Две принцессы Бамарры

Аннотация

У короля Бамарры две дочери: Эделина, робкая и пугливая, и Мэрил, бойкая и смелая. Хотя сестры такие разные, они неразлучны с самого детства. Но вдруг в семью приходит беда: Мэрил заболевает страшной болезнью – «серой смертью». И теперь у Эделины всего три недели, чтобы раздобыть лекарство, которое излечит ее любимую сестру. Согласно пророчеству одного призрака, это лекарство найдется, когда трусливые обретут храбрость. А значит, Эделине придется стать храброй. Ведь у нее на пути могут оказаться чудовища Бамарры: огры, призраки, грифоны и драконы…

Новая увлекательная история от автора знаменитого романа «Заколдованная Элла»!

Впервые на русском языке!

THE TWO PRINCESSES OF BAMARRE by Gail Carson Levine Copyright © Gail Carson Levine, 2001 Джоан Эйблав, моему товарищу по этой прекрасной безумной скачке… миллион спасибо Глава первая Из земли разоренной В землю дикую, Чудищами населенную Юный Друальт увел Разбитый, оборванный клан. Бережно нес он В могучих руках Брюса, дитя-короля, Первого князя Бамарры. Так начинается «Друальт», эпическая поэма о величайшем герое Бамарры, идеале нашего королевства. Друальт сражался с бамаррскими чудовищами – ограми, грифонами, призраками и драконами, которые до сих пор донимают нас, – и помог своему правителю основать наше королевство. Сегодня Бамарра как никогда нуждается в герое. Каждый год чудовища губят сотни бамаррцев, но еще больше жизней уносит «серая смерть». В герои я не годилась. Больше всего на свете мне хотелось покоя и безопасности. Мир представлялся мне гибельным местом, не подходящим для людей моего склада. Однажды, когда мне было года четыре и мы играли в замковом дворе, над нами вдруг пронеслась тень. Я заверещала, уверенная, что это грифон или дракон. Сестра моя, Мэрил, подбежала и обняла меня – длины ее рук едва хватило. – Оно улетело, Эдди, – шепнула она. – Оно уже далеко. И запела вполголоса строки из «Друальта»: Шаг за шагом – вперед, Храбрость рождает надежду. Лицом к врагу повернись, На победу сердце настрой. Я затихла, убаюканная голосом Мэрил и ее теплым дыханием у моего уха. Мэрил была моим защитником, необходимым мне, как воздух и пища. Нашу матушку, королеву Дарию, забрала «серая смерть», когда мне едва исполнилось два года, а Мэрил – три. Отец редко заглядывал в детскую. Белла, гувернантка, по-своему любила нас, но выражала свою любовь нравоучениями и поджатыми губами. Мэрил понимала меня, хотя мы различались так сильно, насколько это вообще возможно. Она блондинка, а я темноволосая. Она миниатюрная и крепенькая, сгусток направленной энергии, а я долговязая и неуклюжая, склонная нервничать и оттого суетиться. Мэрил была храбрая, а я боялась почти всего – начиная с чудовищ и незнакомцев и кончая пауками. Ребенком Мэрил обожала разыгрывать сцены из «Друальта» или придуманные истории, в которых она спасала королевство. Игры начинались в миниатюрной карете, сокровище нашей детской. Я садилась внутрь, а Мэрил забиралась на козлы. Мы совершали путешествие к Эскернским горам, где обитали огры и грифоны, или в замок королевы эльфов на берегах Хаюнского океана, или в западную пустыню, где таятся логова драконов, или в населенный призраками Мьюлийский лес. Мэрил спасала меня от огнедышащего дракона или голодного огра. В нужный момент я визжала от ужаса (наполовину настоящего). Но больше всего я любила сидеть тихо, как мышь, и наблюдать за Мэрил. Любимой игрой моей сестры было приключение с «серой смертью». Как ни странно, это меня не пугало. «Серая смерть» не была ни чудовищем, ни пауком, вид которого приводит в дрожь. Она была невидима. Если я ее подхвачу, она окажется где-то внутри меня, и пусть внешний мир кишит неведомыми опасностями, но уж свои-то внутренности я знала. И не сомневалась, что сумею одолеть незваного гостя. В игре мне всегда доставалась роль жертвы «серой смерти». На первой стадии болезни, когда заболевшего одолевает слабость, я начинала идти к старенькой детской кушетке, слабея на ходу. Через несколько шагов я падала на колени и дальше ползла на четвереньках. Подтаскивала себя к кушетке, но у меня не хватало сил забраться на нее. Тогда я засыпала прямо на полу. Спустя секунду-другую просыпалась и вставала, снедаемая лихорадкой. Подбегала к камину и мазала щеки пеплом, потому что лица у больных ближе к концу всегда становились серыми. Я притворно дрожала и старательно стучала зубами. Тем временем Мэрил сражалась с чудовищами, советовалась с чародеями, карабкалась по горам, плыла по бурным морям. Не забывая трястись, я краем глаза наблюдала за ней, потому что не могла начинать умирать, пока она не будет готова спасти меня. Когда она побеждала и находила лекарство, я оседала на пол. Она мчалась ко мне, бережно держа лекарство в ладонях. Иногда это оказывался эликсир в золотой чаше. В другой раз – перо грифона, или зуб дракона, или просто гладкий черный камушек. Падая рядом со мной на колени, она шептала: – Я отыскал его, дева. Ты будешь жить. Она исцеляла меня, и я вскакивала. Затем мы плясали по всей детской, прыгали около кареты, молотили по доспехам, хлопали в ладоши и танцевали вокруг маленькой прялки. Мы верили, что однажды лекарство будет найдено. Так сказал призрак, а пророчества призраков всегда сбываются. Лекарство найдется, когда «трусливые обретут храбрость и дождь прольется над всей Бамаррой». Большего мы не знали. Никто не ведал, когда появится лекарство, кто его найдет и какую форму оно примет. Однажды в конце игры я спросила Мэрил, неужели она и в самом деле хочет заняться поисками лекарства. Мне тогда было девять лет, а ей – десять. – Я отправлюсь в поход, как только стану достаточно сильной, чтобы оседлать боевого коня. Она никогда не вернется! Чудовище убьет ее. Сестра приняла героическую позу, расставив ноги, и взмахнула воображаемым мечом: – Я найду лекарство, и рыцари пойдут за мной. Мы уничтожим чудищ и спасем Бамарру. Тогда я вернусь домой. Она не вернется. Она погибнет. Но у меня хватило ума промолчать. Вместо этого я спросила: – А чем займусь я во время твоего отсутствия? Мэрил опустила воображаемый меч и улыбнулась: – Ну, ты станешь женой прекрасного принца и мамой маленькой принцессы, и она научится вышивать так же красиво, как ты. Ответная улыбка не давалась мне. – Но что, если принц еще не появится или я ему не понравлюсь и он уедет? – Тогда ты отправишься со мной. – Нет, не отправлюсь. Мне будет слишком страшно, ты ведь знаешь. Мэрил вздохнула, теряя терпение. – Ох, Эдди! А если я пообещаю никуда не уезжать, пока ты не выйдешь счастливо замуж? Это тебя устроит? – Обещаешь? Она опустилась на одно колено: – Клянусь неотлучно пребывать в Бамаррском замке до тех пор, пока принцесса Эделина не найдет свою истинную любовь. Да обратится мой меч против меня, если я нарушу эту клятву. – Спасибо. Я с огромным облегчением плюхнулась на пол детской. До свадьбы было очень-очень далеко. Сестра бросилась на пол рядом со мной. Мы тихонько полежали с минуту, глядя в деревянный потолок. – Если я когда-нибудь действительно подхвачу «серую смерть», – сказала я, – то не умру, даже если ты к тому времени еще не найдешь лекарство. Мэрил перекатилась на живот. – Почему это? – Потому что не поддамся. Когда болезнь заставит меня чувствовать усталость, я не буду вести себя как уставшая. Когда она заставит меня хотеть спать, я буду бодрствовать. Когда охватит озноб, примусь бегать взад-вперед и согреюсь. Отказываясь подчиняться повелениям «серой смерти», я прогоню болезнь прочь. Мэрил вскочила на ноги: – А я сделала бы что-нибудь трудное: залезла бы на гору, поймала огра. Я поднялась и села в нашу карету. – Не понимаю, почему люди умирают. Сестра тоже села. – И я не знаю почему, кроме тех случаев, когда их испепеляет дракон или пронзает мечом жестокий рыцарь. – Она немного подумала и пожала плечами. – Я все равно найду лекарство, ты ведь знаешь. Я кивнула: – Но если я заболею до этого, то все равно не стану добычей смерти. Глава вторая Когда мне сравнялось двенадцать, «серую смерть» подхватила моя горничная Трина. Я впервые видела болезнь так близко. В замке каждый год умирали от нее несколько человек, но я никого из них толком не знала. До болезни Трина имела обыкновение по утрам сдергивать белье с кровати и как следует встряхивать. Угловатая ворчливая женщина с резкими движениями. И вот однажды утром она утратила эту резкость. Медленно сняла постельное белье и подняла руки так, словно плыла сквозь густой сироп. Позже в тот же день наша гувернантка Белла, которая была в курсе всех замковых новостей, сообщила нам с Мэрил, что за Триной ухаживают эльфы-сиделки. Эльф увидел ее в коридоре и обратил внимание на неуверенную походку. Всего лишь походку, а он сразу все понял. Трина служила у меня в горничных с тех пор, как мне исполнилось три года. Без ее ворчания утро будет уже не то. Я любила ее, как любила все привычные и постоянные ритуалы своей жизни. Уверенная в собственном рецепте победы над «серой смертью», я решила спасти свою горничную. Когда уроки с Беллой закончились, я упросила Мэрил пойти со мной к Трине в ее спальню в левом крыле замка. Мэрил убедительнее меня, и Трина ее послушает. – Я хотела позаниматься фехтованием, – нахмурилась Мэрил. – Ты не хуже меня умеешь уговаривать. Я замотала головой: – Она не… – Даже лучше меня. В конце концов, ты с ней ближе знакома. Но все-таки она согласилась сходить со мной ненадолго. Мильтон, эльф-лекарь, сидел рядом с постелью Трины и вязал на спицах. Когда мы вошли, он соскользнул со стула, поклонился и улыбнулся нам. Затем уселся снова, причем для этого ему пришлось встать на цыпочки. Из всех эльфов мы знали его лучше других. Сколько я себя помнила, он нянчил нас, когда мы простужались и болели. Мэрил широким шагом пересекла комнату. – Привет, Трина! – сказала она и заняла стул у камина. Я помедлила в дверях. Кто-то поставил на полку над камином цветы – анемоны, утешение для умирающего. Странно было видеть Трину в ночной рубашке. Она выбралась из постели, чтобы сделать реверанс, и не казалась пока такой уж ослабленной. Некоторые люди сдавали быстро, а другие держались месяцами. Мне хотелось верить, что у Трины в запасе еще несколько месяцев на борьбу с болезнью. Вторая стадия, дремота, всегда длилась девять дней, а лихорадка – три дня и кончалась смертью. Если у Трины и оставалось время, то только на этой первой стадии – слабости. Горничная забралась обратно в постель. Я направилась к сиденью у окна… и замерла. По ножке кровати полз паук. – Эдди говорит мне… – начала моя сестра. – Мэрил! – пискнула я и ткнула пальцем. Сердце гулко забилось у меня в груди. Это был волосатый паук, таких я боялась больше всего. И рвануть бы с места, но вдруг он за мной погонится? Трина приподнялась на локте: – Что-то не так? – Вижу, Эдди. Мэрил поспешила к постели и смахнула паука в левую ладошку. Правой она открыла оконную раму. Я не видела, но знала, что она сажает паука на замковую стену. – Вот. – Она закрыла окно. – Что это было? – подозрительно спросила Трина. – Эдди говорит, ты не очень хорошо себя чувствуешь, – ответила Мэрил, пропустив вопрос мимо ушей. Трина взглянула на меня в упор: – Должно быть, паук, принцесса Эделина? Прощения просим, но все знают, как вы их боитесь. Лицо у меня вспыхнуло, я пересекла комнату и уселась у окна. Наверняка весь замок считал меня еще худшей трусихой, чем отца. Я оглянулась на Мильтона, но он безмятежно вязал и не поднял головы. – Никаких пауков, – сказала Мэрил. – Просто мы с принцессой Эдди иногда играем в одну игру. Трина уронила голову на подушку: – Это был паук. – Чем ты заболела, Трина? – спросила Мэрил. – Мильтон тебе сказал? Умно. Мне бы в жизни не добраться до сути дела так быстро, к тому же куда тактичнее задать вопрос Трине, а не Мильтону. – Он говорит, у меня «серая смерть», ваше высочество, но он ошибается. Будь это она, я б себя хуже чувствовала, да? – Наверное. Тогда тебе ни к чему знать то, что мы с принцессой Эдди пришли рассказать. – Что вы хотите мне рассказать? – спросила Трина. – Прощения просим. – Что принцесса Эдди знает, как одолеть «серую смерть». – Говорю вам, у меня не «серая смерть». К завтрему мне полегчает. – С помощью плана Эдди ты можешь поправиться уже сегодня. Трина отвернулась лицом к стене: – У меня не «серая смерть». Лицо у Мэрил сделалось такое же, как в те мгновения, когда ее боевой конь Бейн начинал артачиться. С Бейном она прибегала к шпорам и хлысту. Трине же сказала просто: – Повелеваю тебе выслушать план принцессы Эдди. Трина не стала отказываться. Она лишь передвинула голову и проворчала: – Подушка слишком жесткая. Раз уж я болею, мне бы подушку помягче. Мильтон встал: – Найдем помягче. Мэрил вскочила: – Я тоже пойду. Надеюсь, ты скоро поправишься, Трина. – А я побуду еще немного, – сказала я. Мэрил меня разочаровала. Но Трина не ее горничная, так что это не ее забота. Когда они ушли, я перебралась на стул Мильтона, пододвинув его к постели. Правильные слова не шли на ум. – Не ждите, что я стану развлекать вас, ваше высочество. – Да я и не жду, – произнесла я с удивлением. И тут у меня появилась идея. – Ночью мне приснилась матушка. – Старая королева, – отозвалась Трина, по-прежнему не глядя на меня и не проявляя ни малейшего интереса. – Верно. – Я подалась вперед. – Знаешь, что она мне сказала? Никакого ответа. – Она сказала, что скучает по жизни. – По королевской жизни. Вот по чему она скучает, ваше высочество. Прощения просим. – А знаешь, что она еще сказала? Тишина. – Она сказала, что могла бы вылечиться, если бы боролась. Она сказала: «Эдди, „серая смерть“ была здесь, у меня в груди. Если бы я искала ее, то нашла бы». Трина перекатилась на спину и взглянула на меня. Ободренная, я продолжила: – Она сказала: «Я бы ее выгнала». Трина облизнула губы, собираясь заговорить, и я замолчала. – Вы хорошенькая, – начала Трина. – Я всегда так думала. Высокий чистый лоб, большие глаза. Тонкая кость. Хорошенькая. – Спасибо. Слышала ли она хоть что-нибудь из сказанного мной? – Вам бы наряды поярче, прощения просим. Пришлось кивнуть. Мне нравились сочные оттенки в вышивке и на других людях, но не на себе. Я вернулась к спасению Трины: – Матушка жалела, что не продолжала править вопреки болезни. Возможно, этот сон приснился мне, чтобы я передала тебе повеление королевы Дарии. У Трины дрогнули губы в улыбке. – Продолжать править? Уж не дарует ли «серая смерть» людям чувство юмора? Я улыбнулась: – Нет, тебе нужно делать то же, что и всегда. Не позволяй болезни остановить тебя. – Вы хотите сохранить себе горничную, принцесса Эделина. Прощения просим. Я хотела, чтобы она жила! И хотела доказать, что «серую смерть» можно победить. – Нет, я хочу помочь тебе поправиться. Вошел Мильтон с двумя подушками. За ним еще кто-то… Рис, наш новый чародей-ученик. Я вскочила, опрокинув стул. В смущении бросилась его поднимать, но Рис меня опередил. Он поднял стул и отвесил мне самый глубокий и замысловатый поклон из всех мною виденных. Я присела в реверансе, чувствуя себя ужасно неловко. Этот чародей приехал всего неделю назад. Он уже появлялся в пиршественном зале, но отцу пока не пришло в голову представить новичка нам с Мэрил. Мильтон подсунул под голову больной еще несколько подушек. – Госпожа Трина, – обратился к ней чародей, – мне очень жаль, что вы заболели. Пожалуйста, дайте мне знать, если я могу как-то облегчить ваше состояние. – Не нужны мне волшебные зелья, прощения просим, господин. Рис снова поклонился: – Никаких волшебных зелий, обещаю. – И улыбнулся. Меня немного отпустило. Улыбка у него оказалась добрая. Он был высок, как все чародеи. Лицо почти плоское, широкое, с высокими скулами. Завораживающие глаза – большие, голубые, обрамленные густыми белыми ресницами, как у всех чародеев. Нарядился он весело – в золотистый парчовый камзол и лиловые атласные бриджи. Последний отцовский чародей-ученик носил только темные тона. Мне казалось, чародеи питают к тусклым унылым нарядам такую же склонность, как я. – Эти подушки тоже жесткие, – подала голос Трина. – Наверное, я сумею это исправить, – промолвил Рис и обратился к Мильтону: – Можно попробовать? – Дерзайте. Трина снова села, явно встревоженная: – Не надо мне волшебных подушек. Они взорвутся или вынесут меня вон посередь ночи. У чародея округлились глаза. – В жизни бы никому не дал подобную подушку. Он развязал кошелек на поясе, извлек золотую палочку и направил ее в небо. День выдался пасмурный. От облака отделилась белая полоска и поплыла к замку, к нам. Рис открыл окно и величественным жестом загнал полоску внутрь. С нами в комнате очутилось облако! Трина закрыла лицо руками: – Не дайте ему навредить мне! С помощью палочки