, отец решил подменить меня сестрой моей, и я не возревновала его к сестре моей. Я, из плоти и крови созданная, прах и пепел, ревновать не стала к сопернице моей; Ты же, царь живой, сущий и милосердный, тебе ли ревновать к идолам, мертвым и ничтожным, и за них изгонять детей моих?

В эту минуту вернулось милосердие Божие, и сказал Господь:

– Ради тебя, Рахиль, я возвращу народ израильский в пределы его.

«Так сказал Господь:

(Еха Р.)

Предание от раби Иегошуи бен Карха:

– Некий старец из жителей Иерусалима рассказал мне: «Видишь, – говорил он, – и в этой долине, и в самом Иерусалиме Навузарадан, начальник телохранителей Навуходоносоровых, казнил несметное множество народа. Кровь казненных потекла и слилась с кровью Захарии. Кровь же Захарии кипела и била вверх ключом. «Что это?» – спросил Навузарадан. «Кровь от жертвоприношений», – ответили ему. Велел он принести жертвенную кровь, сравнил и нашел ее совершенно различною от крови той.

– Слушайте, – сказал Навузарадан, – скажете правду – хорошо, нет – я железными гребнями сдеру мясо с костей ваших.

– Что сказать тебе? – отвечали ему. – Некий пророк был среди нас; порицал он нас за грехи наши, восстали мы и убили его. И вот, сколько лет прошло, а кровь его не успокаивается.

– А вот, – сказал Навузарадан, – я уговорю его успокоиться.

Привели, по приказу его, членов обоих синедрионов, великого и малого, и казнили их на том месте. Но кровь Захарии не успокоилась; заклали юношей и дев – не помогло и это; казнили детей, питомцев школ – и это не помогло.

– Захария! Захария! – воскликнул тогда Навузарадан. – Лучших из народа погубил я, желаешь ли ты разве, чтоб я истребил всех до единого?

Как только проговорил он слова эти, тотчас кровь успокоилась.

Чувство невольного раскаяния проснулось в сердце Навузарадана.

«Если, – подумал он, – из-за одной погубленной жизни гнев Господень в виде этой кипящей крови не утихал столько времени, что же должно произойти после того, как мною столько жизней погублено?»

Бежал оттуда Навузарадан, послал завещание семье своей и принял закон Бога Единого.

(Гит., 57)

(Плач Иеремии, I, 19)

Предание от раби Иегошуи бен Леви:

Направляемых в Вавилон изгнанников иерусалимских вели с завязанными за спиной руками, закованными в железные наручники, голышом, как животных. Когда проходили мимо поселений измаильтян, изгнанники стали просить начальников конвоя:

– Окажите нам милосердие и жалость – проведите нас через селения братьев наших, потомков дяди нашего Измаила.

Просьбу их исполнили. Вышли измаильтяне навстречу и стали предлагать им соленого хлеба и рыбного рассола, а вместо воды – пустые мехи, наполненные воздухом и снаружи смоченные водою. Поев соленое и полагая, что в мехах вода, израильтяне [77] хватались зубами за мехи, воздух входил в их легкие – и они падали замертво.

(Эха. Р.)