— Я тоже ничего не разглядел, — сказал Вольфганг. — Но верю тебе. Будем надеяться, что успеем добраться до крепости алхимиков к тому времени, как начнется. Там выспимся.

— С небом все в полном порядке, — встрял Роргар. — Я, может, и глух, но со зрением у меня пока нет проблем.

Вольфганг ухмыльнулся. Зеленокожий житель степей и пустошей наверняка не ошибался. Но даже угроза приближающейся бури не могла испортить хорошее настроение, завладевшее рыцарем, не могла затушить отчаянную, и оттого еще более яркую надежду на счастливое окончание всех злоключений. Впрочем, как вскоре выяснилось, задача эта вовсе не была невыполнимой.

В деревню они въехали меньше чем через час. Ничего удивительного: конюшни не ставят на дорогах просто так — рядом обязательно должно находиться селение. Называлось оно без изысков: Три Сосны. Там, где тракт, пройдя сквозь широко распахнутые дубовые ворота, превращался в главную улицу деревни, действительно возвышались три огромных, древних лесных великанши. Палая хвоя вокруг них образовывала толстый, плотный ковер, полностью гасивший стук копыт.

Здесь вообще не было звуков. Птичье щебетание осталось где-то позади, ветер стих, и обычные лесные шорохи растворились в густой, вязкой тишине, от которой глубоко в груди возникало ледяное предчувствие ужаса.

Дома, неровными рядами тянувшиеся по обе стороны дороги, не выглядели жертвами катастрофы. Вольфгангу уже приходилось проходить через села, пожранные повальным безумием. Он хорошо помнил обугленные остовы строений, среди которых обвиняюще застыли закопченные печи, помнил разлагающиеся трупы на ступеньках, останки людей, убитых соседями или своими же родными, помнил стаи воронья, кружащие над замшелыми крышами. Здесь ничего этого не было. Ни тел, ни выбитых окон, ни следов пожара. Деревня выглядела мирно и спокойно. Приветливо распахнутые ставни, аккуратно закрытые двери, ухоженные палисадники. Но ни души вокруг.

— Жутковато тут, — сказал Скалогрыз. — Давайте проедем побыстрее, а?

— Проедем, — согласился Вольфганг. — Только водой запасемся.

Впереди, всего в нескольких десятках шагов, в густой тени деревьев прятался колодец. Широкий бревенчатый сруб, наполовину ушедший в землю и поросший мхом, покрывала двускатная крыша на четырех столбах, украшенных затейливой резьбой. На ворот была намотана толстая проржавевшая цепь, свободный конец которой уходил в темноту.

— Может, не стоит? — спросил гном, пока они неспешно приближались к колодцу, постоянно оглядываясь по сторонам. — Деревенька хреновая, и вода у них наверняка тоже хреновая.

— Надеюсь, ты ошибаешься, потому что жажда — дело неприятное…

Лошадь вдруг испуганно всхрапнула, дернула ушами, а через мгновение остановилась как вкопанная. Напрасно рыцарь пытался заставить ее двигаться дальше — серая кобыла упиралась, не желая приближаться к колодцу. Более того, она пятилась назад, прядая ушами и мотая головой.

— Пучок корней мне в грызло! — выругался Роргар, от неожиданности чуть не выпавший из седла. — Стой, кляча!

Разумеется, лошадь не обратила внимания на окрик. Гнедая Гром-Шога замерла рядом, тоже отказываясь повиноваться. Каурая послушно встала, потянулась к сочной траве на обочине. Сам орк напряженно озирался, а пальцы его правой руки уже сомкнулись на древке топора над плечом.

— Держи! — Вольфганг сунул поводья гному. — На себя не тяни и не тряси. Сиди смирно.

Он спешился, повернулся к Рваной Морде:

— Постойте тогда. Посмотрю, что там. Может, получится набрать воды! — и медленным, осторожным шагом направился к колодцу.

Полтора десятка шагов, отделявшие его от сруба, показались Вольфгангу длиннее мили. Наконец он преодолел их, заглянул через край сруба: в черной глубине колодца не было заметно ни единого отблеска — значит, вода, если и оставалась, то ушла далеко в глубину. Рыцарь поднял голову, потянулся к ручке ворота, и тут увидел выцарапанную на нем надпись. Всего одно слово, тщательно вырезанное с помощью тяжелого ножа. Одно слово, объясняющее, что случилось с поселком.

ПРОЧЬ

Беда пришла отсюда. Из колодца. Возможно, вода оказалась отравленной. Возможно, кто-то испортил ее намеренно. Возможно, она попросту закончилась, ушла в землю, найдя себе другой путь. Без нее жизнь остановилась, а копать другой колодец уцелевшие под шквалом безумия крестьяне не решились: слишком быстро менялось все вокруг. Они ушли, отправились искать убежище, надеясь когда-нибудь вернуться.

Вольфганг все же начал вращать ворот, хотя прекрасно понимал — даже если сейчас он получит в свое распоряжение целую бадью чистой на вид воды, пить ее не станет. Только не отсюда, не из торчащего посреди мертвой деревни колодца, отмеченного отчаянным «ПРОЧЬ». На нижнем конце цепи даже не оказалось ведра. Крайние звенья выглядели странно: измятые, иссеченные, будто бы разбитые тяжелой кувалдой. Или изжеванные большими, невероятно крепкими зубами.

— Эй! — окликнул рыцаря орк. — Наше дело плохо?

— Здесь воды нет, — ответил Вольфганг. — Двигаемся дальше.

Он вернулся к товарищам, взобрался на лошадь. Гном, облегченно вздохнув, передал ему поводья:

— Благодарение Гранитным Предкам. Я каждую секунду ждал, что эта тварь рванет из-под меня травку пощипать.

— Хм, а я собираюсь все-таки отыскать тебе подходящие стремена. Может, у алхимиков?

— Нет, спасибо, — запротестовал Скалогрыз. — Уж лучше так. Кобыла страшнее паровоза!