чародей собрал облако в кучку и придал ему форму подушки. Я заулыбалась. Трина подглядывала сквозь пальцы. Мильтон привстал, чтобы лучше видеть. – Слышали поговорку: спится сладко, как на облаке? – Рис шагнул к кровати. – Нагнитесь вперед. – А это точно безопасно? – Совершенно безопасно. Трина послушалась, и Рис подложил облачную подушку ей под спину. От меня не ускользнула мягкость его прикосновений. – Вот. Теперь откиньтесь назад. – Я же провалюсь! – Хмуро глядя на Риса, моя горничная опасливо легла на спину. Лоб ее разгладился. – И впрямь чуток получше. – Вы только посмотрите! – воскликнул Мильтон. Я рассмеялась и ляпнула не подумав: – А дождь из этой подушки не пойдет? Рис тоже рассмеялся, еще громче, чем я. – Дождь! Мне и в голову такое не приходило. Подушечный дождь. – Он потряс головой, продолжая хихикать. – Никакой дождь не пойдет, и сны у Трины будут светлыми. Моя горничная сонно вздохнула и закрыла глаза: – Что-то мне вздремнуть захотелось… Не время ей дремать. Ей надо слушать меня. Я воззвала к Мильтону: – Трина должна сопротивляться «серой смерти»! – Попытаться можно, но сейчас ей лучше поспать. Завтра отдыхать не придется. Видимо, вид у меня сделался озадаченный, поскольку он добавил: – Завтра одна из карет вашего отца отвезет ее домой, к семье. – Эльф подоткнул больной одеяло. – Трина, ты ведь подумаешь по дороге над предложением ее высочества? Она кивнула, не открывая глаз. Я сочла это добрым знаком. Вот если бы проскользнуть в ее облачные сны и там продолжить уговоры! Глава третья Рис двинулся по коридору рядом со мной. – Ваше высочество, по всему замку, куда ни взгляни, ваши прекрасные вышивки. Счастлив познакомиться с мастером. – Спасибо, – прошептала я. – Не так уж они прекрасны. – Но они правда хороши! Моим щекам сделалось жарко, язык не слушался. Мы немного помолчали. – Изготовление облачных подушек – один из первых уроков чародея, – сменил тему Рис. Мне стало любопытно, каковы же остальные уроки, но застенчивость мешала расспросить подробнее. Как и все наши чародеи, Рис пока ходил в учениках. Но летать, разумеется, умел. Все чародеи умеют. В курс обучения входили пять лет на придворной службе, где ученики творили мелкое волшебство, проделывали незатейливые фокусы с погодой и держали замок свободным от крыс. Если он умеет прогонять крыс… – Мне жаль, что так вышло с вашей горничной, – искренне посочувствовал Рис. – Вроде и глупо печалиться о том, кого едва знаешь, но, понимаете ли, чародеи не болеют. Мы никогда не болеем, поэтому болезнь кажется мне трагедией. Он ждал, что я как-то отвечу. – Э-э… это интересно. Мы подошли к каменной винтовой лестнице, которая вела на нижние этажи замка. Лестница была слишком узкой, чтобы спускаться рядом. Рис по-рыцарски пошел первым, продолжая говорить через плечо: – Это действительно интересно. Интересно, насколько мы отличаемся от других существ… насколько мы отличаемся от людей, а люди – от эльфов, а эльфы – от гномов, а гномы – от чародеев. Это завораживает. – Он улыбнулся, затем нахмурился. – Вы боитесь стать жертвой «серой смерти»? Я помотала головой. – Вы храбрая, принцесса Эдди. Никто прежде не называл меня храброй. От этого я почувствовала себя странно, словно притворилась кем-то другим, словно Рис перепутал меня с Мэрил. – Как вы думаете… – Я заколебалась, а потом торопливо продолжила: – Вы могли бы избавить замок от пауков? Теперь он перестанет думать, что я храбрая. Рис остановился, и я едва не налетела на него. – Наверное, смогу. – Он подумал и энергично кивнул: – Конечно смогу. – И повернулся ко мне лицом. – Сегодня же. Мелкие уродливые твари, правда? Он тоже их не любит! Чародей возобновил спуск. Я улыбнулась ему в спину: – Спасибо. Он снова остановился и обернулся. – На здоровье. И поклонился, ухитрившись сохранить изящество даже на тесной лестнице. Мне тоже пришлось присесть в реверансе, затем мы двинулись дальше. – По чародейским годам я чуть старше вас, но не намного, – сообщил он через несколько шагов. – Мне семьдесят восемь. В пересчете на человеческие годы – около семнадцати. Семнадцать в семьдесят восемь! Сколько же они живут? – Завидую человеческим детям. Вы так быст ро учитесь всему, что нужно. Мы с рождения умеем говорить и даже летать, но всему остальному учимся невыносимо медленно. Вот и подножие лестницы. Рис снова поклонился: – Теперь я вынужден вас оставить. Не терпится поговорить с вами снова. Ему не терпится? А уж мне-то! В детской сидела Белла и вязала крючком. Я взяла свою вышивку, но мысли мои блуждали слишком далеко, не давая сосредоточиться на работе. Они вертелись вокруг Трины и Риса, избавления от пауков и снова Трины. Через полчаса вернулась с фехтовальной тренировки Мэрил. Постояла у меня за плечом, разглядывая мою работу, и рассмеялась: – Мне нравится! Как ты это придумала? Обычно я вышивала сцены из «Друальта», но на этой вышивке изобразила одну из дюжин горгулий, украшающих Бамаррский замок. Сам замок служил фоном: каменные стены кораллового цвета, синие крыши башен, стрельчатые верхние окна и воздушные арки между главной башней и контрфорсами. На переднем плане горгулья с головой грифона яростно пучила глаза, зажав в хищном клюве кость. Рядом, разинув клюв от изумления, парил в воздухе настоящий грифон. Всамделишное чудище казалось менее опасным, чем его каменный близнец. – Не знаю, почему это пришло мне в голову. Но на самом деле я знала. Я придумала эту сцену себе в утешение, пытаясь укротить хотя бы одно чудовище. – А бывало ли так, чтобы человек подхватил «серую смерть» и выжил? – сменила я тему. – Вашему отцу время от времени докладывают о появлении лекарства, – отозвалась Белла, – но всякий раз выясняется, что на самом деле человек болел чем-то другим. – Как ты думаешь, фейри могли бы вылечить Трину? – Понятия не имею. – Белла! – воскликнула Мэрил. – Разумеется, фейри умеют лечить «серую смерть». Они всё умеют. Она взяла свою толстую книгу о битвах с чудовищами и уселась в наше позолоченное тронное кресло. Люди не видели фейри много сотен лет. Согласно поверью, те удалились в свой дом на вершине невидимой горы Зириат. Они по-прежнему изредка навещали эльфов, чародеев и гномов, но людей – никогда. Их отчаянно не хватало. Когда-то давно у нас были фейри – крестные отцы и матери. Они лучше всех знали наши добрые стороны, ободряли нас и поддерживали в беде. В «Друальте» фейри присутствовали, и, по легенде, сам герой побывал на горе Зириат. Но это всё сказки. О жизни Друальта не сохранилось достоверных сведений. Неизвестно даже, существовал ли он на самом деле. Его вполне мог придумать безымянный бард стародавних времен. – Однажды я разыщу фейри и уговорю их вернуться к нам, – заявила Мэрил. – И если лекарство к тому времени не найдется, добуду его у них. – Она перевернула страницу. – Эдди… Хочешь, я поищу их сейчас, чтобы они могли спасти Трину? У меня на миг остановилось сердце. Нет! Нет, я не хотела, чтобы она пускалась на поиски. Я вообще не хотела, чтобы она уходила. – Искать фейри! – вскинулась Белла. – Вы же принцесса. Не рыцарь, не солдат, а принцесса! – Хочешь, Эдди? – Нет, – торопливо ответила я. – Думаю, Трина сама спасется. Она обещала обдумать мой метод. – И вполголоса добавила: – Кроме того, ты не можешь уйти. Я еще не замужем. А у нас уговор. Глава четвертая В тот вечер после ужина я вернулась к Трине в комнату, но она спала, и Мильтон не поз волил мне разбудить ее. А рано утром карета увезла ее из Бамаррского замка. Несколько следующих недель я то и дело думала о ней. Я была уверена, что она бросила вызов «серой смерти». Сначала, может, и колебалась, но, когда навалилась слабость, наверняка испугалась и начала бороться. Я воображала, как она заставляет себя встать, пройти по комнате, выйти на улицу. В моих мечтах Трина наслаждалась восстановленным здоровьем. Рис тоже не шел у меня из головы. Он сдержал обещание, и пауки мне больше не угрожали. Благодарность переполняла меня всякий раз, когда я торопливо входила в комнату или уверенно шла по коридору. Я рассказала Мэрил об изгнании пауков, и она возрадовалась вместе со мной, но сам чародей ее заинтересовал мало – он ведь не ездил верхом и не владел мечом. Как же у него получилось изгнать ненавистных тварей и провернуть фокус с облаком? Мои познания о чародеях были крайне скудны и ограничивались картиной их появления на свет. Чародеи рождались от удара молнии в мрамор, а это происходит довольно редко. У них не бывало родителей, а также братьев и сестер. Люди достаточно богатые, чтобы владеть мрамором, во время бурь выставляли наружу мраморную плиту, надеясь стать свидетелями рождения чародея. Отец всегда так делал, но нам ни разу не повезло. Когда же это случалось, молния и мрамор порождали огненный столб, который принимался расти и раскрывался, словно стремительно расцветающая роза. Внутри пламени оказывался чародей – взрослый, еще светящийся, наготу которого скрывал мерцающий кокон. С минуту чародей озирался по сторонам, затем заглядывал внутрь себя и узнавал, что он такое. В приливе радости новорожденный, рассыпая искры, свечой устремлялся в небо, в сердце грозы. Скорость полета сжигала его кокон, но искра породившего его пламени оставалась гореть в груди, питая его до самой смерти. Вот и все мои познания. За дополнительными сведениями я отправилась в библиотеку и отыскала чародеев в «Книге существ». После описания их появления на свет было еще три пункта: « Продолжительность жизни. Для жизни чародеям нужен только воздух. Они могут есть и пить ради удовольствия, но необходимости в этом не испытывают. Они не способны спать. Никогда не болеют, но могут погибнуть точно так же, как люди, в результате несчастного случая или заговора либо на войне. Однако, даже если беда минует их, на исходе пятисот лет их искра все равно затухает и они умирают. В первые двести лет они считаются учениками и живут в миру. По истечении этого времени становятся путешественниками и уходят в свою цитадель, которую редко покидают впоследствии. Внешность. Самой выдающейся приметой чародеев являются белые ресницы. Все они, и мужчины и женщины, и молодые и старые, имеют темные волнистые волосы. Для этого вида характерна высокорослость: средний рост женщин пять футов десять дюймов, средний рост мужчин шесть футов два дюйма. У всех длинные узкие пальцы и длинные изящные шеи. Черты лица индивидуальны, с тем же разнообразием, что и у людей. У не достигших зрелости чародеев открытые, лишенные морщин юные лица. Характер и отношения с людьми. Чародеев нельзя назвать в целом плохими или в целом хорошими. Среди них встречались и герои, и злодеи, но большинство чародеев, как и большинство людей, представляют собой смешение добрых и дурных свойств. Хотя в большинстве своем они к людям безразличны, некоторые в юности проходят фазу пристального интереса, каковая всегда заканчивается вместе с завершением ученичества. Чародеи редко вступают в брак, и никогда между собой. Известно небольшое количество браков между чародеями и людьми, и от таких союзов рождались дети». Раздел закончился, и я захлопнула книгу. В ней не говорилось ни о колдовстве, которое доступно чародеям, ни о том, что происходит у них в цитадели, ни даже об их общей численности. Наши с Рисом беседы продолжались, но нечасто. Отец все время посылал его в отдаленные районы помогать фермерам с погодой или докладывать об опустошительных набегах чудовищ. Несколько раз мы случайно сталкивались в коридорах замка. И Рис обязательно останавливался поговорить. Однажды он рассказал мне о ярмарке в Детфорде, где танцор отплясывал джигу на головах десяти деревенских жителей, а те едва могли спокойно стоять от смеха. В другой раз он подробно описал гобелен в графском замке, изображавший встречу Уилларда, одного из первых бамаррских королей, и призрака, предсказавшего лекарство от «серой смерти». Он добавил, что гобелен был выполнен почти так же мастерски, как мои вышивки. Но он никогда меня не разыскивал. Чаще всего я видела его за ужином в пиршественном зале. Да уж, в таком-то павлиньем наряде его трудно было не заметить. Рис очень отличался от меня. Он был яркий. Легко улыбался, легко хмурился да и смеялся легко, самозабвенно, запрокинув голову. Однажды мне довелось наблюдать его полет. Я сидела у окна, делая наброски. День выдался серый, в воздухе висела морось. Рис и мой отец стояли во дворе. Папенька зачитывал что-то из «Книги простых истин», сборника поговорок, который он постоянно цитировал. Затем он закрыл книгу и поднял руку в прощальном жесте. Рис без усилия оторвался от земли, вот как дымок поднимается. На высоте нескольких футов он поклонился моему отцу и поплыл прочь – спиной вперед. Определенное знакомство с его повадками заставило меня заподозрить, что юный чародей выпендривается. Интересно, знал ли он, что я за ними наблюдаю? До знакомства с Рисом я много лет была без памяти влюблена в Друальта. Укладываясь на ночь, убаюкивала себя, воображая встречу с ним. В мечтах я излагала ему длинный перечень своих страхов, а он утешал меня и рассказывал о своих приключениях. Но теперь в моих мечтах были только встречи с Рисом. О страхах в них речи не шло, ведь мне хотелось, чтобы он хорошо обо мне думал. Вместо этого я делилась с ним набросками и эскизами вышивок, а он рассказывал о своих странствиях по Бамарре. В какой-то момент он непременно упоминал, как ему нравится со мной разговаривать, а я всегда краснела и мямлила, что меня тоже радуют наши беседы. Никогда прежде я не увлекалась кем-то живым, настоящим. Однако увлечение Рисом не уступало по глупости увлечению легендарным героем. Я была еще ребенком, а Рис – чародеем. Когда мне исполнилось шестнадцать, отец начал пристраивать к Бамаррскому замку новое крыло. В задачи Риса входило следить за прямизной возводимых стен и не позволять камням падать на рабочих. Наша прежняя детская, а теперь гостиная выходила на стройплощадку. Всякую свободную минуту я усаживалась у окна с вышиванием и наблюдала. Однажды Рис увидел меня и помахал рукой. Спустя неделю он постарался разыскать меня – и Мэрил с Беллой тоже. Он расположился в саду, на дорожке, по которой мы гуляли после обеда. Цвели ирисы, и, когда мы сворачивали на розовую аллею, я раздумывала о том, как бы мне их зарисовать. Но тут я увидела Риса. Он сидел на скамейке, откинув голову, и вдыхал ароматный воздух так глубоко, что видно было, как вздымается и опадает грудь. Он вскочил, и Белла явственно напряглась. Она считала чародеев чужаками и не доверяла им. Когда мы подошли ближе, Рис поклонился: – Принцессы, госпожа Белла. В тот день на нем был камзол в сине-зеленую полоску, а на сапогах красовались золотые шпоры. Мы трое присели в реверансе. – Я припас для вас подарки, если позволите. Он взял что-то со скамьи – меч в серебряных ножнах! – и, опустившись на одно колено, вручил его Мэрил: – Полагаю, вы любите фехтовать, ваше высочество. Сестра приняла меч и вынула его из ножен. – Красивый. – Она показала подарок мне. – Разве он не восхитителен? Клинок действительно вызывал восхищение, но я его возненавидела. Пока я не замужем, ей не нужен меч! Видимо, мне не удалось скрыть свои чувства, потому что Мэрил коснулась моего плеча и негромко сказала: – Перестань волноваться, Эдди. – И принялась фехтовать с розовым кустом. – Вот вам, подлые розы. Вот вам! Она делала выпады и парировала, управляясь с полоской стали легко и изящно, словно танцор на празднике. – Мэрил, принцессе негоже… – начала Белла. – Смотри, как на нем играет солнце! Меч, я нарекаю тебя Бесстрашным. – Так звали меч Друальта. – Я мечтала о клинке, но… – Она взглянула на Риса. – Откуда вы узнали? Чародей улыбнулся: – Видел, как вы тренировались с деревянным оружием. – Спасибо. Он послужит доброму делу. «Не вздумай использовать его!» – Для вас у меня тоже кое-что есть, госпожа Белла. – Рис запустил руку в кошель на поясе. – Я не могу принять… Голос ее затих, когда чародей вытащил предмет, до сих пор мною не виданный. Мэрил прекратила бой и подошла ближе посмотреть. Вещица была размером с мою ладонь, жемчужно-белая с розовыми и голубыми переливами, на одном конце широкая, а на другом – заостренная. – Это оно? – выдохнула Белла. – Да. Чешуйка с драконьего хвоста. Белла протянула руку к своему подарку. – Осторожно, – предупредил ее Рис. – Кончик очень острый. – Вы убили дракона? – спросила Мэрил благоговейным тоном. Белла взяла чешуйку за широкий край и присела в реверансе: – Спасибо, Рис. В ответ чародей снова поклонился: – Нет, я не убивал дракона. А чешуйку взял в цитадели чародеев, там хранится много удивительных вещей. Хотелось верить, что и для меня у него тоже что-нибудь найдется. – Можно потрогать? – спросила я. На ощупь чешуйка была теплой