– Гипнотизируешь ее? Ну-ну, если получится, меня научи! – Майкл, высокий худощавый парень, добродушно улыбался. Пожалуй, это единственный молодой человек, с которым у меня складывалось подобие дружеских отношений.

– Борюсь с тошнотой, дотрагиваясь до нее, – сказала я, поморщив нос, и опустила руки в воду.

Вот перееду жить в большой город и устроюсь в редакцию журнала, пусть даже десятым ассистентом тридцать пятого ассистента! Через год или два, оценив мои способности, меня обязательно повысят по службе. И это только первый шаг, а за ним – прекрасные перспективы. Нужно только вырваться из этого болота. Со временем я сниму красивую квартиру на самом верхнем этаже, с новой раковиной, посудомоечной машиной и свежевыкрашенными стенами. А когда-нибудь в моем гараже заведется черный мускулистый спорткар с разъяренным быком на капоте, и начнется совсем другая жизнь, где я буду принадлежать только себе. У меня есть руки, ноги, умная голова и огромное, жгучее желание двигаться вперед.

Последняя чистая тарелка перекочевала на полку. Здорово, когда мечтаешь о хорошем, даже мытье посуды вполне сносно.

– Что делаешь после работы? – Майкл облокотился о стену недалеко от меня. Его светлые волосы растрепанно торчали в разные стороны.

– Учитывая то, что я заканчиваю в одиннадцать, – сказала я, стряхивая с его мешковатого синего свитера прилипшую макаронину, – а завтра, чтобы всё успеть, мне нужно встать в пять, то после работы я лягу спать, и надеюсь, очень крепко.

– Может, в другой раз?

– Что в другой раз?

– Ну, сходим куда-нибудь, – Майкл смущенно почесал затылок.

– A-а! Конечно, сходим… когда-нибудь, – я вытерла руки и посмотрела на часы. Можно выдвигаться домой.

– Тебя проводить? – Майкл стоял у дверей.

– Спасибо, тут недалеко.

– Ну ладно, – разочаровано произнес он.

– Увидимся в среду, – улыбнулась я.

– До среды, – промямлил Майкл и еще раз переступил с ноги на ногу.

Я вышла на улицу и вдохнула прохладный ночной воздух, посильнее закутавшись в куртку. Вокруг было очень тихо, маленький городок уже спал. Я прогулочным шагом направилась домой, вернее, к дому Мардж. У меня никогда не было места, которое я могла бы назвать своим домом. Приют, пристанище, прибежище… Дом – это там, где тебя ждут, куда хочется возвращаться, где отдыхает душа. Я же себя чувствовала даже не в гостях, – на распутье чего-то, в постоянном ожидании того, что за следующим поворотом станет лучше.

Как бы я хотела знать, кто я и откуда, каким образом очутилась на той улице, где меня нашли, и где мои родители. Любили ли они меня? Почему бросили? А может, ищут меня до сих пор?! Внутри было пусто и до ужаса одиноко, меланхолия накатывала пугающей удушливой волной, когда я смотрела на окна домов, горящие, словно желтые леденцы, где целые семейства собирались за ужином. Как же это, наверное, здорово – идти туда, где тебя ждут, когда в твоей жизни есть человек, ради которого хочется дотянуться до звезд!

Позади меня что-то промелькнуло, словно тень от пролетающей птицы. В этом городе никогда ничего из ряда вон выходящего не происходит, так что я не испугалась, однако инстинктивно ускорила шаг. Все-таки это лес. Справа зашуршала листва старого тополя и подул теплый ветер, необычный для весенней ночи. Я остановилась, всматриваясь в темноту леса, простирающегося на восток от городка. Он лежал у подножья горы с одной стороны и бескрайним заповедником с другой. Воздух пах странно и притягательно, я глубоко вдохнула его.

На этот раз я четко видела промелькнувшую слева тень. Зверь двигался почти бесшумно. Сердце гулко застучало в груди. В лесах ведь водятся медведи, волки, пумы и еще целый легион живности. Просто они практически не показываются в городе, опасаясь людей, но исключать вероятность того, что отчаянный голодный медведь или ослабевший волк нападет на одинокого прохожего, не следует.

До дома оставалось не более пяти минут быстрой ходьбы, обычно это расстояние я преодолевала бегом. Эх, люблю бегать! Особенно ночью, особенно – когда на меня открыли охоту… Я повернулась и попыталась бежать трусцой, но поврежденная нога тут же дала о себе знать. Через несколько метров я, прихрамывая, зашагала. Превратившись в слух, улавливала тончайшие звуки, доносившиеся из чащи. Ничего, кроме шелеста листвы и стука моего испуганного сердца, услышать не удавалось, и тем не менее не покидало стойкое чувство, что за мной наблюдают. Я сжала зубы, перебарывая боль, и сделала последний рывок. Достигнув порога дома, я впервые обрадовалась этому месту и облегченно вздохнула.

Темнота поглотила лес окончательно, поэтому сама не знаю, зачем я в последний раз обернулась, всматриваясь вдаль. Только между деревьев, в темноте, опять что-то мелькнуло! Испуганно дернув дверную ручку, я скрылась внутри.

Моя радость немедленно испарилась. На кухне возвышалась гора посуды, на полу, потертом диване и креслах валялись вещи. И еще вонь, словно здесь кто-то сдох. Я вздохнула и, брезгливо передернувшись, взялась за дело.

Через два часа, упав на жесткий, продавленный матрас, я моментально уснула. Морфей крепко обнимал меня, погружая в сон; я уплыла туда, где всегда была счастлива.