Шрифт:
– Внимание! Внимание!
– Джордж зааплодировал.
– Кажется, среди нас леди-оратор. Надеюсь, официанты не возражают.
Изабель рассмеялась, ничуть не смутившись.
– Чудесно видеть такое, - сказала она.
– Мы все счастливы за тебя, дорогой старина Юджин!
И она смело протянула ему руку через столик. Он быстро схватил ее, а смех в глазах сменился благодарностью: он почти растрогался, хотя чувствительность не была его коньком. Вдруг Изабель обратилась к Фанни:
– Дай ему свою руку, Фанни, - задорно приказала она, и Фанни механически повиновалась.
– Вот!
– воскликнула Изабель.
– Если бы с нами был брат Джордж, Юджина поздравили бы сразу три старых, лучших друга. Но мы и так знаем, что обо всем думает Джордж. Это просто великолепно, Юджин!
Возможно, окажись за столиком брат Джордж, он бы высказался и о том, что он думает о ней самой, потому что он бы непременно заметил, что именно сейчас она ведет себя "как четырнадцатилетняя девчонка". Но в этой ситуации заменой Эмберсону выступила Люси, прошептавшая на ухо Джорджу:
– Ну не мило ли?
– Что?
– спросил Джордж, но не из-за того, что не расслышал, а просто захотелось продлить приятные ощущения.
– Поведение твоей мамы! Как она радуется! Она такая душка! А папа, - она с трудом подавила смешок, - папа сейчас лопнет или громко разрыдается!
Но Юджин справился с эмоциями, вернув привычное благодушие.
– Я когда-то писал стихи, - сказал он, - если вы помните...
– Да, - тихо вставила Изабель.
– Я помню.
– Я уже и не могу сказать, написал ли я что-то за последние двадцать лет, - продолжил он.
– Но кажется, рука так и потянется к перу, чтобы отблагодарить вас за то, что вы превратили поход на завод в такой добрый праздник.
– Он благодарит!
– хихикая, прошептала Люси.
– Какие они сентиментальные!
– В этом возрасте все такие, - ответил Джордж.
– Умиляются по любому поводу. И всё равно, рестораны это или заводы!
И оба, пытаясь скрыть приступ смеха, поднялись из-за стола вслед за Изабель, собравшейся уходить.
На переполненной людьми улице Джордж помог Люси забраться в коляску, и они, торжествующе махая на прощание, отъехали, оставив Юджина крутить пусковую рукоятку автомобиля, в который уселись Изабель и Фанни.
– Как будто шарманку крутит - денежку просит, - сказал Джордж, свернув за угол на Нэшнл-авеню.
– А я предпочитаю лошадей.
Но он подрастерял свою уверенность через полчаса, когда на дороге под бешеные гудки мимо пронесся автомобиль Юджина, появившись неожиданно сзади, одним рывком объехав их и почти тут же скрывшись за горизонтом: они только и успели заметить, как кружевной платочек, зажатый в черной перчатке, помахал им, поддразнивая.
Джорджа ошеломил такой поворот.
– А водить твой отец умеет, - сказал он, всё еще находясь под впечатлением от дерзкой выходки.
– Конечно, Пенденнис уже не молод, да и я особо не гнал. Я б сам покатался на такой машинке, если б не столько возни с ней: рукоятку крути да копайся в моторе. Ну, обед частично удался, Люси.
– Ты о салате?
– Нет. О твоем шепоте на ушко.
– Подхалим!
Джордж не ответил, хотя пустил Пенденниса помедленнее. Люси тут же попыталась протестовать:
– Не смей!
– Почему? Ты хочешь его загнать?
– Нет, но...
– В чем дело?
Она заговорила очень серьезно:
– Я знаю, если мы едем так медленно, значит, ты будешь отвлекаться на... на предложение мне!
– И она повернула к нему зардевшееся лицо.
– Боже мой, ну ты и чертовка!
– сказал Джордж.
– Джордж, пусти Пенденниса рысью!
– И не подумаю!
Она попыталась сделать это сама:
– Давай, Пенденнис! Но! Давай-давай!
Пенденнис не обращал внимания, не она была его хозяйкой, а Джордж влюбленно рассмеялся.
– Лучше тебя никого нет, Люси! Зимой, когда ты вся в мехах, такая румяная, я думаю, что красивее ты быть не можешь, но летом, в соломенной шляпке, легкой блузке, юбке с оборками, белых перчатках и туфельках с серебряными пряжками, да еще под розовым зонтиком, когда на щечках не румянец, а только намек на него, я думаю, как я ошибался зимой! Когда же ты забудешь про "почти" и согласишься стать моей невестой?
– Скоро! Вот тебе и ответ, а теперь пускай жеребца!
Но Джордж упорствовал, к тому же уже пару минут был совершенно серьезен.
– Мне надо знать точно, - сказал он.
– Оставь, Джордж, - с надеждой взмолилась она.
– Поговорим о чем-нибудь приятном.
Он немного обиделся.
– Разве тебе не приятно от того, что я хочу на тебе жениться?
Вот тут и Люси стала очень серьезной, как он и хотел; она опустила глаза, верхняя губа задрожала, как у ребенка, собирающегося расплакаться. Вдруг она положила ладонь на руку Джорджа, но тут же отдернула.