и такой сухой, что казалось, будто она вытягивает влагу из моего пальца. – В ней есть какая-то сила? – спросила Мэрил. Гувернантка открыла рот, но Рис ее опередил: – Она на все годится, принцесса Мэрил. Держите ее в руке, и она подарит тепло и уют в самый холодный день. Положите на полку над камином, и мыши и крысы станут держаться подальше от вашего очага. Сварите в котелке, и получится вкусный бульон, острый и чуть горьковатый. Выньте ее из котла, просушите, и у вас появится прекрасный нож для разрезания писем. – Он снова поклонился. Белла осторожно убрала чешуйку в сумочку. – А самое главное, – подытожила Мэрил, – что дракон, которому принадлежала чешуйка, мертв. Это лучше всего. Она направилась к замку, на ходу отрабатывая взмахи и выпады. Мы двинулись следом. – Осторожнее, – забеспокоилась Белла, оставила меня и поспешила догнать мою сестру. Рис поравнялся со мной. – Для вас у меня тоже есть подарок, принцесса Эдди. Я замотала головой, стыдясь своих мечтаний о подарке. Чародей сунул руку в карман камзола и вытащил гладкий деревянный шарик чуть больше грецкого ореха. Посередине шарика виднелась тонкая линия. – Он больше, чем кажется. Рис повернул шарик, и тот открылся по линии. И оттуда хлынули ярды поразительно тонкой темно-синей материи. Как столько поместилось в таком скромном объеме? Рис предложил мне потрогать ткань – она оказалась нежной, как дыхание котенка. – И вот, – указал он. Из уголка ткани торчала тончайшая из виденных мною иголок. Я подняла взгляд на Риса. Он улыбался, а когда наши глаза встретились, улыбнулся еще шире. Он так лучился довольством, словно это я вручила ему подарок. Намотав ткань на палец, чародей засунул ее обратно в деревянный шарик. – Держите. Принимая подарок, я уже прикидывала, какую картину вышить на этой ткани. Залитый лунным светом лесной пейзаж… Друальта с приз раком… – Спасибо. – Прозвучало как-то сухо. – Я постараюсь сделать ваш подарок еще красивее. Затем я без всяких раздумий протянула руку и коснулась его щеки, ощутила тепло кожи и убрала руку. Белла окликнула меня: – Идемте, Эдди. – Мне пора. Я помчалась к ней, сожалея о расставании и радуясь предлогу сбежать. Глава пятая В гостиной я показала свой подарок Мэрил и Белле. – Мне нравится Рис, – заявила сестра. – Он самый лучший чародей из всех, какие были у папы. – Мне он тоже по душе, – прошептала я. – Надо сделать ему ответные подарки, – решила Мэрил. Белла согласилась: – Это простая вежливость. Выберу-ка я одну из своих салфеточек. Меня переполняло воодушевление. – Возможно, ему понравится наволочка, которую я закончила на той неделе, – сказала я. – Как ты думаешь, чародеи пользуются подушками? – А мне что ему подарить? Вышивки Мэрил больше напоминали спутанный клубок, нежели дамское рукоделие. – Ты можешь прочесть ему стихи, – предложила я. Декламировала она – заслушаешься. Когда Мэрил устраивала чтение в гостиной, диванные подушки распушались, стулья выпрямляли спинки, а стол казался на дюйм выше. В тот же вечер Мэрил изловила Риса в пиршественном зале. Они договорились встретиться спустя три дня, то есть в четверг. Я не могла дождаться этого момента. Мне хотелось поближе познакомить Риса с Мэрил и дружить втроем. Во вторник у Беллы приключилась очередная мигрень, и она не могла вести уроки. Мэрил ухватилась за эту возможность и убедила меня поехать с ней верхом на озеро Ориник. Мне редко хватало духу выбираться за пределы окружающих замок полей, но озеро находилось всего в пяти милях, и чудовища никогда так близко не подходили. Я охотно согласилась на прогулку, надеясь найти новые пейзажи для вышивания, ведь озеро лежало в обрамлении соснового леса и скал. День выдался солнечный и жаркий. Мы расстелили одеяло на берегу озера. – Я на разведку. – Мэрил указала на пещеру в скале и взмахнула Бесстрашным. – Возможно, летучие мыши умеют фехтовать. После ее ухода я принялась набрасывать эпизод из «Друальта». На рисунке Друальт стоял на скале посреди озера Ориник и сражался со стаей грифонов. Воздух потемнел от перьев, а Друальт смеялся в пылу битвы. У одного грифона было повреждено крыло, из раны над глазом сочилась кровь. Порой изображенные мною сцены кровавых побоищ заставляли вздрагивать даже Мэрил, но меня они никогда не волновали. В настоящем бою с чудовищами я бы просто умерла от ужаса, но нарисованные или вышитые сражения доставляли мне одно удовольствие. За работой я позабыла обо всем, однако, закончив ее, начала беспокоиться о Мэрил. Ей давно пора было выйти из пещеры. Я подбежала ко входу и позвала сестру – мне ответило лишь эхо. Сделав несколько шагов внутрь, я разглядела кости дохлой белки, валяющиеся на земле. Проход вел вглубь пещеры. Ох, только бы Мэрил не понесло туда на разведку! Я снова позвала ее – и получила безнадежный ответ эха. Я отступила назад, уговаривая себя, что сестра наверняка уже покинула пещеру. Кроме соснового леса, ей больше некуда было податься. Я поспешила к лесу, и надо мной нависли огромные деревья, некоторые выше укреплений нашего замка. Стоя на опушке и вглядываясь в чащу, я казалась себе маленькой, как землеройка. Никакого движения, ни единого звука. Тишина пугала меня. Казалось, она затаила дыхание и ждет. «С Мэрил все в порядке», – сказала я себе и направилась обратно к озеру, размышляя, не пора ли галопом мчаться домой за стражей, чтобы обыскать пещеру и лес. – Госпожа! Я обернулась. Из лесного полумрака вышел ребенок. – Госпожа! – Он подбежал ко мне и неловко поклонился. На вид лет шести, в рваных штанишках и грязной рубахе. Симпатичный мальчик с милым пухлым личиком. Волосы у него завивались янтарными колечками, спутанными на макушке, словно он попал в колючий куст. Интересно, что он делает в лесу? Может, у него отец дровосек. – Ты другая принцесса? Принцесса… – Он помотал головой. – Я забыл. Сердце у меня забилось. – Ты видел мою сестру? – Как тебя зовут? Она взяла с меня обещание… – Я принцесса Эделина, Эдди. Теперь говори. От улыбки у него на щеках появились ямочки. – То самое имя. Она сказала… – Говори же! С ней все в порядке? Он кивнул: – Она хочет, чтобы ты пришла. Она что-то нашла. Сказала, тебе надо это увидеть. Хвала небесам, с ней все в порядке. – Что именно увидеть? Снова ямочки. – Она не велела рассказывать. Мой страх перед лесом стал таять. Мэрил никогда не послала бы за мной, будь там опасно. Какая радость узнать, где она! Мальчик протянул мне руку, и я взяла его ладошку, влажную и удивительно прохладную, несмотря на жаркий день. Он начал говорить, доверчиво держа меня за руку. Я улыбнулась ему. Он видел, как Мэрил кое-что делала, он не скажет что, и она заплатила ему, чтобы он нашел меня. Мальчик разжал другую ладошку и показал мне серебряную монету: – Я куплю себе пряник. Мы углубились на несколько шагов в лес. Сосновые иголки под ногами лежали мягким ковром. Я резко остановилась. А вдруг здесь пауки?! Мальчик с любопытством взглянул на меня. Мэрил не послала бы за мной, водись тут пауки. Она бы не забыла. – Сколько еще до нее? – Недалеко. Может, с четверть… Прилетевший откуда-то камень ударил его по голове за ухом, потекла кровь. Мы оба резко обернулись. Со стороны пещеры к нам бежала Мэрил. Мэрил! Но она ведь в лесу. Как она здесь оказалась? Каждые несколько шагов она останавливалась, нагибалась за очередным камнем и швыряла его. А в левой руке держала Бесстрашный, угрожающе помахивая им. Камнем рассекло ребенку лоб, и снова потекла кровь. Он заплакал. – Мэрил! Что ты делаешь? Остановись! – Свободной рукой я нащупала платок и приложила его ко лбу мальчика. – Отпусти его руку, Эдди! Он же совсем малыш! Но я выпустила его руку. Мэрил добежала до нас и наставила на ребенка меч. Его всхлипывания стали громче. Мне хотелось обнять и утешить мальчика. И что это нашло на Мэрил? – Прочь от моей сестры! Ты ее не получишь! Он перестал плакать и ехидно захихикал. Затем он изменился, истончился. Сквозь его открытый смеющийся рот проступили деревья. Он… призрак! Я отпрянула, потрясенная. Он исчезал. – Стой, чудище! – приказала Мэрил. – Повелеваю тебе. Лицо его снова сделалось плотным, но тело оставалось призрачным, прозрачным. Чудовище здесь, прямо передо мной! – Думаешь, я ребенок? – спросила Мэрил. – Я тебя разоблачила, и теперь ты должен мне предсказание. Когда начнутся мои приключения? Он продолжал хихикать, но теперь злоба его сделалась очевидной. – Первое твое приключение только что состоялось, так что они уже начались. Но следующее окажется не таким, какого ты ожидаешь. – Он рассмеялся сильнее и снова начал исчезать. – Когда это произойдет? – Разрешается всего один вопрос. – Последний всплеск смеха, и он исчез. – Ой, Мэрил! Ведь я ушла бы с ним. И безнадежно заблудилась бы. И бродила бы в чаще, пока не умерла от голода и отчаяния. – Откуда ты узнала? – Я не знала, но догадалась. Он был слишком красивый, и меня удивило, как он сюда попал. Несмотря на страх, мне хотелось плакать из-за потери такого милого ребенка. Он хотел убить меня, а я печалилась о разлуке с ним. Вот это сила! Меня била неостановимая дрожь. Мэрил опустилась на корточки рядом со мной: – Видишь, Эдди? Он не оставлял следов. Вот так и узнают призрака. Я посмотрела. На мягкой и влажной земле виднелось с полдюжины отпечатков моих башмаков и следы Мэрил, но ни одного следа, оставленного мальчиком. То есть призраком. Сестра поднялась: – Как ты думаешь, что он имел в виду под моим следующим приключением? Я покачала головой, не переставая дрожать. В виду он имел нечто ужасное, это уж точно. – Мог бы и сказать, когда оно произойдет, – проворчала Мэрил. – На самом деле это не отдельный вопрос. – Ты знаешь когда, – прошептала я. – После моей свадьбы. И я поклялась себе никогда не выходить замуж. Без Мэрил в Бамарре слишком страшно. Глава шестая Весь оставшийся день я была плаксивой и нервной. К счастью, призраки никогда не заходили в дома, а то я шарахалась бы от каждого малознакомого эльфа и слуги. Я ни на миг не выпускала Мэрил из виду, и к ночи терпение у нее почти кончилось. Мы сидели у себя в гостиной, и сестра пыталась разработать план сражения для отряда из сорока рыцарей против стаи в семь огров. Я разложила на коленях подаренную Рисом ткань и бездумно поглаживала ее. – Эдди! Перестань психовать. Я не могу сосредоточиться. – Я ничего не делаю. – Ты поминутно вздрагиваешь и тут же смотришь на меня. Даже просто видеть сестру было для меня утешением. Я созерцала ее профиль, ее упрямый, твердый подбородок и вздернутый нос. Она склонилась над нашим столиком, ногой выбивая ритм на вышитом коврике. Поставленная у локтя масляная лампа позволяла разглядеть чернильные пятна на костяшках пальцев и на рукаве. – Мне надо принять решение. Послушай, Эдди… – Мэрил подняла глаза. – Если ландшафт неровный, а огры кидают камни, какие оборонительные действия должны предпринять рыцари? – Ускакать прочь? – Лучше бы я тебя не спрашивала. – Она снова склонилась над блокнотом. К четвергу я забыла о своих страхах, слишком взволнованная мыслями о том, как мы будем вручать подарки Рису. Меня беспокоило только, как бы не пошел дождь. Но обошлось, хотя день оставался пасмурным. Когда мы прибыли в сад, чародей был уже там. Пришлось спрятать подушку за спиной. Он подбежал к нам и поклонился: – Принцессы, госпожа Белла, я так рад… – У нас для вас подарки, Рис, – перебила его Мэрил, делая реверанс. Он отступил на шаг: – Не нужно… – Наверняка существует закон, запрещающий отказываться от королевских подарков, – заявила Мэрил. Рис удивился. – Я не… – Он снова поклонился. – Почту за честь принять ваши дары. – Ты первая, Белла, – сказала Мэрил. Гувернантка протянула чародею свою салфеточку и напряженно застыла, ожидая вердикта. Тот расправил подарок на ладони: – Какая филигранная работа. Белла самодовольно улыбнулась. – Я буду хранить ее, как зеницу ока, госпожа Белла. – Он аккуратно сложил подарок и убрал в кошель на поясе. Настала моя очередь. Никогда еще я так не стеснялась. – Надеюсь, вам понравится. Рис взглянул на подушку: – Сцена из «Друальта», верно? Он настолько меньше огров, однако сразу видно, что он их одолеет. Это читается в его позе, в его уверенности. – Он поднял на меня глаза. – Как вам это удалось? Я пожала плечами, не зная, что ответить. – А выражение на морде этого огра! – Рис рассмеялся. – И глупое, и сердитое, и хитрое одновременно. Во всем, что касается ниток, вы настоящая чародейка, принцесса Эдди. – Это действительно волшебство, – согласилась Мэрил. – Ее высочество очень искусная вышивальщица, – чопорно вставила Белла. Все трое улыбнулись мне. – Теперь очередь Мэрил, – сказала я, чувствуя себя неуютно в центре внимания. – Не здесь, – отозвалась сестра. Мы стояли на самой оживленной садовой дорожке. – Пойдемте в старый двор. Ладно. Там нас никто не побеспокоит. Мэрил пошла вперед, объясняя через плечо: – Я хочу прочесть вам стихи. Мне это неплохо удается. – Она великолепна, – шепнула я. Старый двор, оплетенный диким виноградом, находился на северной стороне замка. Между потрескавшимися плитами росла трава, а фонтан давно не работал. Деревянная скамья, некогда ярко окрашенная, теперь стала серой. Мэрил встала перед фонтаном. Рис предложил мне сесть на скамейку. Белла уселась рядом со мной, а он встал с другой стороны от меня. Я чувствовала его присутствие на протяжении всего выступления сестры. – Я прочту отрывок о битве Друальта с драконицей Юной. Сначала нам представляют дракона, а затем Друальта, хотя мы уже встречались с героем. Она сделала глубокий вдох и начала: Огненное дыхание, Зубы-кинжалы, Слюна словно лава, Мягкое брюхо, живые шипы, На концах у них яд. Терпелива и зла, Как пустынный песок, Несущая жаркую смерть По горьким крупицам Драконица Юна. Мэрил была мастером традиционных интонаций и жестов бамаррской декламации. Голос ее щелкал вместе с драконьими зубами и хлестал вместе с драконьим хвостом. Она почти становилась драконом. При упоминании о подбрюшье Юны она даже втянула живот и потерла его. – Далее в поэме говорится о Друальте: Ни чешуи, ни хлещущего хвоста, Лишь сияющий лик, Словно знамя в бою. Человеческий голос и смех, Герой средь людей, Друальт Смеющийся. – И снова о драконе: Сокровища Юны — Кости мужей, Обглоданные добела; Девичьи кости, Спаленные до черноты; Рубиновый перстень, Корона в алмазах, Золотая заколка моей госпожи… Сокровища Юны Вздымались горой до неба. – И опять о Друальте: Войско Друальта — Дерзкий, его скакун, Смертоносный, его кинжал, Бесстрашный, его меч; Крепкие ноги Друальта, Столп и Опора; Могучие руки Друальта, Щит и Разящая. Войско Друальта — Жилы и сталь. Исполнение Мэрил завораживало. Никогда прежде она не читала так хорошо. Вступление продолжалось еще несколько минут, за ним последовал вызов Друальта и насмешливый ответ Юны. Затем герой и чудовище сразились в голой пустыне перед пещерой Юны. Юна дохнула Паром горячим, Горьким, как желчь, И туча объяла Войско Друальта. Внутри этой тучи Дерзкий споткнулся, Дыханье теряя, Разгоняя копытами дым. Друальт Смеющийся Хохот Юны услышал И вскинул Бесстрашный. И белым сиянием Рассек его меч Солнечный путь К чистому воздуху И, невидимый, к Юне. Белла, сидящая рядом со мной, одними губами повторяла слова вслед за Мэрил. Я взглянула на Риса. Он напряженно подался вперед и кивал в такт речи Мэрил. Сестра продолжала декламировать. Друальт использовал облако как прикрытие и подобрался к Юне под крыло. Он ранил ее, проткнув подбрюшье. Они сражались несколько часов, и каждый получил по нескольку ран. Затем удача отвернулась от Друальта. Он потерял коня, и Бесстрашный вылетел у него из руки. Прежде чем он успел подобрать меч, пламя Юны расплавило клинок. Мэрил побледнела, и мне показалось, что ее бьет дрожь. Чтение изматывало ее, но почему? Однако голос оставался твердым и звучал даже глубже и ярче, чем обычно. Друальт понял, что его спасет только хитрость. Он помчался к сокровищнице Юны, спасаясь от пламени, которое лизало ему пятки, и нырнул прямо внутрь. Юна проглотила огонь, чтобы не повредить свое добро. Она стала шарить лапой по куче костей и драгоценностей в поисках Друальта. Внутри гниющего Ядовитого клада Друальт нашарил Живою рукой Меч Аркуле, героя Давних времен. Когти Юны терзали Гнойную кучу. Друальт едва не лишился Зоркого правого глаза. Вместо него коготь нашел Героя плечо обожженное. «Мой ты теперь! — Победно вскричала Драконица. – Мой! Сожгу, растерзаю, убью!» Она подняла Друальта в воздух, И тут, возносясь Навстречу судьбе, Друальт вонзил Смертоносный В мягкую Юнину плоть И пронзил… Мэрил осеклась и схватилась за бок, тяжело дыша. Мы с Беллой вскочили. Рис шагнул к ней. Она вскинула руку: – Со мной все в порядке. …пронзил длинным и древним Мечом Аркуле Каменное сердце Юны. Декламация