– Насчет тебя-то не сомневаюсь, – съязвила я. – А вот как остальные? У Виктора вон, например, на лице написано, что он безмерно счастлив, что, наконец, вернулся в гостиницу. Сергей Иванович тоже выглядит не очень уж довольным. Ну а Ромка тобой был просто подкуплен, – сказала я, видя, что наш курьер играет в какую-то игрушку наподобие тетриса.

Ромка сразу засмущался и, глянув на Маринку, опустил глаза в пол.

– Все с вами ясно, гуляки, – не дожидаясь никакого ответа, произнесла я, а потом отправила всех принимать ванну.

После того как они смыли с себя всю городскую пыль, мы организовали в нашей с Маринкой комнате небольшой банкет. Учитывая то, что все жутко хотели есть – посещение кафе и перекусывания в дороге на их аппетите никак не сказались, – я попросила на кухне оставшиеся пироги, жареную рыбу и салат из фруктов. Ромка с Виктором сходили за вином, и мы принялись пировать.

– Я голодна, как львица, – промямлила Маринка.

– Да? Странно, – сделала я удивленное лицо. А когда Маринка в недоумении повернулась ко мне, ожидая продолжения, то пояснила: – А я почему-то подумала, что основную и главную из своих потребностей ты сегодня уже удовлетворила в полной мере.

– Фи, вечно у тебя какие-то глупые мысли, – фыркнула мне в ответ Широкова и добавила: – Раз уж ты не ешь, то будь добра, сходи еще за хлебом.

– А Ромка на что? – сразу же вспомнив, что у нас в штате есть курьер, произнесла я.

Но остальные меня не поддержали, сказав, что мальчишка голоден больше всех и к тому же смертельно устал. Пришлось все же опять пойти на кухню. Я прихватила пустой пакет, сунула его в карман и вышла из комнаты. В коридоре уже было темно, так как горели лишь несколько маленьких лампочек.

«Вот так выйдешь ночью, все ноги переломаешь», – подумала я и решительно направилась к лестнице.

Здесь освещение было ничуть не лучше, но я все же благополучно спустилась, нашла кухню, но она уже была закрыта. Пришлось возвращаться.

«Вот так, остались мои голодающие Поволжья без хлеба, – размышляла я по дороге назад. – Сами виноваты, нужно было вовремя домой идти, тогда бы и к ужину поспели. А теперь вот жуйте, что осталось, и не возникайте. Хотя Маринка-то все равно будет возникать…»

– Не-ет! – донеслось откуда-то, но я подумала, что мне просто послышалось, и снова принялась думать, как воспримет данную новость Маринка. А она без хлеба вообще есть ничего не может: не знаю уж, откуда у нее такая привычка взялась.

И тут снова я услышала, как кто-то кричит, но на этот раз уже было понятно, что это не мои слуховые галлюцинации, а человеческая речь, причем доносилась она с той стороны, где располагались комнаты владельца гостиницы и его жены. Я оцепенела: сердце застучало, как сумасшедшее, а к горлу подступил неизвестно откуда взявшийся ком.

Дальше я соображала плохо, ноги сами несли меня. Толкнув незапертую дверь, я вошла в комнату Сочникова. Вошла и замерла как истукан.

Да и как тут было не замереть, если посреди комнаты, спиной ко мне, стояла Сабина, а перед ней сползал по стене вниз ее муж. Он обеими руками хватался за свой живот, из которого струилась кровь – не было никаких сомнений в том, что его только что пырнули ножом. И вот теперь он умирал, именно умирал, а не находился без сознания, как с ним бывало раньше. То, к чему злодеи стремились, было достигнуто.

– С-с-с-абина, – из последних сил прохрипел Сочников, и женщина вздрогнула, но не сделала никакого движения и даже не обернулась ко мне.

Впрочем, меня она могла и не заметить, так как я вошла настолько тихо, что и сама себя не слышала.

– С-сабина, прости! – продолжал хрипеть Сочников. – Э-это было давно…

Потом он захрипел. Его хрип напоминал какие-то загробные звуки, которых я не могла уже вынести и закричала.

Сабина услышала мой крик и резко обернулась, только теперь поняв, что она тут не одна. А когда повернулась, я закричала еще раз, заметив зажатый в ее руках перепачканный кровью большой кинжал.

Вот так мы и стояли друг напротив друга, правда, не долго, всего пару минут, а потом началось…

Такого шока я не испытывала уже давно и ни за что не пожелала бы испытать снова – подобные развлечения не для слабонервных.

До приезда милиции и «Скорой» Виктор успел сделать в комнате несколько снимков. Сама виновница трагедии сидела в соседней комнате, обхватив голову руками, и судорожно рыдала. Если бы ее тело так сильно не сотрясалось, то этого бы, наверное, даже никто и не заметил.