Шрифт:
– Не понял, объясни.
– Я имею в виду отделения железной дороги. Скажем, есть Москва-Сортировочная, Москва-Курская, Павелецкая, Киевская.
– Дошло. А где искать конторы?
– Да на этих грузовых станциях. На пассажирские не суйся, время попусту потеряешь.
Андрей поехал на ближайшую и самую крупную – Сортировочную. Он и не подозревал, что могут быть такие. Десятки путей, лязг железа, пыхтенье паровозов, вагоны, движущиеся во все стороны…
Он задумался – куда идти?
Внезапно сзади раздался голос:
– Гражданин, посторонним здесь находиться запрещено. Покиньте территорию.
Андрей обернулся: сзади стоял вохровец в форме цвета хаки и с винтовкой на ремне.
– Проводите меня к своему начальству!
– Шли бы вы по-хорошему своей дорогой!
– Я настаиваю.
– Тогда идем, но пеняй на себя. Я предупредил.
Вохровец под конвоем отвел Андрея в бревенчатый дом, сложенный из шпал и стоящий недалеко от путей. Когда вошли, он доложил:
– Постороннего задержал на территории станции.
– Все правильно, по уставу. Свободен, иди на пост.
Вохровец ушел.
Дежурный осмотрел Андрея с головы до ног, достал из пачки папиросу, закурил, пыхнул дымом:
– И зачем ты по путям ходил?
– Не ты, а вы. Мне к начальству вашему надо.
– Здесь я решаю. Вот посажу сейчас тебя в камеру!
Андрей достал удостоверение, предъявил. По идее, это нужно было сделать с самого начала, но Андрею хотелось посмотреть, что за обстановка в ВОХРе.
Удостоверение произвело впечатление. Советский человек был так воспитан – власть нужно уважать и бояться.
– Желание посадить меня в камеру не исчезло?
Лицо дежурного вытянулось. Обстановка в один миг резко изменилась. Только что он чувствовал себя хозяином ситуации – и вдруг сам оказался в зависимом, подчиненном положении. И лучше бы этого муровца побыстрее сбагрить.
– Так вам к начальнику? Это мы мигом!
Он выскочил из-за стола, громко топая сапогами, пробежал по коридору и вошел в кабинет начальника. Выскочил оттуда через секунду:
– Попрошу, товарищ, вас ждут!
А сам ел Андрея глазами прилежного служаки.
Когда Андрей вошел в кабинет, начальник что-то прятал в стол. Это «что-то» предательски зазвенело, но начальник нашелся:
– Жарко, водичку пил.
Андрей усмехнулся: графин и стакан стояли на столе – на подносе.
Не дождавшись предложения, Андрей уселся на стул и вытащил из кармана удостоверение.
– Не надо, дежурный видел. Чем могу?
– Мне надо знать, в каком подразделении служит Воронов Алексей Петрович.
Начальник облегченно вздохнул, и до Андрея донесся запах спиртного.
– У нас такого в списках нет.
Андрей показал на телефон:
– Так выясните. Или хотите, чтобы я доложил своему начальству, что вы пьянствуете на работе?
Начальник побагровел, расстегнул верхнюю пуговицу на мундире и вытер платком разом вспотевший лоб. Сняв трубку, он набрал три цифры.
Андрей понял, что телефон ведомственный, скорее всего – железнодорожной связи.
– Павел Миронович, здравия желаю! Шестаков беспокоит. У меня товарищ из МУРа, интересуется, в каком подразделении служит Воронов Алексей Петрович. Ага, подожду.
Пару минут трубка молчала, потом начальник кивнул головой:
– Да, спасибо, понял.
Положив трубку, он вытер платком вспотевшие ладони:
– Москва-Белорусская. Вам туда.
Андрей встал:
– За помощь благодарю, а вот «водичку» пить не рекомендую.
– Гости вчера были, именины у жены.
Понятно, поправиться хотел. Андрей улыбнулся и вышел.
Увидев его в коридоре, дежурный вскочил и вытянулся по стойке «смирно».
Проходя мимо, Андрей бросил:
– Вольно!
На метро он добрался до станции Белорусская, потом какое-то время шел к грузовой станции. Похоже, грузовые станции располагались на кольцевой железной дороге.
Глава 11
«Оборотень»
Воронов на самом деле служил в ВОХРе станции Москва-Белорусская. На службе его не оказалось: по словам начальника, в данный момент он сопровождал груз на поезде.
Встревоженный начальник сразу спросил:
– А чем вызван такой интерес к нашему сотруднику? Воронов в чем-то подозревается?