закончилась. Мэрил начала приседать в реверансе, потеряла равновесие и чуть не упала. Затем выпрямилась и закончила поклон, улыбаясь. Улыбка показалась мне вымученной, слишком блестящей, ненастоящей. Рис хлопал как безумный. Мы с Беллой тоже хлопали, но гувернантка хмурилась. Мэрил обычно читала строфы про дракона до конца, включая падение Юны, спасение Друальта от удушья и его воссоединение с Дерзким, его конем. Сестра всегда говорила, что для достойного завершения битвы необходимо разрешить все сомнения. – Чудесно! Великолепно! – восклицал Рис, продолжая хлопать. – Никогда не слышал такого потрясающего исполнения. – Спасибо. Мэрил рухнула на скамью. Восторг на лице чародея сменился беспокойством. «Наверное, она простудилась», – подумала я, присаживаясь рядом с сестрой. – Вам нужно отдохнуть у себя в комнате, – сказала Белла. – Такой теплый день… напряжение… – Я не устала. Декламация всегда придает мне сил. Вы же знаете. Но она продолжала сидеть. А ведь обычно после выступления прыгала до потолка! – Теперь моя очередь развлекать вас. – У Риса по-прежнему был озабоченный вид. – Ученикам не положено, но… – озорная улыбка, – не могу устоять. Он занял место Мэрил у фонтана. – Возьмем-ка эти облака. – Он вынул свою золотую палочку и направил ее вверх… И мы оказались в густом-прегустом тумане. Рука проступала в нем лишь до локтя, и то под пристальным взглядом. – Нет-нет, – донесся до меня голос Риса. Туман исчез, а над фонтаном поплыло небольшое плотное облачко. Из него зарокотал гром, настоящий, но легче и тише обычного. Гром маленькой тучки, без молнии, зато с ритмом: та-дам-дам, та-дам-дам. Тучка пульсировала в такт самой себе – танцующая тучка. Я улыбнулась. Мэрил тоже улыбалась, прислонившись к моему плечу. Лицо Беллы оставалось бесстрастным. Нашу гувернантку так легко не возьмешь. Чародей снова вскинул палочку. Еще кусочек облака завис в воздухе рядом с погромыхивающим сородичем. Рис ткнул в него палочкой, и облачко пошло волнами, словно при сильном ветре. Ветер зашелестел – сначала громкое ШШШ, потом тихое шшш, громкое ШШШ, тихое шшш. Та-дам-дам ШШШ, та-дам-дам шшш, та-дам-дам ШШШ. Затем Рис вернулся со своей палочкой к тучке, и пошел дождь. Капли ударялись о каменные плиты двора с высоким металлическим звоном и низким мокрым плюханьем – шмяк-дзынь-тук, – и получалась музыка, веселая, глупая, булькающая музыка. Мы с Мэрил смеялись, и даже Белла улыбалась. Я начала подскакивать в такт облакам, а Мэрил – дирижировать пальцем. И тут Рис запел дурашливым голосом, скользя по всему диапазону, от высокого фальцета до глубокого баса. – Спасибо вам за подарки, – пел он. – Спасибо вам, принцесса Мэрил, за декламацию, и спасибо вам, госпожа Белла, за салфеточку, и спасибо вам, принцесса Эдди, за подуш ку. Спасибо вам, мои новые друзья. Он вскинул палочку, и музыка в бешеном крещендо достигла невероятной громкости. Последним взмахом он отослал тучки обратно в небо и поклонился. Мы захлопали, у меня даже ладоши заболели. Сейчас Мэрил станет превозносить его до небес… Но сестра молчала. – Это было завораживающе, правда, Мэрил? – не удержалась я. Она с улыбкой кивнула. Затем встала: – Я притомилась. Белла, мне бы… – Извините нас, Рис. – Белла вскочила и обхватила Мэрил за плечи. – Наверное, она простудилась. Отдохнет, и все пройдет. – Спасибо за развлечение. – Мэрил сделала реверанс и пошла к замку. Я последовала за ней. – Подождите, принцесса Эдди. Не могли бы вы задержаться на минутку? Я вспыхнула и кивнула, радуясь и одновременно гадая, в чем дело. Мэрил и Белла ушли, а Рис все молчал. Просто смотрел им вслед. Когда они свернули за кущи виноградной лозы, он повернулся ко мне со слезами на глазах. – Некоторые из вас умирают такими юными. – Он поднял лицо к небу. – Я говорил об этом с Орне, моим учителем, но он ответил лишь: «Их жизнь коротка. Таков их удел». – Рис покачал головой. – В нем нет сочувствия. Ваша сестра… – Он снова замолчал. – Ох, принцесса Эдди. Страшно говорить… – Что? – Голос мой зазвенел. – Что?! – Это началось сегодня. Вчера еще ничего не было. Так оно и случается. Принцесса Мэрил… у нее «серая смерть». Глава седьмая – У Мэрил? – Я выдавила из себя смешок. – Сегодня утром она добе жала от своей комнаты до конюшни, а потом мы час скакали верхом. – Я слишком часто это видел. Жил в деревне… У Мэрил «серая смерть»? Не может быть. Только не у Мэрил. – Это невозможно, – спокойно сказа ла я. – Вы ее не знаете. Мэрил последняя, кого может зацепить. Она слишком сильная. Просто откажется болеть, и все. – Голос мой стал громче. – И вообще, с чего вы взяли? Вы же не эльф. Вы даже не… – Я видел сотни заболевших этой болезнью. – Он взял меня за руки. Я отдернула их. – Моя сестра здорова. Вот увидите. И я помчалась в замок. Мэрил не может заболеть. Надо найти Мильтона. Он скажет мне, что все в порядке. Мильтона в аптечной не оказалось. Там возились два едва знакомых мне эльфа. Мне послышалось имя Мэрил, но это ничего не значило. Я развернулась кругом и снова побежала. Белла стояла в коридоре перед спальней Мэрил и плакала. Я пронеслась мимо нее и распахнула дверь. Мэрил в ночной рубашке сидела в постели, держа Бесстрашный на коленях. При виде ее у меня отлегло от сердца. Мэрил как Мэрил – просто в постели посреди дня. Мильтон расправлял анемоны в вазе на столике у двери. Анемоны! Цветы умирающих. Я бросилась к нему и выдернула анемоны у него из рук. – Они ей не нужны! – Цветы полетели в открытое окно. – Мильтон говорит, у меня «серая смерть». Я резко обернулась к сестре и увидела, как она напугана. Глаза у нее были огромные. Но ведь она никогда не боялась! Скорее к ней. – Мильтон ошибается. – Я обожгла его взглядом. – Зачем ты пугаешь ее? Меня он не пугал. У нее же ничего нет. Эльф встретился со мной глазами. Мне никогда не доводилось видеть его таким печальным. Я села на постель и крепко-крепко обняла сестру. – Бесстрашный кажется таким тяжелым, Эдди. – Мэрил перевернула клинок на коленях. Не может такого быть! – Ты устала. Вот и все. Болит что-нибудь? Она помотала головой: – Когда Мильтон сказал, что у меня «серая смерть», я тоже ему не поверила. И пошла за Бесстрашным – хотела доказать, что он ошибается. Хотела показать ему приемы. Но я едва сумела снять меч с каминной полки. – Она сдавленно хохотнула. – Как я перебью чудовищ и спасу Бамарру, если не в силах поднять собственный меч? – Никуда твои чудовища не денутся, – возразила я. – Ты убьешь сотни чудищ. Даже если это и вправду «серая смерть», ты станешь биться с ней и победишь. Мэрил снова рассмеялась – полувсхлип, полусмех. – Я не из тех, кому полагалось заболеть. Мне полагалось найти лекарство. – Если ты сразишься с болезнью и победишь, то найдешь лекарство. Как она может быть такой слабой? Я вгляделась в родное лицо, но не сумела понять, о чем она думает. Обычно понимала, а теперь нет. Не может у нее быть «серая смерть». В открытое окно влетел теплый ветерок, а вместе с ним крики детей слуг, играющих в саду. – Эдди, сегодня утром в конюшне, до того как ты спустилась, я была резка с одним из грумов. Он всего-то чуток промедлил. Не надо было мне его ругать. Будь я добрее… – Она замялась, но продолжила: – Будь я добрее, как думаешь, «серая смерть» оставила бы меня в покое? Ужас мешал мне говорить. Наконец я выдавила: – Ты не виновата, что заболела. – И повторила: – Ты не виновата, и у тебя не «серая смерть». Вошли отец и Рис, а за ними Белла. Я изобразила реверанс. Мильтон поклонился. – Добрый день, отец, – сказала Мэрил. Он приблизился к ее постели, как всегда величавый и безмятежный. Значит, это неправда. Будь это правда, он бы бросился к Мэрил. Он был бы потрясен. Даже он. – Дочь моя… Мэрил. – Он повернулся к Мильтону: – Ты уверен, что она больна? – Да, ваше величество. Это «серая смерть». Отец вынул из кармана мантии потрепанную книжечку. Она была его постоянным спутником, любимым советчиком. – Я сверился с «Книгой простых истин», – сообщил он, открыл томик и прочитал: – «Полумерами язву не искоренишь». В прошлом я посылал гонцов на поиски лекарства от «серой смерти». «Простые истины» говорят мне, что этого недостаточно. Я должен отправиться сам. Уж не ослышалась ли я? Отец никогда не решался уезжать далеко от Бамаррского замка. – Дочь моя… – Да, отец? Он протянул руку и почти коснулся Мэрил, но все-таки не сделал этого. – Прощай. Я уезжаю утром. Идем, Рис. – Он направился к двери. Чародей взглянул на Мэрил, затем на меня, поклонился и вышел следом за отцом. Как только дверь закрылась, Белла поспешила к Мэрил: – Скорее под одеяло! Вы озябнете. Она пыталась относиться к «серой смерти» как к обычной простуде. У меня защипало в глазах, а вместе с этим пришла уверенность. У Мэрил «серая смерть». Я бросилась вон из комнаты. В коридоре чаша моего горя переполнилась. Я убежала к себе в комнату, рухнула на кровать и разрыдалась. Перед моими глазами проплывали тысячи образов Мэрил: Мэрил, тренирующаяся с мечом, Мэрил, скачущая верхом на Бейне, Мэрил, корпящая над своими книгами по стратегии боя, Мэрил, выслушивающая мои страхи, Мэрил, утешающая меня, Мэрил, рассказывающая мне сказки, Мэрил, спасающая меня от призрака. Мэрил сильная, Мэрил дерзкая, Мэрил храбрая. Просто Мэрил. Я долго плакала, но потом велела себе прекратить. Проглотила слезы и задышала медленно и глубоко. Нельзя оплакивать ее, словно она уже умерла, ведь она вовсе не собирается умирать. Мэрил сразится с «серой смертью» и победит. Или отец найдет лекарство. В памяти всплыло древнее пророчество: «серая смерть» отступит, когда трусливые обретут храбрость и дождь прольется над всей Бамаррой. Отец, похоже, обрел-таки мужество, поэтому, наверное, и вторая часть сбудется. Это вселяло надежду. Облака не расходились с тех пор, как Мэрил декламировала у фонтана. Они собирались повсюду в Бамарре. Наверное, дождь уже в пути. А Мэрил такая сильная и живая. Почему бы ей не одолеть «серую смерть»? Мне хотелось знать, что сталось с Триной, хотя это не имело значения. Трина не Мэрил. У меня вырвался горький смешок. Долгие годы я боялась, что Мэрил покинет Бамаррский замок и погибнет. Мне никогда не приходило в голову, что смерть может настигнуть ее и дома. Глава восьмая В ту ночь мне не спалось. Я прислушивалась, не пошел ли дождь, и снова плакала и не могла остановиться. Вскоре рассвело. Дождь так и не начался, но небо оставалось пасмурным. Я оделась и поспешила вниз, чтобы проводить отца. Но во дворе обнаружила лишь зевающего паренька с метлой. По его словам, король Лайонел только что сел завтракать. Почему он медлит? Мэрил не может ждать. Я помчалась в пиршественный зал и застыла в дверях. Отец сидел на своем обычном месте, медленно жевал и степенно кивал стоящему слева советнику, который что-то ему неторопливо говорил. Я развернулась и побежала на конюшню. Грумы сновали туда-сюда. Один седлал отцовского скакуна. Несколько рыцарей суетились возле своих лошадей, давая наставления оруженосцам. Немного ободренная, я вернулась в замок. Мэрил еще спала, хотя всегда поднималась не позже семи, а сейчас было уже почти восемь. Мильтон сидел в синем кресле и что-то вязал. Он кивнул, приветствуя меня. Я устроилась на диванчике у окна. Каждые пять минут я выглядывала во двор посмотреть, не вышел ли отец. Уж не передумал ли он? В девять тридцать Мэрил открыла глаза. Она улыбнулась мне, но тут же вспомнила о болезни. Улыбка погасла, и сестра зажмурилась. Затем снова уставилась на меня круглыми сердитыми глазами. Тысячу раз на моей памяти она реагировала так – на плохие новости о чудовищах, на глупейшие правила Беллы, на отцовскую трусость. Но не на меня. Я встала и направилась к ней, но она замотала головой: – Оставь меня, Эдди. Я снова села. – Нет, я имела в виду, уходи. Со мной побудет Мильтон. Почему она сердится на меня? Ладно, пойду. – Эдди… Я с надеждой обернулась. – Мильтон найдет тебя, когда станет можно. Пришлось вернуться к себе. Изгнание лишь усугубило мое несчастье. Я села к окну и стала смотреть вниз, но двор по-прежнему пустовал. Нестерпимо хотелось ворваться к Мэрил и больше не уходить оттуда. Наконец, вскоре после полудня, отец и его рыцари начали собираться. Я побежала вниз, чувствуя облегчение оттого, что хоть что-то делаю. Как ни странно, отец взял с собой всего пятнадцать рыцарей. Их должно было быть не меньше сотни. Нет, целая армия – каждый рыцарь, каждый лучник, каждый копейщик в королевстве – должна была отправиться спасать Мэрил. От рыцарей исходил деловитый шум: доспехи лязгали, кони били копытами и фыркали. Посреди всего этого спокойно восседал на коне отец, глядя на земли по ту сторону подъемного моста. Он был в полном доспехе, хотя шлем лежал на коленях. «Ступай, – мысленно подтолкнула я его. – Отправляйся скорее. Ты потерял достаточно времени». Собралась небольшая толпа. Появился Рис и встал возле кучки отцовских советников. Я подошла к нему, и он приветствовал меня изысканным поклоном. Присев в реверансе, я заговорила так тихо, чтобы слышал только он: – Вы знаете, куда планирует направиться отец? – Он говорил, что сначала поедет к эльфийской королеве, поскольку она знает средства от многих хворей. Но это бессмысленно! Знай королева Сиема лекарство от «серой смерти», она бы рассказала о нем своим эльфам-сиделкам. Более того, большая дорога на восток, к ее замку, считалась лучшей и самой безопасной в Бамарре. Не много же мужества обрел отец! Он увидел меня и жестом велел приблизиться. Я повиновалась, по пути увернувшись от гарцующего боевого коня. – До свидания, дочь моя. Как говорит нам «Книга простых истин»: «Расставание – это новое начало для тех, кто уезжает, и для тех, кто остается». Да будет так. – Прощай, отец. Да сопутствует тебе удача. «Спаси Мэрил. Спаси меня». Он надел шлем и пришпорил коня. Рыцари выстроились за ним, и все двинулись в путь. Я посмотрела в небо, убеждая себя, что тучи сгущаются. Когда отец и его рыцари пересекли подъемный мост, мы с Рисом направились обратно к замку. Мэрил отослала меня несколько часов назад. Конечно, теперь она меня впустит. Чародей помалкивал, но я ощущала его печаль. – Мэрил поправится, – сказала я. – Она вернет себе силу, или отец найдет лекарство. Рис по-прежнему молчал. Я остановилась: – Вы можете что-нибудь для нее сделать? Ведь вы чародей. – Ох, принцесса Эдди… – Разве нет колдовства, способного придать ей сил или ослабить «серую смерть»? Он покачал головой. Вид у него был дурацкий, как у болванчика. Что проку в чародеях? Я снова зашагала к замку, на этот раз быстрее. – У нас недостаточно силы. Это могут только фейри, – сказал Рис, легко держась вровень со мной. – Знаю, – шепнула я в ответ, уже сожалея о своей резкости. Какое-то время мы оба молчали. Затем Рис сказал: – Король Лайонел велел мне прилетать к нему каждый день, пока для меня не настанет время отправляться в нашу цитадель. – И добавил: – Намечается церемония для учеников. Жаль, что так скоро. – Когда вы отбываете? – Через неделю. Отсутствие мое продлится девять дней. – Он придержал для меня деревянную дверь на лестницу. – До тех пор король будет ежедневно сообщать мне о своем продвижении, а я – докладывать его советникам. – Он умолк. Наши взгляды встретились, и он покраснел: – И вам тоже. Румянец выдал его. Отец никогда в жизни не вспомнил бы обо мне, разве что по подсказке «Простых истин». – Вам обязательно надо в эту вашу цитадель? – Да. Я должен. – А опоздать нельзя? – взмолилась я. Упрашивать его было стыдно, но Мэрил заболела и выгнала меня, и мне нужен был кто-то, кто… защитит меня? В глазах снова защипало. Ну и трусиха же я! Вся в папеньку. – Опоздать невозможно, – ответил Рис. – Меня потащит туда, хочу я того или нет. – А-а… Остаток пути мы проделали в молчании. Неужели Мэрил все еще сердится на меня? Дойдя до ее комнаты, я замешкалась. Что, если она по-прежнему не желает со мной общаться? Я постучала. – Войдите. – Голос ее звучал весело. Первой я увидела Беллу, сидящую в красном кресле у очага. Затем Мэрил. Сестра, одетая, стояла в изножье кровати. Чуть поодаль Мильтон держал в руках Бесстрашный. Мэрил раскрыла мне объятия, и я бросилась к ней. Она прошептала мне в шею: – Прости, Эдди. Я была слишком зла, чтобы терпеть рядом здоровых людей. Больше я не отошлю тебя. Кроме того, болезнь не задержится. – Она вскинула голову. – Я тут кое-что поняла. Я взглянула на сестру. Глаза ее сияли. – Это то, что имел в виду призрак. Это мое следующее приключение! «Серая смерть». Понимаешь, если это приключение, то необязательно, что я должна умереть. А вдруг она права? Я улыбнулась в ответ и кивнула. Разумеется, она права! – Теперь встань поодаль и смотри. Мильтон, подай мне меч. Мэрил взяла у эльфа клинок и подняла его обеими руками. Руки у нее дрожали от