Я плохо помню, как мы спускались по спиральной лестнице в темное чрево скалы, как оказались в большом подземном зале.

– Здесь родственники и друзья покойных устраивали поминки, – объяснил Менат. – Взгляни на эти барельефы. Полное смешение эпох и стилей.

Меня охватила паника. В огромном склепе было нечем дышать, отовсюду на меня смотрели языческие боги – Исида… Осирис… шакалоголовый Анубис… Гор. Рядом с ними мирно уживались сцены из греческой мифологии на те же загробные мотивы.

– Царство смерти!.. – восхищенно произнес Менат, ожидая, что я приду в восторг. – Она кругом, Уну!.. Чувствуешь ее присутствие?..

Я содрогнулась, страстно желая одного – поскорее выбраться наверх, к солнцу, на жаркий воздух, к белым от зноя античным развалинам. Все лучше, чем эта мертвая прохлада.

– Не робей, дорогая. Разве ты не чувствуешь себя здесь как дома?

Я отпрянула, но он крепко держал меня за руку.

«Аф… йомен… эвибр… – звучало внутри меня. – Пе… йах…»

Я покачнулась, и Менат обхватил меня за талию.

– Что с тобой?

– Аменофис приказала мне забыть…

– Ты не обязана ее слушать. Она далеко… она мертва, Уну. А я – здесь, рядом с тобой. Ты нужна мне, Уну. Необходима!

– Я не могу…

– Аменофис назвала два места – Ворота Плутона и Аль-Искандария. Это был намек, который я понял. Ты побывала у Ворот, и теперь ты здесь, в лабиринтах Ком-эль-Шукафа. Я привез тебя сюда, чтобы…

– Замолчи!..

Лицо одноглазого мальчишки-араба и разлетевшаяся стайка уличных попрошаек возникли перед моим внутренним взором.

– Ты вспомнишь, – твердил Менат. – Ты уже вспомнила! Ради меня, Уну! Я чувствую, ты сможешь. Посмотри вокруг… на эти барельефы, на эти саркофаги и надгробия! Неужели ты…

– Третий ярус, – пробормотала я. – Мы должны спуститься на самое дно.

– Нельзя, Уну. Там вода. Нижние коридоры затоплены.

Он снял с шеи цепочку с кристаллом горного хрусталя и сделал из нее маятник. Тот некоторое время оставался неподвижным в его пальцах, а затем начал едва заметно раскачиваться.

– Какая разница, верхние коридоры или нижние? – оживился Менат. – Это несущественно, дорогая. Главное – мы в том самом месте, где…

От волнения он не мог говорить и только прерывисто дышал, глядя на маятник. Кристалл поблескивал в тусклом свете ламп, освещавших подземный зал. Казалось, слепые статуи внимательно наблюдают за нами. Меня обуяла жуть от этих безжизненных лиц, так напоминающих живых людей.

– Я нашел это место с помощью маятника. Развернул карту Александрии, и он указал мне точку, которая оказалась катакомбами Ком-эль-Шукафа. Маятник не ошибается, – выдохнул мой спутник. – Он дает ответ на вопрос. Видишь? Я привел тебя на то самое место! Некогда существовала особая каста людей, способных…

– Нет, Менат!.. Нет!..

– Их отбирали из сотен, тысяч претендентов. Они получали специальное обучение, сутками медитировали в пустыне, потом отправляли обряды очищения… и наконец приобщались к тайнам в храмах Осириса. Здесь, в Аль-Искандарии, их услугами пользовалась династия Птолемеев [10] . Их боялись и не жалели денег для оплаты того, что они делали. Они брали себе особые имена, селились в прибрежных районах и вели строго регламентированную жизнь.

Я зачарованно слушала. Менат говорил тихо, а подземелье гасило звуки.

– Они приходили в этот лабиринт, чтобы черпать силы у смерти.

– В третьем ярусе была глубокая расщелина, – добавила я. – Из нее временами сочился газ, вызывающий галлюцинации. Египтяне называли его дыханием Анубиса…

– А греки – дыханием Плутона, – подхватил Менат. – Те, о которых я говорю, умели дышать этим газом, тогда как прочих он убивал. К расщелине могли приблизиться только посвященные. Потом нижние коридоры были затоплены…

– …и мы искали Ворота Плутона для того, чтобы набраться сил, когда они иссякали…

Это «мы» вырвалось ненароком и поразило меня в самое сердце. Зато Менат обрадовался и воспрянул духом.

– Наконец ты очнулась, Уну. Сон Леты [11] слетел с тебя. Отныне ты свободна от ее оков! Я верил, что это произойдет. Вместе мы горы свернем…

Смысл его слов доходил до меня сквозь пелену желтого света, а свидетелями моего прозрения были немые каменные изваяния. Среди них я выбрала Осириса, и в память об Аменофис из моих глаз выкатились две скупые слезинки. Она была моей наставницей задолго до того, как Александр Великий заложил этот город в дельте Нила, впадающего в Средиземное море.