Шрифт:
Почувствовав, что уже не одна здесь, она резким движением вскочила на ноги, стремительно подошла к Варавве и крепко обняла.
— Иуда! Наконец-то ты пришел! Где ты был? Я искала тебя повсюду, даже к Каиафе заходила… Я убила его, слышишь? — зашептала Юдифь доверительно. — Но увы — слишком поздно… Теперь уже не спасти твоего друга Назорея… Ты меня простил? Ты любишь меня, как прежде?
Она смеялась и плакала, прижимала свое лицо к груди Вараввы, сердце которого разрывали жалость и любовь. Вдруг Юдифь немного отступила и посмотрела на него сначала с удивлением, потом презрительно.
— Ты ведь не Иуда, — сказала она сердясь. — Зачем ты пришел сюда? Я жду Иуду. Я видела его вчера ночью, и он обещал вернуться. Оставь меня одну — мне еще надо собрать много цветов, чтобы осыпать ими свою могилу…
Мария тихо подошла к несчастной и, взяв за руку, прошептала:
— Бедная Юдифь…
Сердитый взгляд безумной сменился слабой улыбкой.
— Я тебя помню, сказала она. — Ты добрая и можешь понять мое горе… Я обещала Иуде ждать его здесь. Он придет к закату солнца и уведет меня с собой. Как долго до вечера! Если хочешь, можешь остаться, прогони только этого незнакомца.
И она указала на несчастного Варавву.
— Я знаю одно тихое место, — сказала Юдифь, обращаясь снова к Марии. — Сядем там и споем что-нибудь… Нет, лучше ты будешь петь, а я, может быть, усну — я устала. Страшные мысли тревожат меня, но вот что утешает…
И она вынула из складок платья крест, похожий на тот, какой был у нее при встрече с Каиафой.
— Злой священник сломал такой же в порыве бешенства, — сообщила она Марии. — За это и многое другое я его убила…
Мария вздрогнула и со слезами на глазах обняла Юдифь, пытаясь вывести на тропинку, ведущую из сада. Та поняла ее намерение.
— Нет, нет. Мы пойдем туда, где растут тенистые деревья. Недалеко отсюда много пальм и цветов, прохлада и благоухание…
Мария повернулась к Варавве, стоящему рядом:
— Скорее иди к ее отцу и не огорчайся, что она не узнала тебя — ее мозг очень болен.
— Неужели она действительно убила Каиафу? — взволнованно спросил Варавва.
— Не знаю, — печально ответила Мария и подошла к Юдифи.
Та нетерпеливым жестом схватила ее за руку и потянула за собой. Скоро они пришли к месту, где росли пальмы. Легкая их листва давала земле приятную тень. Юдифь успокоилась, лицо ее прояснилось. Она села под дерево и увлекла Марию. На ее губах играла прежняя чарующая улыбка.
— Спой что-нибудь, — попросила Юдифь. — Какую-нибудь простую, нежную песню… А ты красивая, — добавила она, глянув на Марию внимательно. — Любовь светится в твоих глазах… Ну, пой же!
Дрожащий от слез голос Марии зазвучал печально, мелодия была грустная. Часто повторялись слова: «Хорошо быть розой в царском саду».
Когда Мария умолкла, Юдифь расплакалась.
— Царский сад, — всхлипывала она, горестно раскачиваясь из стороны в сторону. — А где же Сам Царь? Он был увенчан терниями, Он умер! Его распяли! Я, Юдифь Искариот, помогла этому злодеянию. Пусть на меня падет проклятие, а не на Иуду! Пусть меня испепелит молния — Иуда не виноват. В царском саду можно было встретить Царя, но Он умер! Лучше бы Он жил, потому что с тех пор, как Его не стало, меня окружает глубокий мрак.
Мария участливо обнимала безумную девушку, успокаивая ее.
Глава XVI
Перед дворцом первосвященника Каиафа бурлила чернь, плотно окружившая римскую стражу. Допрос у Пилата был закончен, и прокуратор послал незадачливых караульных к Каиафе с сообщением о событиях прошедшей ночи. Не стесняясь в выражениях, возбужденный народ осыпал римских воинов всяческими ругательствами.
— Мерзкие пьяницы! — слышалось из толпы. — Не могли устеречь мертвого!
У потрясенных, измученных охранников не было даже сил огрызнуться, а не то чтобы развеять беснующуюся чернь. Так молча они и шли к Каиафе.
А он, лежа в постели, с большой неохотой отвечал на любезные расспросы своего тестя Анны.
— Я не понимаю, почему ты не хочешь описать приметы преступника — хоть что-нибудь ты должен был запомнить… Это очень помогло бы поимке разбойника… У нас уже есть одна улика…
И с этими словами Анна показал зятю маленький кинжал, усыпанный дорогими камнями.
— Дай его мне! — прохрипел Каиафа и, выхватив кинжал из рук Анны, спрятал его под подушку.
Изумленный Анна раскрыл рот, но задать очередной вопрос не успел — в спальне появился управитель. Вид у него был растерянный, он не знал, как сообщить хозяину о случившемся.
— Что ты молчишь, истукан? — накинулся на него Каиафа. — Говори, какие у тебя вести!
— Пилат прислал к тебе стражников, Каиафа, — уклончиво доложил управитель.
— Пусть войдут, — сказал первосвященник, еще ничего не знающий о чудесах ночи.