напряжения. Она сделала выпад, потеряла равновесие и сильно приложилась коленкой. Бесстрашный лязгнул о плиты пола. Мы дружно рванулись к ней. – Нет! – Взмахом руки она отстранила нас. – Сама встану. – Она с усилием поднялась на ноги, тяжело дыша. – Видишь, госпожа Серая Смерть? Я могу делать, что хочу. Но она не могла. Она вообще почти ничего не могла. Белла плакала. Меня обуял ужас. Мэрил теряла силы слишком быстро! Если и дальше так пойдет, следующая фаза – сон – наступит очень скоро. А после этого у нее останется всего двенадцать дней. Рис поднял меч и передал ей. – Спасибо. Держа клинок обеими руками, сестра сделала выпад и на сей раз не упала. Уже кое-что. – Вот, – сказала я. – Ты сделала это. – Уберите его, пожалуйста. – Она протянула меч Рису, руки у нее снова дрожали. – Потом еще потренируюсь, попозже. Думаю, теперь стоит пройтись. Мэрил направилась к двери. Мне казалось, она двигается медленно, но свободно, пока я не заметила, как стиснуты ее кулаки и как пульсирует жилка на лбу. У двери она повернулась и направилась к окну. Остальные наблюдали за ней в напряженной тишине. На пятом проходе она тяжело дышала. Однако одолела еще три. У меня болели ноги, и я хватала ртом воздух вместе с сестрой. Пришлось прикусить язык, иначе я не удержалась бы и стала умолять ее отдохнуть. Наконец Мэрил остановилась. – Как по-твоему, Эдди, достаточно? Рис, как ты думаешь, я побеждаю госпожу Серую Смерть? Я боялась, как бы она не рухнула, но вслух сказала: – По-моему, до сих пор госпоже Серой Смерти такие, как ты, не попадались. Рис согласился со мной, а Мильтон помог сестре улечься в постель. – Белла, у нас сегодня будет урок? Я хочу, как… Я хочу урок. Завтра мы вернемся в библиотеку. Завтра… – Вам необходимо отдыхать, – сказала Белла. – Вот сегодняшний урок: когда люди болеют, они отдыхают. – Эдди считает, я не должна позволять госпоже Серой Смерти забрать надо мной власть. – Ей нельзя сдаваться. – Как мне хотелось верить в свою правоту! – Думаю, нам стоит провести урок. Белла, не могла бы ты перейти к концу «Друальта» и нападению чудищ на Бамарру? Если что-то и способно было укрепить дух Мэрил в борьбе против «серой смерти», то именно эта часть поэмы. Мильтон согласился, что урок не повредит, поэтому Белла позвала слуг и велела им принести из библиотеки книги и стол. Рис покинул нас и отправился к королевским советникам. Слуги принесли три стула и расставили их вокруг стола. Два фута до стола Мэрил преодолела за десять медленных маленьких шажков и села, тяжело дыша. Я разжала ладони – на них отпечатались белые следы от ногтей. Белла открыла книгу «Грифоны, огры и драконы. Бамаррские войны с чудовищами», вынула из сумочки очки и заговорила учительским голосом: – Надеюсь, вы помните, что король Альфред был первым королем, чьи записи дошли до нас. – Она начала читать: – «Мы были королем уже три года, когда стая огров опустошила…» Во время первой огрской войны королю Альфреду понадобилось пять лет, чтобы загнать орду огров обратно за Эскернский горный хребет, служивший нам северной границей. В правление племянника Альфреда, короля Альфреда II, драконица Воллис начала набеги на деревни на Бамаррских равнинах и продолжает делать это по сей день. Когда Белла остановилась, Мэрил спросила: – Эдди, ты помнишь, что я сказала, когда в прошлом году Воллис унесла того крестьянина? Я помотала головой. Конечно, я помнила, но не смогла бы повторить без слез. – Я поклялась однажды убить Воллис, приготовить из ее яиц омлет и съесть его. – Мэрил глубоко вздохнула. – Я еще убью ее. Надеюсь, ты слышишь, госпожа Серая Смерть. Я все равно это сделаю. – Ты это сделаешь! – воскликнула я, чтобы поддержать ее дух. И собственный тоже. – Мэрил, – завела свою волынку Белла, – дракон поймает вас, больную или здоровую, не успеете вы и глазом моргнуть. Воллис… Вот, слушайте. Как раз в этом уроке. Она начала перечислять длинный список драконьих злодеяний: сожженные фермы, сожранную на месте скотину, унесенные семьи, поджаренных в собственных доспехах рыцарей, разграбленные замки. И все люди мертвы или пропали без вести. Белла перешла ко Второй огрской войне. Поначалу Мэрил сидела прямо, задавала вопросы или высказывала свое мнение. Но спустя четверть часа она умолкла и вцепилась в край столешницы. Нельзя, чтобы она снова упала! Я встала. В тот же миг Мильтон отложил вязанье и подошел к подопечной. – Вам не помешает отдохнуть, – мягко сказал эльф. Мэрил кивнула: – Думаю, мне будет удобнее в постели. Белла закрыла книгу. – Не прекращай урок, – попросила Мэрил и оперлась на плечо Мильтона, чтобы преодолеть короткий путь до постели. А вдруг борьба с «серой смертью» еще больше ослабляет ее? Или наоборот? Или все зависит только от «серой смерти», а остальное не играет роли? Глава девятая Белла, расскажи финал «Друальта», – попросила Мэрил, пока Мильтон подтыкал ей одеяла. – Это придаст мне мужества. – Может, вам лучше вздремнуть? Сестра упрямо замотала головой. В ней все еще билась энергия, а меня душило отчаяние. – Ох, не пришлось бы вам об этом пожалеть. – Белла потянулась за библиотечным экземпляром «Друальта». – Вы помните, что к концу истории Друальту было всего девятнадцать лет? Мы с Мэрил кивнули. К этому моменту эпоса Друальт и его возлюбленная, Фрейя, воевали с чудовищами одни. Раньше рядом с ними сражались войско короля Брюса и простые бамаррцы. Вместе они загнали чудищ обратно в горы, в пустыню и в леса. Но с течением времени люди все меньше хотели рисковать собственными жизнями, ведь чудовища редко их беспокоили. – Финальная сцена начинается, – заговорила Белла, – когда Друальт и его возлюбленная устраивают лагерь у обнесенной стеной деревни Сюрмик в Эскернских горах. Друальт отправляется на охоту, а Фрейя – порыбачить в реке Сюрмик. Мэрил закрыла глаза, но кивала в такт словам гувернантки. Мильтон устроился с вязаньем и слушал. Белла продолжала: – Когда герой возвращается, он слышит крики Фрейи о помощи. Он мчится к реке и обнаруживает, что его подруга атакована дюжиной грифонов – и ни один из деревенских не вышел ее защитить. Теперь я прочту: Два грифона издохли, Вывалив кишки На берег речной. Еще два спотыкались И шатались, крыла потеряв. Друальт смеялся. Любимая дева Воином справным была. Мэрил открыла глаза и устроилась повыше в постели. Но восемь грифонов Еще наседали, питаясь Плотью девы живой. Фрейя, уже на коленях, Сражалась, но жизнь ее Кровавым потоком Стекала в бурную реку. Смех Друальта смолк, И никто никогда Больше не слышал, Чтоб Друальт смеялся И улыбался в Бамарре. Голос Беллы дрогнул, она достала платок и высморкалась. Мэрил негромко продолжила по памяти. Голос ее был слаб, но, как всегда, исполнен чувства: Выставив когти И острые клювы, На Друальта тоже Грифоны напали. Но Друальт пробился К любимой своей И пал на колени, Тщетно пытаясь Унять алый ток Из сердца ее. Мне сдавило грудь. Сегодня потеря Фрейи казалась невыносимой. Белла снова взяла книгу. Друальт баюкает подругу в объятиях. Он говорит ей о своей любви, а Фрейя в своих последних словах заверяет его, что она знала – он ее не оставит. Затем Фрейя умирает. По моему лицу текли слезы. Мэрил тоже плакала. Я подбежала к ней и обняла. – Я не хочу умирать, – всхлипнула сестра. – Не хочу! Белла бросилась к Мэрил с другой стороны. – Не плачьте, милая. – Продолжай, Белла, – выдохнула Мэрил между всхлипами. – Я хочу слышать это… только погоди… минутку… Это мне… пойдет на пользу. Мы ждали. Мои рыдания утихли сами собой, пока Мэрил плакала у меня на плече. Спустя некоторое время она отстранилась: – Теперь все в порядке. Слезы – часть приключения. Продолжай, Белла. Гувернантка поискала место, где остановилась, и продолжила: Чудище клюнуло Фрейю В мертвые губы. В ярости Друальт Убил его сразу Гневным мечом. Герой быстро перебил оставшихся грифонов. Как только все они полегли, ворота деревни Сюрмик открылись и оттуда робко вышли деревенские. Друальт погрозил им кулаком. Белла продекламировала низким голосом: «Явились? – взревел герой. — Явились, когда нужда Прошла? Когда моя Возлюбленная мертва?» Селяне в страхе прянули Назад и зашептались Меж собой, тихо, как будто Сыплется соль из мешка. Друальт берет Фрейю на руки, поворачивается к деревенским спиной и идет прочь. Из бесчисленных его ран течет кровь. Старуха поспешает следом и догоняет его. Она спрашивает, придет ли он к ним на помощь в час нужды. Друальт ответил карге: «Не видать меня больше Бамарре, Пока робкие с сильными Рядом не встанут. И пока в одиночку Бьются герои, Не видать меня больше Бамарре». Мэрил взяла меня за руки, и я погладила большим пальцем ее запястье. Странное дело: никогда прежде сходство между клятвой Друальта и предсказанием призрака о лекарстве от «серой смерти» не бросалось мне в глаза. Друальт не вернется, пока робкие не встанут рядом с сильными, а лекарство не найдется, пока трусливые не обретут мужество. Что, если в этом подобии заключается спасение для Мэрил? Но нет, скорее всего, это просто совпадение. Однако очень любопытное. Мэрил шепотом повторяла за Беллой: И Друальт ушел В далекие горы, Неся на руках Фрейю, Несгибаемый дух, Потерянную любовь. И больше его Не видели в Бамарре. Теперь, если призрак В округе появится, Или дракон посевы спалит, Или огр нападет, Иль грифон заклекочет, Бамарра бьется одна. Друальт Смеющийся, Юный герой, Ушел. Но легенда не знает конца, Покуда не знает. Так будь же храброй, Бамарра! Вперед, Бамарра, Робкие с сильными рядом, И героям своим не позволяй В одиночку сражаться. И однажды весной, Когда супостат Начинает охоту, Вернется смеющийся Юный герой Друальт, слава Бамарры. Так восстань же, Бамарра! Будь храброй, Бамарра! Будь достойной, Бамарра, Возвращенья героев своих. Белла закрыла «Друальт». Мильтон утирал глаза. У меня перед глазами тоже все расплывалось, но Мэрил по-прежнему держала меня за руки, и я не хотела их отнимать. Глава десятая После урока Мэрил заснула. Придя к себе в комнату, я рухнула на постель, не в силах даже плакать, – слишком устала. Слишком устала! Именно так чувствовала себя Мэрил после декламации. Я в ужасе вскочила на ноги. Выбежав в коридор, я увидела вдалеке Мильтона. Он услышал мой оклик и остановился. – Да, принцесса Эдди? Эльфы распознали болезнь у Трины по одной лишь походке. Мильтон видел, как я бежала к нему, значит ему уже известно. – Мильтон… – Как же спросить? – Э-э, у меня вроде ничего не болит, но я так вымоталась, прямо не знаю… а вдруг… – У вас нет «серой смерти», – улыбнулся эльф. – Вы ничуточки не больны. От улыбки его морщинистые щеки сделались круглыми, как лесные орехи, а глаза превратились в веселые щелочки. – Тогда откуда такая усталость? – Болезнь изматывает и тех, кто рядом. – Он коснулся моего плеча. – Я это часто вижу. Люди не чувствуют себя в безопасности, когда тот, кого они любят… – Мэрил не умрет. Я повернулась и поспешила прочь, почти так же быстро, как бежала к нему минуту назад. Свернув в соседний коридор, я сбавила скорость, а потом медленно вышла в сад. Ноги сами привели меня в старый двор, где только вчера выступала Мэрил. Усевшись на деревянную скамью, я подняла глаза к небу. Оно по-прежнему хмурилось, но дождь не шел. А вдруг судьба – или древнее проклятие – ждет, взвешивая действия отца и держа небеса наготове? Если он храбр, то дождь прольется и лекарство найдется, а если нет, лекарство останется скрытым и тучи разойдутся. Над травой, пробившейся в трещинах между каменными плитами, порхала бабочка. Взгляд мой скользил за ней, а когда она улетела, уперся в землю. В таком состоянии – без мыслей, без чувств – я просидела неизвестно сколько. Наконец я очнулась. День закончился. Виноградные лозы и фонтан, словно резные, выделялись в прозрачном свете сумерек. Вечерний воздух дышал прохладой, и я поежилась. – У чародеев очень теплые плащи. Меня аж подбросило от неожиданности. Рис накинул свой плащ мне на плечи со словами: – Когда мы летаем, часто бывает холодно. – Спасибо. Интересно, долго ли он за мной наблюдал? Нет, вряд ли. С чего бы? Я плотнее закуталась в плащ, теплый, как шерсть, и мягкий, как бархат. Рис обошел скамью и встал передо мной. – Мне нужно вам кое-что сказать. Я говорил с Орне, моим учителем, и рассказал ему о недуге принцессы Мэрил. Его учитель знает лекарство! Я вскочила на ноги. – Он не сказал?.. – Не хочу внушать вам ложные надежды. – Вид у Риса был удрученный. – Орне не знает, как ей помочь, но он сказал: «Ветер в Бамарре меняется». Я попросил его растолковать эти слова, но он только повторил их. Наверное, речь все-таки о хорошем, ведь учитель улыбался, когда говорил, а он почти никогда не улыбается. Ветер… А вдруг меняющийся ветер принесет дождь? И нельзя ли как-то помочь этому ветру? – Рис… помните, вчера, когда вы устроили облачную музыку и заставили дождь идти из тучки? Вы не могли бы заставить дождь идти везде? – Нет. Если бы! Великолепная идея. – А Орне? Он помотал головой. – А все чародеи вместе? – Будь облака повсюду и будь побольше чародеев… Но и то и другое невозможно. Я могу вызвать дождь только из нескольких облаков зараз. Орне способен повелевать целой квадратной милей облаков – поразительная мощь. – Рис на миг воодушевился, но затем плечи его поникли. – И все же этой мощи недостаточно. Простите, принцесса Эдди. – Не важно. – Я снова села. – Принцесса Мэрил необыкновенная. Если кто и способен одолеть «серую смерть», так это она. – Вот и мне так кажется, – отозвалась я, раздираемая сомнениями. – Интересно, Трина ее одолела? Чародей промолчал. Я повернулась к нему, и его выдало выражение лица. – Она умерла, да? Он кивнул. Бедная Трина. Интересно, пробовала ли она испытать мой метод? – Принцесса Эдди… – торопливо заговорил Рис, меряя шагами двор. – Я тут кое о чем подумал… Пророчество о лекарстве может сбыться, даже если король потерпит неудачу. Оно исполнится, а вы даже и не узнаете. – Как? – Если незнакомец в пятидесяти милях отсюда вдруг обретет мужество… «В Бамарре сотни трусов, – подумала я. – Тысячи». – Верно. – Более того, дождь может пойти глубоко за полночь. Всего-то минута потребуется. – Он победно улыбнулся. Бодрость его была заразительна и вызвала у меня ответную улыбку. Он совсем разулыбался. Но, должно быть, улыбок чародею показалось мало. Он поднялся на три фута в воздух. Потом лицо его посуровело, и он спустился: – Уже поздно. Мне еще надо отыскать лагерь вашего отца. Король меня ждет. Он поклонился, взлетел и миг спустя исчез в темнеющем небе. «Ветер в Бамарре меняется». Пророчество должно рано или поздно исполниться. Почему не сейчас? Ветер повеял холодом, и я плотнее закуталась в плащ. Плащ Риса! Он все еще был на мне. Обхватив себя руками, я покинула сад. Следующий день прошел обыденно. После десяти кругов по спальне Мэрил пришлось лечь. Днем она попыталась спуститься в пиршественный зал, но не смогла дойти даже до парадной лестницы. Ей снова не удалось поднять Бесстрашный одной рукой, однако двумя она его по-прежнему поднимала. Невыносимо было видеть эти мелкие достижения, ободряюще улыбаться, когда хотелось стиснуть ее в объятиях и тем самым передать ей собственную силу. Утешало лишь то, что у Мэрил ничего не болело. Сестра мрачно шутила, мол, «серая смерть» убивает гуманно, не мучает. Рис вернулся вскоре после полудня. Согласно его докладу, отряд покрыл четверть расстояния до дворца королевы Сиемы. Чудовища до сих пор не тревожили короля и свиту. Отец забыл дома тапочки, и Рису велено было доставить их вечером. В воскресенье выглянуло солнце, хотя несколько пушистых облачков остались. Я уговаривала себя, что солнце не считается, пока остаются облака. Утром Мильтон спросил у Мэрил и у нас с Беллой, не угодно ли нам послушать эльфийскую легенду о Друальте. – Да, пожалуйста! – воскликнула Мэрил и даже села чуть прямее. Мильтон отложил вязанье и вышел на середину комнаты. – Мы начинаем все наши истории со слов «Доброго вам здоровья», и эти же слова служат присказкой. Вот сама легенда. Он сложил руки на пузике и начал: «Доброго вам здоровья. Стояла весна, и пришло время королеве Иоле благословлять цветы мойли. Она вышла в поле со своими помощницами. Небо почернело. Королева Иола услышала хлопанье множества крыльев. Сотня грифонов затмила солнце, скрежеща клювами и каркая, хлопая крыльями и кувыркаясь». Мильтон замахал руками и сделал несколько зигзагообразных шагов, ничуть не преуспев в изображении жадности и ярости. Мэрил с улыбкой следила за его действиями. «Спасибо тебе, Мильтон, – подумала я, – что даришь нам мгновения, никак не связанные с „серой смертью“». Целитель снова повел рассказ. Грифоны спустились. Одни накинулись на еду, приготовленную эльфами для пикника, другие пожирали урожай. – Мне казалось, грифоны питаются