Шрифт:
Мы пришли на вечеринку с опозданием.
За столиком я села так, чтобы Менат закрывал меня от любопытных глаз. Он налил мне вина, поцеловал мою руку и прошептал:
– Веди себя как ни в чем не бывало. Мы пришли повеселиться, не так ли?
Он наслаждался предстоящим испытанием. Мне же кусок не лез в горло, я не смогла сделать ни глотка вина. Я ничего не видела вокруг, лица людей сливались в сплошное мелькание, в ушах стоял гул.
– Кто это будет? – спросила я, едва дыша.
– Не беспокойся, я все скажу тебе, когда придет время.
Я склонилась над своей тарелкой, но толком не видела, что на ней лежит. Кажется, то был салат с желтыми ломтиками ананаса и розовыми креветками.
– Ну же, Уну… не сиди истуканом. Я не хочу краснеть из-за тебя, – пошутил Менат. – Ты моя жена. А жена – лицо мужчины.
К нам подходили какие-то люди, что-то говорили… улыбались. Я улыбалась в ответ, кивала головой. Было странно слышать, как моего мужа называют Олегом Витальевичем. Его имя и фамилия ассоциировались для меня с другим человеком: он занимался каким-то непостижимым бизнесом, его уважали и побаивались. Он вел тайную жизнь, куда не было доступа не только мне, но и остальным его знакомым.
Гости обсуждали непонятные мне вещи, говорили о политике, о курсе валют… еще о чем-то столь же пустом и скучном. Я жила ожиданием того, о чем лучше было не думать.
«Аф… йомен… эвибр… – звучало внутри меня. – Тах… пе… йах…»
Это были заклинания, призывающие силы небытия вмешаться в бытие и вызвать смерть. Я не записываю их полностью по понятной причине. Вряд ли кто-то сумеет ими воспользоваться, не будучи посвященным в культ Анубиса, но все же я перестрахуюсь. Искушение может быть таким сильным, что человек не устоит.
Мое искушение – это любовь. Она же – мое проклятие. Я иду по дороге смерти, потому что ее выбрал мой возлюбленный.
– Уну! – окликнул меня Менат, будто окатил ледяной водой. – Ты готова?
– Кто? – вздрогнула я.
Зазвучала музыка, и полился мягкий красивый голос. Так поют нежные восточные женщины. Я подняла голову и увидела в зале черноволосую артистку. Она была одета в блестящую юбку и укороченный лиф. Ее тонкий стан трепетал, бедра ритмично двигались.
– Почему она?
– Сосредоточься, – твердо произнес Менат. – Я дам тебе знак. Ты слышишь?
– Да…
Певица исполняла одну песню за другой. Кланялась… ей преподнесли корзину роз… потом кто-то передал музыкантам поднос с фруктами. Я этого не видела, только ощущала, словно кто-то вместо меня наблюдал за происходящим со стороны.
Менат поднял руку и снял с пальца перстень с черным камнем, похожим на зрачок. Это был условленный жест.
«Аф… йомен… эвибр…» Я перестала быть собой и превратилась в темный свет, бьющий из-под ресниц красавицы с жемчугом на шее. Этот свет ударил певицу в лицо, в грудь…
Я опомнилась, когда Менат увлекал меня прочь из зала, в прохладное фойе с журчащим фонтаном посередине.
– Получилось, – дрожа от восторга, шепнул он. – У нас получилось!.. Ты прелесть, Уну!.. Я обожаю тебя!.. Обожаю…
Он усадил меня на мягкий диван, а сам вернулся в зал. Не помню, сколько времени я сидела в фойе одна и приходила в себя. Надо мной склонился то ли швейцар, то ли официант… подал воды.
Я видела, как в ресторан вошли врачи «скорой помощи», и старалась не думать, что я натворила.
– Ты в порядке, дорогая? – взял меня за руку Менат, и я поняла, что он сел рядом, угрюмый и недовольный.
– Все хорошо? – выдавила я, хотя сами слова и их смысл прозвучали чудовищно.
– Есть одна проблемка…
– Ка… какая?
– Одна дамочка оказалась не в меру подозрительной. Но ты не волнуйся, я все улажу…
Москва
– Вот он, Красовский, – указал Лавров на представительного мужчину на снимке, присланном Катей. – Настоящий хищник. Зверь, для которого современный город – те же джунгли, где правит грубая сила. Не удивлюсь, если они с Плутоном пересекались в военном прошлом.
Глория внимательно пересмотрела все фотографии, сделанные в клубе «Фишка» в тот трагический вечер. Красовский – именно тот человек, которого она «видела» в зале клубного ресторана. Рослый, осанистый, с волнистыми черными волосами до плеч, с горящим взглядом.
– Девушка рядом с ним – его жена. Странный у них брак… платонический.
– В смысле?
– Сильные чувства, можно сказать, страсть… и никакой физиологии.
– Так не бывает! – ухмыльнулся сыщик.
– Вот пример, доказывающий обратное.