– Он и был для нее заклятым врагом, – неожиданно согласился Боганов. – Всю жизнь ей испортил!

Я не сказала больше ничего. И как это только у Боганова хватает наглости, чтобы рассуждать, кто достоин жить, а кто – нет? Хладнокровно избавился от своей любовницы, а может быть, даже и руку приложил к убийству ее мужа. Такой тип на все готов! Интересно, как же мне вывести на чистую воду этого бандита?

– Вот участок двести тридцать пять, – сообщил Костик и заглушил мотор автомобиля.

Я вышла из машины последней, после того как Боганов открыл передо мной дверцу. Он даже протянул мне руку, чтобы помочь выйти из салона, но я демонстративно пренебрегла его галантностью. Опасения в отношении этого типа до сих пор оставались, и его ухаживания мне совсем ни к чему.

На кладбище было безлюдно. Я огляделась. Вдалеке увидела еще одну машину, которая припарковалась прямо на дороге. Какой-то мужичок бомжеватого вида прогуливался среди памятников: вероятно, что-то собирал с могилок. Таких на кладбище, особенно во время крупных церковных праздников, очень много. Сейчас же мужичок бродил в одиночестве, надеясь, что где-нибудь отыщется пара конфеток или печенья, положенных на помин души.

Памятники были настолько непохожими, что оставалось только поражаться такому их разнообразию. Интересно, под какой же плитой покоится тело мужа Ходаковой? А может быть, того, кто похоронен вместо него? Не за этой ли свежеокрашенной стелой на массивном основании? Или же Ангелина Львовна предпочла поставить мужу церковный крест? А может быть, воздвигла этот бронзовый монумент?..

Вопреки моим предположениям, Сергей Геннадиевич указал вдруг на вкопанную в землю плиту. Я подошла ближе. Плита была каменной, видно, наполовину вкопанной в землю. Боганов смахнул с нее снежок, и я увидела табличку с надписью: «Ходаков Юрий Анатольевич. 1964–2002».

– «Пусть земля тебе будет пухом», – прочитал Костик надпись на плите.

Расчистив еще небольшой кусочек плиты, Боганов указал мне на фотографию Юрия. Грубоватое лицо, тонкие губы, прямой взгляд – вполне обыкновенная внешность. На подбородке я заметила какое-то темное пятно.

– Фотография с дефектом? – уточнила я у Боганова.

– Нет, это родимое пятно, – пояснил Сергей Геннадиевич. – Теперь вы понимаете, почему подруга Ангелины с такой уверенностью говорила о том, что она видела Юрку в городе? Родимое пятно его выдало.

Но больше всего меня поразил маленький высохший букет каких-то невзрачных цветов на плите. Кажется, хризантем. К тому же снег и вокруг могилы был вытоптан. Я пригляделась к ним, но не смогла определить тип подошвы. Вытоптано очень сильно!

– Ангелина Львовна недавно приезжала навещать мужа? – поинтересовалась я у Боганова, кивнув на букетик цветов.

– Понятия не имею, – пожал плечами Сергей Геннадиевич. – Передо мной Линочка не отчитывалась. Может быть, она и ездила, но, в принципе, в последнее время поминок не было. Зачем ей было сюда приезжать?

– Поговорить по душам с мужем, – ответила я на его, в принципе, риторический вопрос.

– Может быть, ей когда и взгрустнулось, – согласился со мной Сергей Геннадиевич.

Он поднял букетик высохших цветов, осмотрел его со всех сторон. Несколько хризантем упало в снег. Положив букет на прежнее место, припорошенное снежком, он сказал:

– Не думаю, что Лина стала бы привозить сюда такие простенькие цветочки. Гвоздики какие-нибудь купила бы или еще что-нибудь…

– Гвоздики вон тот тип утащил, – буркнул Костик.

Мужичок бомжеватого вида приближался к нам неторопливой походкой, сиротливо озираясь по сторонам. Заметив, что мы смотрим на него, он развернулся и демонстративно поковырял палкой у одного из памятников. Затем все той же походкой пошел в нашем направлении, надеясь, что мы что-нибудь оставим на могиле после ухода.

– Ну что? Убедились? – нерешительно спросил Боганов, переминаясь с ноги на ногу.

– В чем? – отозвалась я.

– Ну что… Ангелина похоронила мужа?.. – замялся Сергей Геннадиевич.

– Если учитывать все обстоятельства, то, вероятно, в этой могиле лежит тело совсем другого человека, – резонно заметила я. – Неплохо бы произвести эксгумацию.

Сергей Геннадиевич хмыкнул. Для такой процедуры нужны были достаточно веские основания. Я это и сама понимала. Кто же нам разрешит заниматься раскопкой могил без оснований на то? Может быть, Ходаков теперь опять исчезнет, а одних показаний подруги Ангелины слишком мало для проведения эксгумации.

Тем временем бомж уже почти подошел к нам. Я чувствовала на своей спине его тяжелый взгляд, слышала дыхание. Он с неприязнью оглядывал нас, а потом решился подойти еще ближе. Мужчина с заплывшим лицом был одет в старинный тулуп, высокие, но разные сапоги. Понятно, что их он отыскал на одной из городских помоек. Кто же выкинет добротную обувь?