только мясом, – вмешалась я. – Нет, Эдди, – возразила Мэрил. – Они почти всеядны. Мильтон продолжал: «Доброго вам здоровья. Грифоны начали есть королеву Иолу и ее помощников. Один грифон отхватил королеве большой палец на левой руке, когда она заслонила самую младшую из своих помощниц». Я машинально ухватилась за собственный палец и сжала его, защищая. «Доброго вам здоровья. Мимо проезжал Друальт. Он поскакал на выручку королеве». История продолжалась. Друальт убил несколько грифонов и отгонял остальных, пока королева с прислужницами отступала к королевскому замку. «Доброго вам здоровья. В благодарность королева Иола вылечила Друальту бурсит». Мы с Мэрил расхохотались. Наш герой с шишкой на большом пальце ноги! Королева спросила Друальта, чем еще она может отплатить долг. «„Никакого долга, – ответствовал Друальт, – но вы могли бы ухаживать за королем Брюсом и его подданными, когда у них возникнет такая нужда“. Королева Иола и Друальт никогда больше не встречались, но с тех пор и по сей день эльфы ухаживают за больными людьми. Доброго вам здоровья». Мильтон поклонился. Мы все хлопали, даже Белла. – А у эльфов правда была королева по имени Иола? – спросила я. Целитель наполнил кубок водой из кувшина на умывальном столике и поднес его Мэрил. – Наша королева Сиема – прямой потомок королевы Иолы, и эта история правдива. Она записана в нашем «Свитке дней». Мы с Мэрил переглянулись. По мнению эльфов, Друальт существовал на самом деле! – Что ты об этом думаешь, Эдди? – шепнула Мэрил. – По-твоему, это правда? – Не знаю. Мог существовать исторический Друальт, который помог эльфам, но истории в «Друальте» все равно, скорее всего, в основном выдуманные. – У Друальта не могло быть бурсита, это уж точно, – фыркнула Белла. – Почему же? – Мэрил снова рассмеялась. – У него ведь были ноги. И если у него приключился бурсит, то уж точно самый большой и самый лучший в истории. По-моему, вся история истинна, а это значит, что и все остальное в «Друальте» тоже правда. – Она одарила Мильтона лучезарной улыбкой. – Спасибо тебе! Эльф снова поклонился и вернулся к своему вязанью. – Не хочешь теперь размяться? – спросила я у сестры, надеясь, что рассказ Мильтона подбодрил ее. Мэрил с готовностью согласилась, но одолела меньше кругов, чем накануне, – всего восемь, и даже не попыталась фехтовать. Взамен она устроила тренировку по подъему более легких предметов – расчески, зеркальца, собственных сапог. И вроде бы осталась довольна результатом. Во второй половине дня прибыл Рис. Отцовские рыцари сбили грифона, и по этому поводу было устроено празднество. По словам чародея, королевский отряд находился на полпути к королеве Сиеме. В четверг утром, спустя неделю после начала болезни, Мэрил упала, не дойдя до платяного шкафа. Мильтон помог ей добраться до кровати, а я металась вокруг, отчаянно желая быть полезной. – Я скоро поправлюсь, Эдди, – сказала Мэрил. – Госпожа Серая Смерть еще не победила. Моя попытка улыбнуться не увенчалась успехом. – Не смотри так мрачно. Она выиграла стычку с моими ногами, но сердце и мозг уже несколько раз отбрасывали ее прочь. Их ей не одолеть. Я изо всех сил старалась верить ей, но у меня не получалось. Призрачный мальчик проявил изощренную жестокость, назвав это приключением. Рис в тот день вернулся поздно, почти к ужину. Королева Сиема сказала отцу, что не знает лекарства и не ведает, где его искать. – Куда он отправится теперь? – спросила Мэрил. Она лежала в постели, надев поверх ночной рубашки украшенное вышивкой платье. Я сидела у окна. В ответ Рис опустил глаза: – Король Лайонел возвращается домой. Глава одиннадцатая – Домой? – переспросила я. – Почему? – Он должен быть зде сь, со своей дочерью, – вступилась за короля Белла. – Как насчет «Простых истин» и искоренения язвы? – Голос мой зазвенел. – Как насчет превращения из труса в смельчака? Рис ответил, по-прежнему глядя в пол: – Король говорит, что «Простые истины» велели ему искать совета. Вот он и возвращается, чтобы посовещаться со своими советниками. – Он поднял голову и взглянул на нас. – Мне не по чину с ним спорить. Разумеется, он прав. Не годится чародею-ученику поучать короля. – У меня и в мыслях не было, что он найдет лекарство, – спокойно заметила Мэрил, зарываясь поглубже в подушки. – Это не важно. Я разозлилась на отца за то, что он сдался, и на себя за то, что вообще чего-то от него ожидала. – Один из королевских рыцарей пережил неприятное приключение с призраком, – сообщил Рис. Мэрил села: – Что случилось? Снова призрак. У меня внутри все сжалось. Чародей прислонился к каминной полке: – Король со свитой стоял лагерем у стен замка Сиемы, в четверти мили от океанских скал. Один из рыцарей, сэр Осберт, не мог заснуть и отправился прогуляться. Не успел он далеко отойти, как услышал шорох, похожий на шелест женских юбок. – Это был призрак? – догадалась Мэрил. – Да. Но сэр Осберт увидел свою сестру, умершую пять лет назад от «серой смерти». Мне представилось, как призрак однажды принимает образ Мэрил. Я едва за дверь не выскочила. – Он обнял ее и ничуть не удивился, откуда она тут взялась, – сказал Рис. – Видимо, его околдовал ее запах. Призрак подделал аромат духов усопшей девы. Призрак поведал сэру Осберту, что никто из жертв «серой смерти» не умер. На самом деле они все переселились в скрытое место неподалеку и прекрасно там живут. Рис продолжал рассказ: – Призрак повел сэра Осберта к краю скалы и отвлекал его, дабы тот не заметил бездну под ногами. Вместо этого бедняга видел поросшее травой поле и павильон, освещенный тысячью фонарей. В их сиянии он различил еще две знакомые фигуры – двоюродного брата и друга детства. Он бросился к ним – и рухнул через край. У меня вырвался крик. Я бы непременно бросилась к Мэрил. Все посмотрели на меня. Мэрил поманила меня к себе и обняла. – Все обошлось, – успокоил нас Рис. – Рыцарь зацепился за торчащий корень. – Он сильно пострадал? – спросил Мильтон. – Только синяки и душевное потрясение. Ему повезло. – Моя кузина Клара однажды видела призрака, – подала голос Белла. – Она тоже рассказывала про запах. Клевер и мед, кажется. – Я вынужден вас покинуть, – со вздохом сказал Рис. – Король велел мне доложить советникам о его возвращении, но я сначала пришел сюда. – Он поклонился и вышел. Следом за ним в коридор выскочила я. – Рис! Он обернулся и подождал меня. – Она уже еле ходит. Как вы думаете, сколько осталось до начала сонливости? – Ох, принцесса Эдди. – Он потянулся ко мне, но уронил руку. – Порой заболевшие удивляют всех. Порой… – Сколько? – Несколько дней. Самое большее – неделя. Он подхватил меня под локоть, а то бы я упала. Неделя! Затем девять дней сна и три дня лихорадки. Девятнадцать дней, и девять из них она проспит. Девятнадцать дней в лучшем случае, а потом я потеряю ее навек. Мильтон вышел в коридор: – Вы нужны вашей сестре, принцесса Эдди. Когда я вернулась, Мэрил сказала, что хочет поспать. Видимо, от страха я изменилась в лице, потому что она добавила: – Я просто вздремну. Это не тот глубокий сон. Для него еще не пришло время. Я права, Мильтон? Эльф кивнул. Сестра по-прежнему заботилась обо мне. Я с трудом улыбнулась и поцеловала ее. Она повернулась на бок и закрыла глаза. Я вышла из комнаты. В конце коридора начиналась лестница, ведущая в северную башню, которая всегда служила Мэрил убежищем, когда ей хотелось побыть одной. Дверь в башню оказалась тяжелой. Мне пришлось навалиться на нее всем весом, чтобы открыть. Неделю назад Мэрил легко распахнула бы ее. На крышу башни можно было попасть по приставной лесенке. Я полезла наверх. Подойдя к краю крыши, я оперлась на парапет. Ветер взъерошил мои волосы, сухой ветер из западной пустыни. Это и есть смена ветра? Вот бы отец был таким, как Друальт! Если бы дочь Друальта заболела «серой смертью», он изловил бы призрака и вырвал у него лекарство. Сидел бы на драконьем кладе как приклеенный и отказывался слезть, пока дракон ему не ответит. Будь Мэрил его дочерью, он бы нес ее на руках, пока не нашел бы лекарство. И сразу дал бы его дочери, и она бы поправилась первой из всех. Будь Мэрил его дочерью, он бы не позволил ей умереть. Следующая мысль, при всей ее очевидности, ошеломила меня. Подхвати я «серую смерть» вместо Мэрил, сестра отправилась бы в поход в ту же секунду, как Мильтон огласил бы мой приговор. Она не плакала бы по углам и не возлагала надежд на слабого короля или дурацкое поверье. Я должна действовать так, как действовала бы она. Я должна сделать это немедленно. Потеряно уже шесть дней, возможно, треть оставшейся Мэрил жизни. Но сестра бы знала, что делать. Всю свою жизнь она мечтала о таком походе и изучала чудовищ. Я же понятия не имела, куда идти, и любое чудовище убьет меня, не пройду я и десяти миль. С тем же успехом я могу спрыгнуть с этого парапета. Что толку, если мы обе умрем? Даже если меня не убьют, шансы на успех ничтожны, к тому же последние дни Мэрил пройдут без меня. Она бы этого не хотела. Она предпочла бы видеть меня рядом. Подо мной раскинулась Бамарра – волнующиеся хлебные поля, скот на выпасе, стадо свиней. Ни намека на осаждающие нас бедствия. После смерти Мэрил мое горе станет безграничным и страх тоже, ведь ее не будет рядом, чтобы защитить меня. И как мне жить, зная, что я ничего не сделала ради спасения сестры? Мэрил умрет, так и не пережив приключений, к которым стремилась, и все из-за данного мне обещания. Ради моего спокойствия она откладывала исполнение своей мечты. Как я могу не помочь ей? Как я могу хотя бы не попытаться? Мой взгляд снова устремился на просторы прекрасной Бамарры. День угасал, небо на западе порозовело. Дымка смягчила контуры Килкетских гор на севере. Несколько облаков отбрасывали бегущие тени на пастбища вокруг замка и на более темную зелень соснового леса у озера Ориник. С Хаюнского океана прилетел ветер, соленый, влажный, ободряющий. Я протянула руки ему навстречу и высунула язык, пробуя его на вкус. Сделала три глубоких вдоха. Я попытаюсь спасти Мэрил. Скорее всего, погибну, но все равно отправлюсь на поиски лекарства. Глава двенадцатая По пути вниз из башни я решила поведать Рису о своих намерениях. Белла станет меня отговаривать, и неизвестно, что скажет Мэрил, но Рис наверняка поможет мне, если это в его силах. Он заседал в столовой с отцовскими советниками. Заняв свое обычное место, я уставилась на него в надежде привлечь его внимание. Долго ждать не пришлось. Чародей взглянул в мою сторону почти мгновенно. Я сразу же встала и вышла из зала, уповая, что он последует за мной. Он так и сделал. – Принцесса Эдди, я вам нужен? Я кивнула и открыла рот, чтобы рассказать ему о задуманном походе, но слова не шли. Ведь стоит произнести это вслух, как мне действительно придется отправляться в путь. Меня хватило только на слабую улыбку Смешно! – Вы хорошо себя чувствуете? Новый кивок. – Я… я приняла решение… Я отправляюсь искать лекарство. Рис был поражен. Он ничего не сказал, только пристально посмотрел на меня с непонятным выражением лица. – Я правильно поступаю? Вы считаете, мне стоит идти? Почему я спрашиваю? Я ведь уже иду. – Мне бы лишь хотелось отправиться с вами. Когда вы выступаете? Ох, как бы мне хотелось, чтобы он пошел со мной! – На рассвете. Когда вам надо в цитадель? – Вызов придет в полночь. – Вы считаете, мне стоит идти? – повторила я, отчасти надеясь, что он приведет мне вескую причину остаться дома, в безопасности. – Я считаю, идти нужно однозначно, но… – Он поднял руку и тут же опустил ее. – Но я буду волноваться. Меня окутала радость. Я вела себя с ним как полная дура, но меня радовало, что он будет волноваться. – Возможно, мне удастся присоединиться к вашему походу, хотя бы ненадолго. В церемонии будут перерывы. Вдруг мне удастся вырваться. Куда вы намерены отправиться? – Не знаю. Куда, по-вашему, имеет смысл идти? Наверняка это все равно безнадежно. Рис ответил не сразу: – С точки зрения чародеев, действие, предпринятое из верных побуждений, имеет необъяснимые шансы на успех. Думаю, цель найдет вас независимо от того, где станете искать. Если мне удастся покинуть цитадель, я разыщу вас. Я вас найду. Найдет до того, как меня убьет чудовище? Лицо Риса прояснилось. – У меня есть кое-что для вашего похода. Кое-какие вещи! Чародейские вещи? Источник надежды… и пользы. За обещанным добром Рису пришлось идти к себе в комнату, и мы договорились встретиться через несколько минут в библиотеке. Я направилась прямо туда и подтащила два стула к ярко пылающему камину. Снаружи опустилась ночь, но газовые лампы давали золотистый свет. Рис принес с собой тканевый сверток, сел и начал его разворачивать. – Вы сообщите королевским советникам о походе? Это мне не приходило в голову. Впрочем, им говорить было нельзя. – Нет. Они меня не отпустят. Заставят дожидаться отца. – Вы правы. – Чародей одобрительно улыбнулся. – Вот, смотрите. Он достал из свертка отрез ткани и встряхнул его. Это оказался темно-синий плащ. Рис отнес его к столу в полумраке у окна и вернулся с пустыми руками к огню. Я оглянулась на стол – плащ исчез. Ахнув, я метнулась к столу. При ближайшем рассмотрении плащ оказался на месте, но его выдавало лишь еле заметное мерцание. Я схватила его в руки. – Что? Как? Прижав плащ к груди, я вернулась на свое место. На ощупь ткань была плотная. И вес имела. Но даже у меня в руках разглядеть ее удавалось с трудом. И сами руки тоже. – Это не плащ-невидимка. Будь у меня такой, с радостью отдал бы вам. На солнце вас в этом плаще всякий увидит. Но в тени, даже при дневном свете – под деревом, например, – и если сидеть неподвижно, не заметят. Ночью и вовсе никто не увидит. Тень покажется глубже, вот и все. На драконов и призраков, к сожалению, не действует, но огров и грифонов обвести вокруг пальца легче легкого. Равно как людей и чародеев. – Спасибо. Этот плащ поможет мне уцелеть. Рис снова полез в сверток и извлек еще один отрез ткани, на сей раз большой квадрат тонкого холста. Каждый дюйм его украшали вышитые изображения роскошного пира. – Скатерть… – С нее-то мне какой прок? – Спасибо. – На здоровье. Теперь смотрите. Добрая скатерть, накрой на стол, пожалуйста. Ткань вырвалась у него из рук и развернулась. Она повисла в воздухе, образовав прямые края и острые углы, словно под ней и впрямь находился стол… вот только стола не было. А потом! А потом! Из воздуха начали выскакивать блюда и со стуком опускаться на стол: жареный фазан, жареный заяц, жареный кабан и еще что-то – все виды жаркого. И все виды хлеба: круглые караваи и длинные батоны, слоеные и сдобные булочки, посыпанные семечками и простые. Еды хватило бы накормить весь замок, не говоря уже о фарфоре и столовых приборах. Видимо, глаза у меня вылезли на лоб, потому что Рис рассмеялся. – Это настоящая еда? Ее можно есть? – Попробуйте. Все очень вкусно. – Он протянул мне вилку. – Только осторожно. Знавал я человека, который так объелся, что неделю проболел. Серебряная вилка оказалась тяжелее наших лучших приборов. Выбор мой пал на большой кусок черничного пирога, мое любимое блюдо. – Ммм. Восхитительно. – Я положила вилку. – Еще чего-нибудь? Я помотала головой. Рис произнес: – Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу. Еда и посуда поднялись над столом. Только пристальное наблюдение позволило мне заметить, как стремительно они сжались – казалось, мгновенно исчезли из поля зрения. – Все уменьшилось! – Я помахала рукой в воздухе над скатертью. Воздух как воздух. – Выходит, в воздухе полно жаркого и пирогов, но они такие крошечные, что их не видно? Скатерть сложилась, и Рис протянул ее мне. – Не думаю, – рассмеялся он в ответ на мои слова. – Но кто знает? Я тоже рассмеялась, удивившись неосведомленности чародея. – Слова надо произносить точно так, как это делал я: «Добрая скатерть, накрой на стол, пожалуйста», – и… Скатерть вырвалась у меня из рук. Рис торопливо добавил: – А затем: «Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу». Ткань на миг зависла в воздухе и начала падать, но я поймала ее. – Помните: добавишь слово или пропустишь – ничего не произойдет. Я повторила слова, хотя действенность колдовства в моих устах вызывала сомнения. Однако получилось. Чудесный дар! В походе у меня будет еда – если я сама первая не стану едой. Но так думать нельзя, это всем известно. Скатерть меня накормит, а плащ защитит. – Спасибо. Ваши дары великолепны. – А это… – Рис снова полез в сверток, хотя с виду тот совсем опустел. – Вот. – Он протянул мне пачку пергаментов. Положив стопку на колени, я сняла верхний лист и поднесла к свету. – Это же карта Эскернских гор! Обозначения были тонкие и мелкие, но четкие, если смотреть пристально. Склоны были усыпаны огрскими стойбищами. У меня захватило дух. Их