Надо же! Дима будет исполнять директорские обязанности! На мой взгляд, он слишком мягкий человек для этого.

– Спасибо за ваши слова, Мария Павловна, – глухо сказал Дима, – но я думаю, что никто не заменит нашего шефа, – он по-детски всхлипнул.

– Ну-ну, Димочка, – сказала Оксана, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, – только ты можешь встать на его место. Мы все тебе верим!

Павлика и меня поселили в разных комнатах. Перед тем как лечь спать, я переговорила с оператором.

– Паша, как ты думаешь, директор погиб случайно?

– А как ты подгадаешь нападение дикого зверя? – резонно заметил Павлик.

– А почему ты решил, что он дикий? Может, он ручной, специально натренирован на определенного человека?

– Ага, как зомби в американских фильмах!

– Может, это вообще не волк, есть же специально обученные собаки, – размышляла я. – Я читала мемуары Людмилы Гурченко. Так вот, там она рассказывает, как ее с матерью во время войны с немцами загоняли в «душегубку» овчарки, которые загрызали сопротивляющихся. Так что и такое бывает.

– Ну ты загнула! – посмеялся Павлик. – Такое часто на охоте случается, то медведь кого-нибудь задерет, то волк.

Все-таки я считаю, что нужно будет проверить мое предположение. И следы надо искать в Юрьеве. Завтра попрошу мать Ивана Николаевича познакомить меня с местными жителями.

Кстати, интересно, почему родители директора остались на «оккупированной» территории? Неужели им там хорошо живется?

Я вспомнила Казея-Кащея и усомнилась, что этот человек оставит кого-нибудь в покое.

– Я сама родом из Юрьева, жила там всю жизнь, вот и привыкла, – объясняла мне Ася Петровна, мать Крынина, – а насчет того, что нам там житья не давали, так не было такого. Всегда дружно жили, там все, как родные. А Казей этот не местный, живет на отшибе, в коттедже.

– А как же рабочие, которые ему по рации про нас сообщили, а потом нас бульдозером давили?

– Это его прихвостни, их немного. Живут тоже особняком, все приезжие. Наши, юрьевские, их не любят.

Я уговорила старушку познакомить нас с односельчанами. Мы вновь поехали на «уазике» вместе с Димой. Он немного отошел, лишь выглядел хмурым. Когда мы прощались, он попросил нас быть осторожными – все-таки вражеская территория.

– И зачем вы туда едете, ума не приложу, – причитал он, – неужто не поняли, какие там люди живут?

– Оставь это, Дима, – строго оборвала его Ася Петровна, – такие же люди там, как и здесь. Ира с Павликом едут готовить передачу про ваших врагов, как они лес разоряют.

Мы выдумали эту версию для родни и знакомых Ивана Николаевича, чтобы не волновать их лишний раз. Ничего, под этим соусом сможем получше узнать предполагаемого противника.

Эта деревня понравилась мне гораздо меньше, чем Гурьево. Она стояла на голом месте, деревьев вокруг было немного. Но самое плохое – она была слишком рационально построена.

Два длинных ряда практически одинаковых домов тянулись вдоль реки. И что здесь может нравиться Асе Петровне? Нет такого очарования хаоса, присущего природе, как в Гурьеве.

Ася Петровна подвела меня к группе сидящих на завалинке стариков. Бабки и дедки апатично грызли семечки, перебрасываясь ничего не значащими замечаниями. Они поохали и повздыхали, выражая сочувствие матери Крынина. Прибытие тележурналистки из Тарасова стало для них настоящим событием – они забросали меня вопросами.

– Я всегда вашу передачу смотрю, – возбужденно тараторила старушка в белом платочке, – удивляюсь, где вы таких женщин находите? Все они счастливые, радостные!

– Стараемся, – скромно ответила я, – ходим, спрашиваем. Иногда через знакомых находим.

– Так ведь это понятно, – махнула рукой другая бабка, в темном платке, – в городе счастливых больше.

Понятно, хорошо там, где нас нет. Надо как-нибудь остаться наедине со старожилами, не тревожить же мать-старушку расспросами, касающимися смерти ее сына.

– А что, правда вы будете здесь свою передачу снимать? – спросил сухонький седой старичок, сидевший с краю.

– Конечно, мы готовим цикл передач про деревню, – соврала я, – согласно последним опросам населения, городской зритель очень интересуется, как вы живете!