К этим сведениям, почерпнутым из дошедших до нас частей некогда обширнейшего архива изобретателя, исчезнувшего в недрах американских спецслужб, можно добавить, что еще с начала 1920-х гг. Тесла пристально наблюдал за первыми шагами атомной науки. Он несколько раз строил эскизные проекты «разрывов» атомов с помощью очень сильных электрических разрядов, возникающих в электростатических генераторах.

Однажды изобретатель даже предложил использовать для этой цели мощные молниевые разряды, но впоследствии пришел к выводу, что гораздо конструктивнее и выгоднее применять каскады резонансных трансформаторов собственного производства. Когда в начале 1930-х гг. в печати появились материалы о строящемся линейном ускорителе элементарных частиц на базе Массачусетского технологического института, Тесла тут же откликнулся пространным журнальным обзором. В этой статье, посвященной последним достижениям экспериментальной ядерной физики, изобретатель подробно описал открытые им способы получения сверхвысоких токов при разрядке особых электростатических емкостей. В то же время он высказал глубокие сомнения в том, что с помощью подобных электростатических генераторов можно будет легко «раскалывать» атомные ядра.

Как видно, Тесла неоднократно менял свою позицию относительно перспектив получения и использования атомной энергии, в конечном итоге остановившись на некотором промежуточном тезисе: каждый атом содержит в себе колоссальную энергию, но ее освобождение возможно лишь взрывным путем, который крайне трудно контролировать.

Между тем над «гением Дау», возглавляемым им теоротделом и самим УФТИ стали сгущаться тучи.

Летом страшного голодомора 1933 г. в Харьковском физтехе неожиданно произошла смена руководства, и на место беспартийного И.В. Обреимова был направлен «красный директор» А.И. Лейпунский. Впрочем, Обреимов остался на руководящих постах, занимая должность председателя Научно-технического совета УФТИ и завлаба кристаллофизики.

По отзывам современников, профессор Лейпунский был добродушным, любознательным руководителем, успешно сочетал административную и научную работу и даже успевал заниматься спортом. Ко всему прочему Александр Ильич уделял большое внимание кадровым вопросам, настойчиво стараясь привлечь в институт талантливых выпускников Харьковского университета и политеха. Но несмотря на все усилия нового директора, в УФТИ разными путями, по партийным, комсомольским и профсоюзным каналам попало значительное число малообразованных в области физики, нетворческих личностей. Причем, будучи совершенно бесперспективными в науке, эти «лица истинно пролетарского происхождения» были, как правило, не только агрессивно глупы, но и настойчивы в своих претензиях сверх всякой меры.

В целях ротации кадров профессор Лейпунский бросил призыв, на который откликнулись все харьковские ученые, — «Ищите на Украине таланты!». Самых лучших студентов и способных аспирантов стали направлять на практику в ХФТИ. Но при этом не сдавалась и вкусившая благ научных работников «пролетарская гвардия», яростно доказывая на многочисленных собраниях, что надо «не разбавлять сплоченный коллектив чужаками, часто непонятного происхождения», а воспитывать «научную пролетарскую гвардию» из собственных ученых. Тем не менее одаренная молодежь в большинстве своем попадала на физтех, пополняя когорту перспективных исследователей. Между тем это не решало конфликт, и он незаметно все больше разгорался.

Возможно, будь Лейпунский жестким администратором «сталинского типа», ему и удалось бы если полностью не потушить, то хотя бы жестко локализовать конфликтную ситуацию сугубо бюрократическими методами. Однако Александр Ильич всячески избегал использования без крайней необходимости своих административных полномочий, предоставляя своим научным работникам полную свободу творчества. К нему не надо было записываться на прием, а достаточно было заглянуть в руководимую им лабораторию и обсудить все возникшие проблемы.

При этом профессор Лейпунский всегда старался проникнуться научными интересами своих подчиненных, в то же время не прощая грубые ошибки, порожденные карьеризмом и безграмотностью. Все знавшие его ученые уважали его требования как руководителя, поскольку он никогда не унижал достоинство человека. Он мог наказать или отказать таким способом, что человек не обижался. В делах Александр Ильич был последователен и принципиален, поэтому пользовался большим авторитетом у сотрудников института, полностью доверявших своему директору.

Весной 1934 г. директор Лейпунский отбыл на полуторагодичную заграничную стажировку. В Германии он ознакомился с работой создателя оригинальных электровакуумных приборов Ф. Ланге, а в Великобритании провел переговоры с физиком-ядерщиком Ф. Хоутермансом и по поручению самого Г.К. Орджоникидзе пригласил их на работу в УФТИ. В Англии Лейпунский участвовал в пионерских исследованиях Кавендишской лаборатории, пытаясь экспериментально доказать реальность существования таинственной элементарной частицы нейтрино.

И если рабочий план своей стажировки Александр Ильич выполнял самым наилучшим образом, то во время его отсутствия институт охватила бюрократическая чехарда и склоки, в результате чего в конце 1934 г. директором совершенно непонятным образом стал некий Семен Абрамович Давидович. Судя по всему, это был довольно далекий от науки человек с мелочным и склочным характером, к тому же он не только не был «остепенен», но и не имел ни одной научной публикации.

Именно новый директор начал процесс развала научного коллектива УФТИ, впрочем, на первых порах как бы руководствуясь вполне разумными целями. Поскольку в науке Давидович ничего из себя не представлял, да и совершенно не стремился к исследовательской деятельности, он, идя на поводу у собственных непомерных амбиций, решил заявить себя выдающимся администратором, завоевав этим авторитет у научных сотрудников. Тогда новоиспеченный директор мог бы легко помыкать именитыми учеными, которые раболепствовали бы перед ним, беспрекословно повинуясь его приказам, для «выбивания» материально-технического обеспечения своих исследований.