так много! А грифоньи гнезда накрывали вершины, словно шапками. Не каждую, но многие. В Эскернах волшебный плащ очень пригодится. – Карты не волшебные, – сказал Рис. – Их рисовали ученики-чародеи. Я отложила карту Эскернских гор и взяла следующую. – Некоторые карты древнее других, – продолжал он, – и старые могут оказаться не совсем точными. Чудовища перемещаются. Плодятся новые. Следующей оказалась карта Бамаррского замка и прилегающих земель. Тут были фермы, озеро Ориник, пещера рядом с ним и сосновый лес. Вдоль юго-восточной опушки леса вилось слово «призраки». Однако призрачное дитя явилось на западе, значит они распространились туда уже после изготовления карты. Еще одна карта изображала Килкетские горы. Всего пергаментов оказалось семь, и остальные были: Мьюлийский лес; западная пустыня, где обитали драконы; океанское побережье и замок королевы эльфов; цитадель чародеев и равнины вокруг нее, что в юго-западной части Бамарры, между пустыней и Мьюлийским лесом. – А есть карта горы Зириат и как до нее добраться? Лучше бы отправиться прямо к фейри, если можно. – Мы не знаем, где находится эта гора. Для нас она тоже невидима. Время от времени кое-кто из фейри навещает старейшин, но мне неизвестно, почему они прилетают и о чем говорят. – Он помолчал. – Очень хотелось бы увидеть фейри. – Мне тоже. Мы улыбнулись друг другу. Грустными улыбками. Если я погибну, то никогда больше его не увижу. Но я не собиралась умирать. – Да ну их, этих фейри. – Я постучала пальцами по картам. – Это самые лучшие подарки. – Будь они еще и абсолютно надежными… Как бы я хотел… – Он с несчастным видом пожал плечами. Не годится заканчивать слезами. – Я обязательно найду лекарство и вернусь домой толстая-претолстая благодаря вашей чудесной скатерти. – Встав на цыпочки, я поцеловала его в щеку. – Спасибо вам. – И вспыхнула от собственной дерзости. Он сначала опешил, а потом сделался серьезным и склонился в глубоком поклоне. Глава тринадцатая По пути к себе я сообразила, что Белле с Мильтоном о походе рассказывать тоже нельзя. Они могут посчитать, что их долг – поставить в известность отцовских советников. Но мне так хотелось с ними поделиться. Я сморгнула слезы. Мне очень нужен был их совет. Белла знала тысячи историй про чудовищ, и кое-что из ее знаний могло мне пригодиться, а Мильтон мог дать полезный эльфийский совет. Кроме того, отнюдь не помешало бы и их участие в сборах. Я страстно хотела напоследок ощутить их любовь, чтобы унести ее с собой. Мэрил я все скажу позже, когда она будет одна. Она еще не настолько больна, чтобы ей требовалась сиделка ночью. У себя в комнате я написала письмо отцу: Ваше Величество, предпринятая Вами отважная попытка спасти мою сестру подвигла меня последовать Вашему примеру. Я не могу позволить ей умереть, не попытавшись, как и Вы, спасти ее. Ради ее спасения я отправляюсь на поиски лекарства от «серой смерти». Вот что сказала мне «Книга простых истин»… Я сняла с полки свой экземпляр и пролистала его. «Опасность, о которой вспоминаешь, превыше той, которой избежал». Не совсем то. «Ложе болезни есть поле битвы: принимай командование или сдавайся». Тоже не то. Вот: «Усилие, предпринятое в острой нужде, само себе повеление». Не очень понятно, но убедительно и достаточно зловеще. Скопировав изречение, я продолжила: Пожалуйста, не посылайте за мной отряд, иначе Вы пойдете против мудрости «Простых истин» и навлечете беду на нас обоих. Если я не вернусь, надеюсь, Вы станете вспоминать меня как покорную и почтительную дочь. Письмо останется у Мэрил, а она передаст отцу, когда тот вернется. Усевшись у окна, я смотрела на звездное небо, пока не уснула. В полночь сон улетел. Я встала и потянулась. Мэрил лежала на боку лицом ко мне. В окно вливался лунный свет, и я видела, что глаза у нее открыты. Она улыбнулась мне: – А я как раз думала о тебе. Думала… – Я пришла сказать тебе, что покидаю Бамаррский замок. – Куда ты уходишь? – Она попыталась сесть. Я поспешила к ней. – Не помогай мне, – сказала Мэрил, тяжело дыша. – Вот. – Она расправила плечи и села прямо. – Так лучше. И куда ты направляешься? По моему лицу струились слезы. Что, если мы больше никогда не увидимся? – На поиски лекарства. – Ты оставишь дом ради меня? – В ее голосе послышались слезы. – Ах, Эдди! Мы обнялись и несколько минут молчали. Наконец сестра прошептала с горечью: – Госпожа Серая Смерть отняла у меня приключение и отдала тебе. Я обняла ее крепче: – Ей за многое предстоит ответить. Следующие слова принадлежали прежней Мэрил: – Мы заставим ее пожалеть об этом. – Сестра высвободилась и окинула меня взглядом. – Шансов у тебя больше, чем у отца. Ты полностью отдашься делу, и это тебе поможет. – Она немного подумала, и лицо ее прояснилось. – Можешь взять Бесстрашный. Он тоже тебе поможет. – Она пожала плечами. – По крайней мере, призраку я им угрожала. Хоть чуть-чуть попользовалась. Я взяла меч с каминной полки и положила на пол у двери. Интересно, как он мне поможет? Фехтование для меня – темный лес. – Откуда бы ты начала поиски лекарства? Мэрил улыбнулась: – Откуда угодно, ведь это было бы великое приключение. Но сначала я поискала бы фейри. – Как? – Я планировала изловить призрака и спросить у него, как их найти. Когда ты отбываешь? Завтра утром? Я кивнула и отдала ей письмо для отца. – А Белла что сказала? – Белла не знает, и ты ей не говори. – Надо ей сказать. Она никогда не простит тебя, если не скажешь. И никому ничего не сообщит. Белла тебе поможет. Мильтону тоже скажи. Спорить не хотелось. Мы попрощались и снова обнялись. Я так бы и держала сестру в объятиях оставшиеся девятнадцать дней, но она сказала: – Ступай, Эдди. Мне надо поспать – завтра снова в бой. Уже подойдя к двери, я услышала: – Ты самая храбрая сестра в Бамарре. – Хотела бы я быть храброй. – Я вернулась и еще раз обняла ее. – Как ты. Затем подхватила Бесстрашный и выбежала из комнаты. У подножия лестницы в спальню Беллы я остановилась. Пришла пора думать самой, и мне показалось лучше и безопаснее не говорить Белле или Мильтону. Но меня мучило ощущение, что Мэрил слышит мои мысли. У себя в комнате я уснула мгновенно и крепко. Проснулась я перед рассветом. В качестве первого приключения мне предстояло выскользнуть из замка и незаметно пересечь подъемный мост. Я достала из шкафа самое простое из своих платьев. Оно было пышнее, чем хотелось, но должно было сгодиться. Необходимые вещи я сложила в швейную корзинку. Смену белья уместила на дно, поверх него – карты, волшебный плащ и волшебную скатерть. Сверху придавила собственным потрепанным экземпляром «Друальта». Выбрала две золотые броши для обмена на деньги в случае нужды и приколола их к платью, чтобы не потерять, – из корзинки они бы точно выпали. Наконец я спрятала на дне корзинки первый из подарков Риса – деревянный шарик с прекрасной тканью. Не самая нужная в походе вещь, но мне не хватило духу его оставить. Сборы отодвинули мысли о самом походе. Страхи тоже отступили. Даже вопрос о том, куда податься в первую очередь, не занимал меня. Я просто работала в такт ударам сердца. Взгляд мой упал на Бесстрашный. Как же его… Кто-то постучал в дверь. Я сунула корзинку в платяной шкаф, подбежала к двери и приоткрыла ее. Это был Мильтон. – Мэрил! Ей хуже! – Я распахнула дверь, впуская эльфа. Он покачал головой и вошел. – Не хуже. Я не хотел вас пугать. – Он уселся на стул возле шкафа. – Я встал рано и заглянул к принцессе Мэрил. Она говорит, вы уходите… – Ты кому-нибудь сказал? – Белле. – И она помчалась к советникам? – Нет. Только сказала, что у нее для вас кое-что есть. И у меня тоже. Вот, дорогая. – Он протянул мне кожаный кошель. Не успев открыть его, я уже почувствовала запах – чистый, как мята, сладкий и насыщенный, как сирень. Внутри лежали крохотные засушенные лиловые цветки. Я озадаченно повернулась к Мильтону. Эльф улыбнулся: – Это наша травка мойли. Мойли придаст вам сил. Положите цветочек в чай – и обретете силы идти дальше. Если нет чая, просто суньте в рот и пососите. – Спасибо. Я… Влетела Белла в ночной рубашке и чепце. Через руку у нее была перекинута одежда, а в другой она несла неуклюжего вида холщовый мешок. Гувернантка резко остановилась и неуверенно помялась, глядя то в потолок, то в пол – куда угодно, только не на меня. Затем она расплакалась. – Я должна идти, – сказала я. – Должна. Белла кивнула. – Вот. Наденьте это. – Она протянула мне одежду. В обычной жизни я бы ни за что не надела это платье из грубого ярко-зеленого муслина с канареечно-желтым передником. Наряд годился для бойкой служанки ниже меня ростом и фигуристее. Но в таком виде легче покинуть замок незамеченной. – А вещи понесете в этом. – Белла подняла мешок. Так лучше, чем с корзинкой: у той отсутствовала крышка. – Вот еще полезная вещь. Только осторожнее с ними. – Белла полезла в мешок и извлекла пару поношенных черных сапог. – Ой, они такие большие, – заметил Мильтон. Сапоги были впору королевскому гвардейцу, тем более у меня на ногах уже красовались мои собственные сапожки для верховой езды, очень прочные. – Это не простые сапоги, а семимильные. – Белла снова полезла в мешок. – А это к ним в придачу. Я ничего не поняла. – Что за семимильные сапоги? И зачем к ним подзорная труба? – Это ваша матушка оставила вам с Мэрил. – Белла вытерла слезы и шмыгнула носом. – Она говорила, сапоги покрывают семь миль за один шаг. А зачем подзорная труба, не знаю. – Почему ты их раньше нам не давала? Белла покраснела: – Они не годились для принцесс, а Мэрил обязательно бы ими воспользовалась. – Лицо ее сморщилось. – Теперь это уже не важно. Мэрил бы сапоги понравились. Мы с Беллой обе удерживали Мэрил от исполнения ее заветнейших желаний. – Спасибо. – Я засунула сапоги и подзорную трубу обратно в мешок и добавила свои вещи из корзинки. Мэрил правильно сделала, что сказала Мильтону. Она снова выступила моей сестрой-защитницей. Одной из брошек я приколола к нижней юбке кошель с мойли. Затем посмотрела на Бесстрашный, прислоненный к умывальнику. Воин из меня никудышный, но это был подарок Мэрил. Меч тоже отправился в мешок – еле поместился, мне едва удалось затянуть шнурок на горловине. Хотелось надеяться, что ножны не пропорют ткань. – Куда вы пойдете? – спросила Белла. Я пожала плечами. Если верить Рису, цель сама меня найдет. Оставалось уповать на его правоту, поскольку сама я не загадывала дальше пересечения подъемного моста. Меня и на это-то едва хватало. Глава четырнадцатая Мильтон обещал вывесить на самой высокой башне серый вымпел, когда Мэрил перейдет в следующую фазу «серой смерти». И посоветовал мне почаще смотреть в подзорную трубу. Мы обнялись с ним на прощание. Белла тоже обняла меня. – Драконы и призраки знают многое. – Бедняжка икала от беспрестанно текущих слез. – Но пусть кто-нибудь другой расспросит их за вас. Сами не лезьте. В комнату к Мэрил я больше заходить не стала. Если зайду, то никуда не уеду. Подъемный мост пришлось пересекать пешком. Никто меня не узнал. Какой-то мужик врезался в меня и не извинился. А посторонняя женщина назвала лентяйкой: видите ли, с ее точки зрения, я шла недостаточно быстро. На той стороне моста я свернула с дороги на одну из крестьянских тропинок, где мы с Мэрил и Беллой часто ездили верхом. Горячий ветер шелестел в пшеничных полях вокруг меня. Над головой, неумолчно крича, резвилась стая рыжих гусей. Отойдя подальше от широкого тракта, я ос тановилась и поставила на землю изрядно потяжелевший мешок. Затем уселась на пыльную тропинку и принялась думать, куда направиться. На память пришли любимые строки Мэрил из «Друальта»: Шаг за шагом – вперед. Храбрость рождает надежду. Лицом к врагу повернись, На победу сердце настрой. Призраков я боялась до ужаса, однако драконов – еще больше, поэтому решила сначала отправиться в Мьюлийский лес. Люди там не селились, а значит если я кого-то и встречу, то он непременно окажется призраком. Для верности стоит войти в лес ночью, в волшебном плаще. Он скроет меня от всех, кроме призраков – и драконов, если таковые окажутся рядом. Без матушкиного дара – семимильных сапог – мне бы в жизни не добраться до Мьюлийского леса вовремя. Мешок покинула и подзорная труба. До меня дошло, почему она прилагалась к сапогам: так можно видеть, куда идешь, а то очутишься посреди океана или на вершине горы. Интересно, Мэрил уже проснулась или еще нет? Это будет мой первый день без нее. Трубу я изучила внимательнейшим образом. За окуляром шли три кольца. На первом имелись пронумерованные насечки от одного до пятидесяти. Крошечная пояснительная надпись гласила: «Семь лиг». По-видимому, каждое деление увеличивало дистанцию видимости на семь лиг. Таким образом, мне удалось вычислить самое большое расстояние, которое способна показать труба, – триста пятьдесят лиг, или тысячу пятьдесят миль. Более чем достаточно. Следующее кольцо имело пометку «мили» и нумерацию делений от одного до двадцати одного. На третьем кольце не обнаружилось ни надписи, ни делений. До Мьюлийского леса было примерно триста миль. Я выставила кольцо лиг на шестнадцать, повернулась лицом на юг и приложила окуляр к глазу. Лес темнел, словно в сумерках. Огромные деревья стояли вплотную, скрадывая перспективу. Между ними свисали толстые лианы и стелились по лесной земле. В подзорную трубу лианы просматривались плохо, словно смазанные. На земле росли яркие масляно-желтые цветы, тоже смазанные, но в лесном сумраке они все равно казались пятнами солнечного света. Картина благостная, ничего пугающего. Промелькнуло нечто лиловое, тоже неясное, и уселось на низкую ветку. Наверняка птица, но мне захотелось рассмотреть ее получше. Я повернула непомеченное кольцо. Картина обрела четкость. О нет! За лиану цеплялся мохнатый коричневый паук! Я не могу идти туда! Лучше отправлюсь в пустыню и разыщу дракона. Трясущимися руками я начала перенастраивать трубу, но затем остановила себя. Неужели паук хуже дракона? Нет. Значит, первыми моими чудовищами станут пауки. Пальцы у меня дрожали, но я расшнуровала обычные сапоги и вынула из мешка волшебные. Правый просил каши, а у левого наполовину оторвался каблук. Хуже того, сапоги были огромные, и меня терзало опасение, как бы они не свалились с меня при первом же шаге. Я сунула ногу в сапог… и он ужался точно по моей мерке. Спасибо за твой дар, матушка. Переставив семилиговое кольцо на первое деление, я посмотрела, куда меня заведет первый шаг. Озеро. Начинать с утопления не хотелось. Чуть повернув голову, я снова взглянула. Деревня. Еще поворот. Пастбище с овцами. Отлично. Я стиснула мешок и выпрямилась, стараясь не двигать ногами. Мой поход начинался. Трубу приставить к глазу, правую ногу поднять. Мэрил, я спасу тебя. В нескольких футах впереди от меня на тропинку вывернула запряженная лошадь и от удивления встала на дыбы. Я невольно сделала шаг назад. Сапоги рванули прочь, и я вместе с ними, причем совершенно не туда, куда собиралась. Промелькнуло перепуганное лицо фермера, и я унеслась спиной вперед. Меня волокло в нескольких дюймах от земли, словно попавшую в смерч тряпичную куклу. То и дело я натыкалась на камни или землю – слишком быстро, не разглядишь. Пересекла ручей, болото… перемахнула через забор… пронеслась в считаных дюймах от каменной крепости… Хлещущий ветер, пыль, листья, колючки, кусты, грязь… Сапоги резко затормозили и остановились на холме. Но удержать равновесие не удалось. Один неверный шаг – и меня снова понесло. Все мои силы уходили на отчаянные попытки взять себя в руки, чтобы в конце этого шага суметь удержаться на месте. Проносясь на бреющем полете над пересеченной местностью – снова скалы, высокая трава, дорога, река, – я силилась поднять руки. В левой я по-прежне му сжимала подзорную трубу, а правой стискивала мешок. Минуты три спустя сапоги начали тормозить. Я врезалась во что-то и рухнула на колени. Поначалу меня обрадовало, что я наконец-то остановилась, но потом я увидела, обо что ударилась. Это был огр. Громадный – вдвое выше меня и впятеро шире. Какое-то время я тупо таращилась на него, а он тупо таращился на меня. Затем я начала отползать на коленях. Мне бы встать и воспользоваться сапогами, но в голове у меня помутилось от страха. Огр ухмыльнулся и схватил меня за левую руку. Я попыталась вырваться, но не смогла. Он что-то сказал. Речь его звучала как камнепад. Ему ответил другой камнепад. У него оказалось трое товарищей, их ухмыляющиеся безгубые рты казались длинными трещинами на бледных одутловатых рожах. Сцапавший меня огр взял дубину и поднял ее. Ко мне сразу вернулось соображение. Я встала и сделала шаг. Огр полетел со мной! Я поволокла его! Рука готова была оторваться. Плечо горело от боли. Мчащийся навстречу мир тоже не радовал. Каменная