Маринка же, как всегда, ничего не сообразила и сразу же принялась переспрашивать.

– Чего «вот-вот», вы нормально общаться можете?

Все промолчали, Маринка еще больше надулась. Правда, потом снова затараторила, совершенно позабыв про недавнюю обиду на меня. А тут как раз и частный сектор показался.

– Вот это да, – охала Маринка, не переставая вертеть головой по сторонам. – Вот это дыра. Нет, вы только посмотрите, какие тут дома. Не дома, а сараи. Сюда же даже письма, наверное, не доходят.

– Почему? – полюбопытствовал Ромка.

– Ха, почему, – усмехнулась Маринка. – А ты представь себе, какой тут может быть адрес: восемь километров от Сочей, поселение Развалинка, третий сарай слева от дороги.

Ромка захохотал, а мы с Кряжимским только слегка улыбнулись. Про Виктора же я вообще промолчу. Ему бы робота в кино играть: ни тени эмоций на лице, стальной взгляд, накачанная фигура и умение работать кулаками.

– Вот тут останови, – прервав свои размышления, попросила я Виктора.

Рядом с дорогой на старенькой лавочке сидели несколько сгорбленных старичков, у которых я и решила спросить про Карину. Как только Виктор остановил машину, я было вышла из нее, но тотчас же вернулась и обратилась к Кряжимскому:

– Сергей Иванович, не могли бы вы поинтересоваться у этих стариков про Карину?

– А сами вы что же, Ольга Юрьевна? – полюбопытствовал Кряжимский.

– С удовольствием бы, но только боюсь, что с женщиной разговор у них не завяжется.

– А, конечно, конечно, – сразу согласился Кряжимский и стал выходить из моей «ладушки».

Потом он сразу направился к сидящим старикам, долго стоял возле них, о чем-то беседуя, а когда вернулся, сказал:

– Нет, никто ничего не знает. Старики говорят, что имя редкое, но такой они не припоминают.

– А может, лучше у нерусских стариков поинтересоваться, – предложила Маринка. – Эти-то русские.

– И то верно, – согласился с ней Сергей Иванович. – Как это мы раньше не подумали. У нас, русских, ведь как: хорошо, если соседей знаем, а остальные нас и не интересуют. А вот кавказцы!.. У них все иначе.

Следующими нашими расспрашиваемыми, как и планировалось, были лица кавказской национальности. Их нам удалось заметить в одном из открытых кафе, где они ели шашлык. К ним я тоже не пошла, решив не рисковать, так как прекрасно знала, что эта компания непременно начнет ко мне приставать. Знала это и Маринка, а потому, когда я спросила, не желает ли кто пойти и спросить, она вызвалась первой. Но ее я, естественно, не пустила, послав Виктора с Сергеем Ивановичем.

Но и на этот раз они ничего не выяснили. Кавказцы назвали несколько адресов, где есть девушки, которых зовут Каринами, но они просто не подходили по возрасту, так как старик сказал, что кинжал заказывался более двадцати лет назад. Значит, этой Карине сейчас должно быть лет сорок.

Пришлось продолжать поиск. Мы решили поставить машину на стоянку, разделиться на пары и разойтись по разным сторонам. Это должно было убыстрить поиск.

Со мной пошел Виктор, с Маринкой – Ромка, которого она предпочла всем остальным, зная, что он хотя бы не станет мешать ей налаживать контакты с кавалерами. Кряжимскому оставалось работать в одиночку. Встретиться же мы договорились у машины примерно через час.

Первые полчаса мы с Виктором метались между домами, но никак не могли найти ни единого человека, который бы знал женщину по имени Карина. Я уже начала злиться, что снова ничего не выходит, но тут подвернулась одна дряхлая старушка.

Дряхлая в прямом смысле этого слова, так как было ей, наверное, сто лет, к тому же она была совершенно лысой и даже не скрывала этого, не покрывая голову платком, а просто держа над головой потрепанный зонтик.

– Карина, говорите, – выслушав наш вопрос, протянула бабулька. – Что-то знакомое. Дайте-ка подумать.

– Думайте, думайте, мы не торопимся, – осторожно вставила я и стала ждать результатов.

Впрочем, на них-то я надеялась меньше всего, так как мне уже начало казаться, что все наши поиски бесполезны.

– Знаешь, детонька, – обратилась ко мне бабушка после некоторого раздумья. – Карин на моем веку было немало, но вот куда они все сейчас разъехались и разбрелись, понятия не имею.

– Ну, кто-то же остался, назовите нам адреса, – попросила я.

– Одна вот, например, в доме напротив живет, только она вряд ли что сказать вам сможет – больна она, и давно – с самого детства.

– А чем? – спросила я.

– Ой, это у нее что-то с детства – она слегка того, – повертев пальцем у головы, пояснила старушка. – Мать за ней ухаживает все время, одну никуда не пускает. Да и как пустить – не ходит она вовсе, родовая травма, – выложила бабулька всю подноготную.