– Меня не запугать такими угрозами. Тем более тем, кто связался с антисоветски настроенными попами.

– Ах, вот оно что! Тут налицо попытка вмешаться в оперативный процесс. Вы выслеживаете, с кем работает лагерный оперуполномоченный, это уже статья. Исходя из тех прав, которые я здесь имею, приказываю Вам прекратить вербовку осведомителей, а псов ликвидировать как опасных для жизни и здоровья персонала.

После этих слов Виктор увидел, как бледно-серые глаза Сикоры затянулись пеленой бешенства, руки его жались в кулаки, губы задрожали. Затем, преодолев себя, Сикора процедил сквозь зубы:

– Говном подавишься, пся крев – и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь.

Виктор знал, что он будет делать, поэтому вызвал дежурного и сказал:

– Следуй за лейтенантом на расстоянии и смотри в оба. Если увидишь, что он спускает на кого-нибудь собак – сразу ко мне.

Через пять минут дежурный влетел к нему в кабинет:

– Лейтенант ведет куда – то попа из цеха. Похоже, за бараки…

Виктор проверил барабан своего нагана и поспешил к пятому бараку, за которым уже скрывались фигуры офицера и священника вместе с собаками. Чуя неладное, он бросился бежать, но когда завернул за угол, то увидел лежащего на талом снегу отца Петра, горло которого рвала овчарка. Сикора стоял поодаль, держа на поводке второго пса. Увидев Уварова, он отпустил поводок и указывая на оперуполномоченного скомандовал «фас». Огромный пес, сжимаясь и разжимаясь как стальная пружина, помчался на Виктора и прыгнул на него, заученно нацелив лапы в грудь. Уваров выбросил руку с револьвером вперед, поймал стволом грудину зверя и успел выстрелить два раза. Пес с воем упал, придавив собой чекиста. Едва Виктор свалил с себя труп первого пса, как увидел разинутую пасть второго, целившегося схватить его за горло. Он снова выстрелил почти наугад, угодил псу в пах и тот обрушился рядом, перевернувшись на спину.

«Сикора вооружен, будет стрелять» мелькнула в его голове мысль и, перекатившись по снегу, он не поднимаясь выстрелил в лейтенанта, который подбегал к нему с револьвером в руках. Пуля ударила в живот, и словно наткнувшись на невидимую преграду, Сикора рухнул на колени. Лицо его исказила гримаса невыносимой муки, но с трудом подняв револьвер, он пытался навести его на врага. Виктор еще раз перекатился по снегу и выстрел лейтенанта ударил в снег рядом с ним. Уваров приподнялся на левом локте, чтобы еще раз выстрелить и увидел, что его противник рухнул лицом в снег, и у его живота растекается кровавое пятно.

Виктор хотел встать, но вдруг почувствовал, что совершенно обессилел. Он на коленях подполз к отцу Петру и увидел, что лицо священника уже заострилось и стало непривычно чужим. Горло его было разорвано вместе с трахеями.

К месту схватки подбегала охрана и свободные от работы заключенные.

– Заключенных не подпускать – приказал Уваров солдату охраны – Вызвать начальника отделения.

Когда прибежал Толмачев, Уваров сказал: оформляй протокол инцидента. Смысл: Сикора сошел с ума, натравил псов на всех подряд, в том числе на оперуполномоченного. Пришлось открыть стрельбу на поражение. В инциденте погибли заключенный Воскресенский и сам Сикора. Его псы ликвидированы.

Борис с сомнением посмотрел на оперуполномоченного, но ничего спрашивать не стал. Он тоже кое-что знал о происходящем в зоне от своих осведомителей, но решил в это дело не вмешиваться.

Ночью Уваров пришел в фельдшерский пункт, где лежал отец Петр. Он включил тусклую электрическую лампочку и поднял закрывавшую священника простыню. Лицо покойника стало неузнаваемым. Было видно, что душа уже не оживляет его черт, и останки лишь ждут упокоения, чтобы окончательно прервать линию жизни русского человека Павла Воскресенского. В голове чекиста гудело пустое черное пространство. Он пришел к отцу Петру сказать ему прощальные слова и вдруг обнаружил, что слов нет. Уваров стоял перед священником и чувствовал, как тело наливается свинцовой тяжестью, а в душе, словно горячий вулкан назревают рыдания.

И они вырвались жгучей лавой, лишая его сил и воли. Он упал на колени и зарыдал глухо, словно зверь, извергая из себя боль и ненависть к этому миру, убивающему своих праведников. Он не помнил, сколько пробыл перед лежавшим на столе священником и очнулся, когда за окном залаяли овчарки, выводимые на утренний развод. Настала пора уходить. Виктор еще раз огляделся в полумраке тихой комнаты и словно увидел на стенах тени других невинно убиенных светильников своей земли. Снова спазм сжал его горло, но он преодолел его. Достал из кармана крест священника, который к нему в кабинет принесли вместе с его личными вещами, и поставил его в угол комнаты. Потом поцеловал отца Петра в лоб и тихо ушел в рассветную зимнюю муть.

Через день из Саранска приехала комиссия, которая не стала проводить доскональное расследование. Ей было известно, что Сикору перевели сюда из-за аналогичных инцидентов в Ельнинском лагере. Поэтому подобный исход представлялся ей логичным. Составив протоколы опроса участников и написав заключение, комиссия завершила работу хорошим ужином с лагерным начальством и следующим утром села в запряженные парой каурых сани.

Виктор махал рукой вслед гостям и чувство огромной правоты распирало его душу. Он нашел свой путь в жизни.

– Ну, что, Ник, как поездка на родину?

– Честно говоря, я ехал туда с надеждой, что все, мои подозрения рассеются и я вернусь в Германию с легкой душой.

– Не получилось?

– Вообще-то я понимал, что надежды мои безосновательны. Просто очень хотелось верить в чистоту нашей системы. Но Вы правы. Не получилось. Те парни из моего агентства, с которыми я смог поговорить доверительно, выложили мне такую кучу грязи, что я даже растерялся. Понимаете, с самого начала там стали происходить таинственные события. Ведь, к примеру, если согласно официальной версии, мы не обратили внимания на сведения о подготовке саудитами теракта, то проводится расследование, а потом, по его результатам выносится заключение, с которым знакомятся все сотрудники, кого это касается. Следующим актом является раздача наказаний и необходимые изменения в организации работы. На сей раз ничего такого не было. Этот новый монстр – Агентство внутренней безопасности, подмял все под себя и мы не знаем, что он накопал. Зато ребята, которые оказались рядом с этим делом рассказали мне следующее.