Таким образом, Военная коллегия Верховного Суда СССР устанавливает виновность Родос в соучастии в злонамеренном, террористическом истреблении в угоду Берия крупных военных деятелей, советских и партийных работников, совершенном перед началом и в первый год Великой Отечественной войны».

От автора. В 1956 году Военная коллегия Верхсуда СССР адекватно определила бессудный расстрел опытных видных военных, советских и партийных работников как акт терроризма в то время, когда под натиском гитлеровской военщины армия проигрывала одну за другой битвы в военном столкновении с вермахтом именно из-за отсутствия по всем направлениям опытных кадров. Сталин именно в этот момент, в конце июля 1941 года, постоянно в изнеможении горько сетовал: «Людей нет, кому поручишь… Людей не хватает». И в условиях такой острой нехватки кадров в Куйбышеве, Воронеже, Саратове идут бессудные расстрелы опытнейших кадров. В 1956 году Военная коллегия Верхсуда СССР пришла к выводу, что это происходило «в угоду Берия».

Внешне так оно и выглядело, расстрелы совершались по личному указанию Берии. Опубликованы на этот счет и соответствующие документы за подписью Берии. Вот только не все здесь так однозначно просто, как это представила Военная коллегия Верхсуда в 1956 году.

Да, действительно, в архивах хранятся документы, подтверждающие, что в начале войны бессудные расстрелы военачальников по личной своей инициативе совершал наркомвнудел Л. Берия. Но в 2012 году в РГАСПИ был обнаружен документ, проливающий свет на эти преступления: распоряжения Берии на этот счет отдавал Сталин.

Итак, Родос, как и другие следователи НКВД, совершавшие уничтожение военных кадров, в 1950-е годы понесли расплату, были приговорены судами к расстрелу. Почти все они подавали ходатайства о помиловании. Все (все!) эти ходатайства представляют собой документы, свидетельствующие о крайне низком уровне интеллектуального, и вообще всякого, развития этих людей, о полном отсутствии у них каких-либо моральных и нравственных границ в поведении. Но ходатайство о помиловании Родоса привлекло мое внимание попыткой этого палача выйти на уровень обобщения норм поведения представителей правоохранительных органов того, сталинского, времени. Предлагаю читателю познакомиться с выдержками из этого ходатайства. Но вначале несколько строк о поведении самого Родоса в 1940 году.

Из «Заключения Генерального прокурора Союза ССР Р.А. Руденко по делу Родоса Бориса Вениаминовича». Февраля 1956 года.

«Бывший следователь НКВД СССР свидетель Иванов В.Г., являвшийся в 1940—1941 гг. помощником Родоса, показал относительно избиения Родосом генерал-полковника Локтионова следующее: “Я вызвал по указанию Родоса арестованного Локтионова и привел его на допрос в кабинет начальника следственной части НКВД Влодзимирского. Во время допроса Влодзимирский и Родос требовали от Локтионова показаний об его антисоветской работе. Локтионов не признал себя виновным. Тогда Влодзимирский и Родос приказали Локтионову лечь животом на пол и принялись поочередно на моих глазах избивать Локтионова резиновыми палками, продолжая требовать от него показаний об антисоветской деятельности. Избиение продолжалось длительное время с небольшими перерывами. Локтионов от ударов от боли катался по полу и ревел и кричал, что он ни в чем не виноват. Во время избиения Локтионов лишался сознания и его окачивали водой”».

Локтионов Александр Дмитриевич (1893—28.10.1941, Куйбышев), Родился в селе Верхний Любаж Фатежского уезда Курской губернии. Участник 1-й мировой войны, окончил в 1916 году школу прапорщиков, В РККА с 1918 г. Образование получал на Высших академических курсах (1923 г.) и на курсах усовершенствования высшего начсостава (1928 г.). Во время гражданской войны — пом. Командира, командир полка, бригады. После войны— командир дивизии, корпуса, пом. Команд, войсками Белорусского (с 1933 г.) и Харьковского (1935 г.) военных округов. С 1937 г. — команд, войсками Среднеазиатского военного округа, нач. ВВС РККА. С сент. 1939 — зам. наркома обороны СССР по ВВС, С 1940 г. — ком, войсками Прибалтийского Особого военного округа, 13.01.1941— зам. наркома обороны СССР. 19.06.1941 арестован по ложному доносу. Содержался во внутренней тюрьме НКВД, после начала войны вывезен в Куйбышев, 28 октября 1941 г. расстрелян, (Залесский К.А. Кто есть кто в истории СССР. 1924-1953, М.: Вече. 2009. С. 360).

А теперь — выдержки из «Ходатайства о помиловании осужденного к расстрелу Б.В. Родоса от 28 февраля 1956 г. в Президиум Верховного Совета СССР» (на 10 страницах):

«Я действительно виновен перед партией. Фактически допускавшиеся мною в период работы в центральном аппарате НКВД (с 1938—1944 гг.) незаконные действия нельзя иначе рассматривать, как преступления. Я действительно, как и многие другие работники НКВД того периода, по указаниям, исходившим от Берия, Меркулова и Кобулова, применял к арестованным меры физического воздействия с целью получения от них признательных показаний, что приводило (как это теперь до конца полностью установлено) к фальсификации, а, следовательно, и к невинным жертвам». «В результате этих грубейших нарушений социалистической законности получались от арестованных признательные показания, арестованных затем судили и по их делам выносились (в абсолютном большинстве случаев) обвинительные приговоры.

При иных условиях работы того периода, если не лично у меня, недостаточно политически развитого человека, то у других работников НКВД могли возникнуть сомнения в правильности действий Берия, сомнения в правдивости получаемых от арестованных показаний. Однако условия работы в то время сложились трагически… Следственные работники знали и не могли не принимать во внимание того, что все проводимые Берия аресты санкционировали соответствующие прокуроры, заведомо зная о массовых случаях применения в НКВД мер физического воздействия к арестованным, прокуроры и сами не принимали действенных мер борьбы с этим злом и не докладывали об этом руководителям партии и правительства. Еще в те времена в наблюдательных производствах находилось много сигналов, заявлений арестованных о допускавшихся в следствии по их делам грубейших нарушениях. Однако этим серьезнейшим сигналам соответствующие руководящие работники прокуратуры почему-то хода не давали…

Следственные работники НКВД того периода (в том числе и я) не могли не видеть того, что прокуроры, знающие о массовых случаях применения к арестованным мер физического воздействия не только действенно не реагируют на эти нарушения, но неизменно утверждают обвинительные заключения и направляют дела в суд. Не было, пожалуй, ни одного такого случая, что прокуроры прекратили или возвратили на доследование какое-нибудь дело центрального аппарата НКВД, как не было ни одного факта опротестовывания прокурорами (в порядке надзора) необоснованно вынесенных судами обвинительных приговоров… Из этого работники НКВД делали вывод, что и прокуроры, и работники судебных органов не сомневаются в правильности получавшихся тогда от арестованных показаний».