стена! Я подобралась и перепрыгнула через нее. Полоса деревьев! Мы пробились между ними, ломая ветки и разбрасывая листья. Я оглянулась на огра. Он пытался закрыться свободной рукой. Рожа у него посинела, глаза выпучились. Сапоги замедлили свой полет и остановились. Огр взревел и вскинул дубину. Я сделала новый шаг, вскрикнув от нестерпимой боли в плече. Как долго у меня хватит сил его волочь? Далеко впереди слева показалась сторожевая башня. Мы пролетим мимо, если только… Я резко наклонилась влево, и сапоги едва заметно изменили направление. Надо увеличить наклон. Рев огра сменился завыванием, затем перешел в визг. До башни оставались секунды. А-а-а-а! Я в нее врежусь! Глава пятнадцатая Из последних сил я заставила себя отклониться чуть вправо. Огр грянулся о башню, и я высвободилась и понеслась дальше. Спустя минуту сапоги затормозили, и меня бросило на землю. Боль в плече заполнила весь мир. Рукав платья оторвался от лифа, в прореху виднелась кожа, черная, фиолетовая и оранжевая, – жуть. Плечо и рука начали распухать. Рукав стал тесным, добавляя боли новый оттенок. Пошевелить пальцами еще удавалось, а вот поднять руку – никак. Наверняка плечевая кость выскочила из сустава. Вот бы Мильтон был здесь! Я закрыла глаза. Пока боль не утихнет, делать мне все равно нечего. Мильтон! Может, его дар, цветы мойли, помогут мне? Здоровой рукой я не без труда отколола кошель от нижней юбки и открыла его. Запах растения успокаивал. Я положила на язык один цветок. Целебный аромат заполнил рот, и на сладостный миг я освободилась от боли. Потом она вернулась, но больше не сокрушала меня. Откинувшись на спину, я погрузилась в забытье. Мне снился друг, он пришел ко мне с севера. Я точно знала, что это друг, хотя никогда раньше его не видела. Однако была страшно рада видеть его снова. Он присел рядом и снял рукав моего платья. Затем мягко вправил вывих плеча. На миг мне померещился Рис, но сразу пришло понимание, что это не он. Сон рассеялся. День клонился к вечеру, боль в плече уменьшилась до тупого нытья. Голая рука была все еще распухшей, но меньше прежнего. Самочувствие улучшилось настолько, что я даже проголодалась. Смятый рукав платья валялся в нескольких футах от меня. Сапоги стояли прислоненные к мешку, хотя я не помнила, как сняла их. Они снова выросли и казались слишком большими для моих ног. Опасное средство передвижения. Но благодаря им мне удалось избавиться от огра. Вот! Я убила огра или, по крайней мере, серьезно его ранила, и он еще не скоро оправится. Губы мои растянулись в торжествующей улыбке. Эдди-трусиха, Эдди-тихоня одержала верх над огром! Я вдруг поняла, как чувствовал себя Друальт, победив врага. Раньше до меня не доходило, но теперь я осознала, почему Друальта называли Смеющимся. Друальт Смеющийся Смеялся солнцу На медном щите, Лунному блику На клинке серебристом, Голосу сердца И собственной смерти, Что надвигалась вдали. Друальт Смеющийся Смехом насмешки попрал. Эдди Смеющаяся. Вот бы Мэрил рассказать! Мэрил… Внезапно меня охватила уверенность, что произошло нечто ужасное – сон настал или того хуже. Я вскинула подзорную трубу. Никаких серых вымпелов. Я шумно выдохнула. Интересно, а может ли эта труба проникнуть сквозь стены замка, чтобы я увидела Мэрил? Но наши с сестрой комнаты выходили на восток. Я повернула третье кольцо и обнаружила, что подглядываю в комнатку слуг. Подзорная труба позволяла видеть сквозь камень и дерево! Я снова повернула кольцо и попала в коридор. На поиски Мэрил ушло несколько минут, но они увенчались успехом. Она, в ночной рубашке, сидела в синем кресле, на коленях у нее стоял поднос с едой. Выглядела она не хуже, чем при расставании. Белла подалась вперед в красном кресле – наверное, уговаривает ее поесть. Вот бы еще волшебную трубу для ушей, и еще одну, для разговоров! Слушающую трубу и говорящую трубу. Так, трубу пока уберем. Установив местонахождение замка, я поняла, как далеко забралась и где нахожусь. Два семимильных шага на север и два на запад. Меня принесло на Бамаррские равнины, и у ног моих плескалась та же река Байн, что питала ров вокруг замка. Здесь река была уже и ленивее. На противоположном берегу паслись пять коров. Вниз по течению ива полоскала в воде свои ветви. Я вынула из мешка карты, подаренные Рисом. На берегах Байна имелись деревни. Можно найти ближайшую и провести ночь в гостинице. Туда огры не сунутся. И потерять остаток дня? Нельзя. Кроме того – я оглядела себя, – меня не пустят в приличную гостиницу. Платье грязное и заляпанное, обтрепанный подол разодран до колена. Гостиница отпадала, но, прежде чем рисковать собой в Мьюлийском лесу, надо поесть. Я снова порылась в мешке и вытащила волшебную скатерть. Обращаясь к скатерти, я чувствовала себя глупо. – Добрая скатерть, накрой на стол, пожалуйста. Ткань встряхнулась, расправилась, и появилась еда. Как раз достаточно для меня, в отличие от бессмысленного изобилия, продемонстрированного скатертью в прошлый раз. Холодный суп из сладкого горошка, жареный морской лещ, а на десерт тутовый пудинг. Моя любимая еда. Стоило мне взяться за суповую ложку, как ткань, свисавшая сбоку несуществующего стола, подтолкнула меня под коленки! Я невольно шагнула назад и оказалась в сидячем положении. Стула я не видела, но чувствовала себя так, словно сижу на тонкой подушке, положенной на деревянное сиденье. Опустив руку, я нащупала невидимый край подушки, а под ней дерево… или мне так показалось. Однако фактура дерева ощущалась совершенно ясно, и я подумала, как бы не занозиться, ведь невидимую занозу вытащить невозможно. Голод напомнил о себе. Я позабыла про стул и принялась за еду. Подъела все до крошки и произнесла совершенно искренне: – Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу. Скатерть сложилась и на миг зависла в воздухе. Я поймала ее и вернула в мешок. Солнце стояло низко над горизонтом. Снова надев сапоги, я подхватила мешок и направила подзорную трубу на юг, в сторону леса. Огра одолела, значит и призрака смогу. Я шагнула вперед. Освоившись с управлением сапогами, я уже не так боялась. Оказалось, наилучший результат получается, когда сапоги притормаживают. Четвертый шаг едва не занес меня в озеро – еле увернулась. Но, избежав крушения, я начала наслаждаться процессом. Восхитительно было проноситься над землей, наблюдая, как равнины перерастают в холмы и снова спадают до равнин. С минуту сапоги мчали меня над дорогой. Мимо пронеслась вереница крытых повозок. Пролетая, я заметила перепуганное лицо головного возницы. На середине шестнадцатого шага вокруг замелькал Мьюлийский лес. О нет! Мне в жизни не уклониться от всех этих деревьев! Я же насмерть расшибусь! Однако сапоги знали свое дело. Я несколько раз стукнулась, в рот мне набились листья, но сильных повреждений я не получила. Наконец сапоги затормозили, и меня бросило на землю. Полежав с минуту, я выплюнула листья и огляделась, высматривая пауков. Ни одного не увидела и снова начала дышать. Переобувшись в обычные сапоги, я прислушалась. В лесу стояла тишина. Наверное, здешние обитатели умолкли, потрясенные моим прибытием. Если у призраков имеются уши – а кто знает, так ли это, – они уже наверняка осведомлены о прибытии гостьи. Ладно, собственно, в этом и состояла моя цель – найти призрака. Так что пусть знают. Вокруг росли обычные бамаррские акации, увешанные мохнатыми лианами, – их я заметила еще в подзорную трубу. Мягкую землю покрывали десятилетние, а то и вековые наслоения палой листвы. Между акациями поднимались высокие стебли, увенчанные восковыми красными цветами, неестественно яркими в этом краю теней. Лесной шум возобновился. Пел жаворонок, так же сладко и мило, как любой его родич у нас дома. С жужжанием летали насекомые. Стучал дятел. Из подлеска донесся шорох. Я замерла с колотящимся сердцем, но никто на меня не выскочил. Воздух здесь был влажный и зябкий. Я раскопала в мешке плащ, завернулась в него и моментально согрелась. Но что делать дальше? Вот я на месте, но, похоже, этого недостаточно. – Я здесь! – крикнула я наконец. – Придите и найдите меня! Голос мой прозвучал тонко и ломко. Слова повисли в воздухе – казалось, они вот-вот потрескаются и с шелестом осыплются на землю. За каждым деревом мне чудились призраки, насмехающиеся надо мной – над моими надеждами, намерениями, глупостью, приведшей меня в их царство. Умри Мэрил, они бы только порадовались. Они бы и мне с радостью помогли умереть. Но не стоять же на месте. Я с опаской двинулась вперед, высматривая призраков и пауков. – Я здесь! Придите ко мне. Никто не приходил. Плечо начало пульсировать болью, меня одолевала усталость, а я все шла и шла. Удача была на моей стороне – ни единого паука. Удача была против меня – ни единого призрака. Лесной ландшафт не отличался разнообразием. Акации уступали место дубам, дубы – букам, цветы менялись, но лианы оставались все теми же, и сумеречный свет не угасал, хотя за пределами леса наверняка наступила ночь. Когда от усталости я больше не могла сделать ни шага, меня вынесло на прогалину. Я рухнула на ковер из мха и посмотрела вверх. Высоко над поляной в прорехе между крон мне открылось темное небо и три звезды. Это небо и эти звезды принесли мне огромное утешение. Они принадлежали миру за пределами леса. Я улыбнулась им. Сегодня было приложено достаточно усилий. Больше мне не потянуть, пока не отдохну. Сунув мешок под голову вместо подушки, я вытянулась на мягкой земле и мгновенно уснула. Глава шестнадцатая – Принцесса Эдди? Голос Риса. Глубокий сон отпускал с трудом. Рис! Я проснулась окончательно. – Мэрил стало хуже? – Я села, кутаясь в плащ от холода. – Нет, все по-прежнему. Небо было еще темное, но я четко видела чародея в призрачном свете леса. Он склонился надо мной: – Не хотел пугать вас. Я улыбнулась его встревоженному лицу. Как же радостно его видеть! – Вы повредили руку! – Ерунда. Просто от огра избавлялась, – не удержалась я от хвастовства. Он отвесил поклон в знак поздравления. – У меня тоже новости. Насчет лекарства. Я подскочила: – Вы нашли его? – Не то самое лекарство, а другое. Оно здесь, в этом лесу. Вернее, под лесом. Я расскажу вам о нем по дороге туда. Я подхватила мешок. – Я готова. Он забрал у меня поклажу, и мы тронулись в путь. В лесу стало еще тише, чем прежде. Время от времени доносился шелест листвы или треск ломающейся ветки, но птицы умолкли. Интересно, который час? Часто не хватало места, чтобы идти рядом, и Рис шел за мной, придерживая меня за локоть и направляя. Его прикосновение успокаивало… больше чем успокаивало. Даже пауки перестали меня тревожить. Пусть хоть один попадется – Рис знает, что делать. По дороге чародей объяснил мне, как наткнулся на особое лекарство. В первый день в цитадели дела завершились к полудню, и его отпустили до завтрашнего вечера. Он слетал в Бамаррский замок проведать Мэрил, а затем отправился искать меня и по дороге встретил гнома. – Я немного прошелся с ним, – рассказывал Рис. – Мне прежде не доводилось видеть гнома навеселе, Эдди… принцесса Эдди. Мой новый знакомый выдул слишком много эля, и выпивка развязала ему язык. Гном рассказал попутчику о великой церемонии гномов, которая проводится раз в двести лет. По словам чародея, большинство гномов как раз столько и живут. Однако их королева живет вечно, одну жизнь за другой. Каждый раз, когда она стареет и начинает умирать, гномы несут ее в украшенном драгоценными каменьями паланкине сотни миль по подземным переходам в некое место глубоко под Мьюлийским лесом. Голос Риса звучал приглушенно. Я оглянулась и увидела его расширенные глаза, наполненные драматизмом великого события. – По дороге они поют, дабы поддержать королеву. Разве это не великолепно? – Да, – шепнула я. – Наконец они добираются до тайной комнаты, их главного святилища. Стены там инкрустированы драгоценными камнями, а посередине стоит золотой алтарь. На алтаре лежит маленькая дубовая коробочка, а в коробочке – простое серебряное кольцо. Принц гномов надевает кольцо на палец умирающей королевы, и она начинает оживать. По прошествии часа она его снимает. Больше не нужно, поскольку восстановленного здоровья хватит на следующие двести лет. Затем начинается празднование. – Но это колдовство для гномов, а не для людей, – осторожно возразила я. – И их королева не болела «серой смертью». – Мне тоже так казалось, Эдди… принцесса Эдди. – Он замер, и мне тоже пришлось остановиться, а то он потерял бы мою руку. – В мыслях вы для меня всегда Эдди, просто Эдди. В мыслях! Он думал обо мне, когда меня не было рядом? – Вы можете на-называть меня Эдди, просто Эдди, – промямлила я. – Эдди… Так гораздо легче. – Он мягко подтолкнул меня под локоть, и мы продолжили путь. – Как я говорил, Эдди, гном поведал мне, что кольцо излечивает особ королевской крови – любых особ королевской крови – от любой болезни. Это стоило обдумать. – Почему бы нам не явиться к королеве и не попросить одолжить нам кольцо? С моими сапогами это не займет много времени, а вы можете лететь. Рис отпустил мою руку. Я обернулась. Он стоял с несчастным видом. – Это правильно, и именно так нам следовало бы поступить. Однако получение аудиенции у королевы займет не одну неделю. А вот если отправиться прямо в тайную комнату, можно позаимствовать кольцо и вернуть его – и все это за несколько часов. Тоже мысль. Кольцо могло спасти Мэрил, может, даже сегодня. Я представила, что она снова здорова и размахивает Бесстрашным. – Как только Мэрил вылечится, мы втроем вернем кольцо и тогда поблагодарим королеву гномов. Рис воодушевленно закивал: – Мы сделаем это… Вдалеке кто-то позвал меня по имени. – Вы слышали? – Нет. – Он замер, прислушиваясь. – Что слышал? – Кто-то звал меня. С той стороны. – Я показала вправо. Голос был мужской, но я его не узнала. – Вы в первый раз его слышали? – Да, в первый. – В Мьюлийском лесу полно призрачных звуков, они заманивают в гиблые места. Вы еще не раз его услышите. – Это призрак? – Наверняка, но так глубоко в лесу его не поймать. Если пойдете на голос, он просто приведет вас к смерти. «Давай быстренько отыщем кольцо и покинем это место», – подумала я и зашагала дальше. – Как попасть в тайную комнату? – Там есть вход. Я легко отыскал его по описанию гнома. Уже недалеко. Я бы и сам забрал кольцо, но мой попутчик уверял, что чары разрушатся, если к комнате подойдет не гном и не особа королевской крови. Так что я посторожу у входа. При мне там вокруг шныряло несколько мрачных тварей. Мы шли в молчании еще несколько минут. Королева гномов не шла у меня из головы. – Я… – Эдди… Мы одновременно умолкли в смущении. – Давайте сначала вы, а потом я, – галантно предложил Рис. Его ладонь на моем локте дрогнула, словно он боролся с желанием поклониться. Как тут не улыбнуться! – Я хотела сказать, меня удивляет, почему королева гномов не явилась с кольцом, когда болела моя матушка. Хотя, возможно, подобная мысль просто не пришла ей в голову. – Это единственное объяснение. Вряд ли она желала зла вашей маме. – А вы что хотели сказать? – Мм. Я сегодня кое-что узнал от Орне, моего учителя. Он… – Насчет «серой смерти»? – Нет, насчет самого Орне. Наверное, не стоит об этом сейчас. – Пожалуйста, расскажите. – Так вот. – Рис откашлялся. – Нет чародея суровее Орне. Никто не интересуется происходящим за пределами его чародейства меньше, чем он, однако вчера учитель признался мне, что некогда был женат на человеческой женщине! Триста лет назад, по его словам. Учитель Риса, имеющий на него самое большое влияние, был женат на женщине! Я снова услышала зовущий меня призрачный голос. И еще раз. – Принцесса Эдди, принцесса Эдди! – В этом голосе звучала настоящая тревога. – Мне казалось, ему нет дела до людей, но он рассказал, какой славной была его жена. Тут я споткнулась о древесный корень. Рис крепче стиснул мой локоть и спас меня от падения. – Затем Орне добавил нечто поразительное. Оказывается, все лучшие чародеи в свое время питали привязанность к другому существу – человеку, эльфу или гному. – Рис помолчал. – Но больше он ни словом не обмолвился об этом. Только велел мне не пренебрегать занятиями. Слишком много всего одновременно. И еще этот голос, зовущий меня, напоминающий мне, какое страшное место Мьюлийский лес. – Я не собирался даже заикаться об этом, – вздохнул Рис. – Какой же я чародей, если не в состоянии управлять собственным языком! Лучше бы он рассказал мне об этом потом, когда Мэрил… когда Мэрил вылечится… уже всего через несколько часов, если я найду кольцо! Когда Мэрил выздоровеет, я буду в восторге по поводу жены Орне… и смогу обдумать значение этой истории для меня. – Далеко еще до входа? – Совсем близко. Эдди… – Он помолчал. – Можно, я поговорю об этом… о браке Орне и, гм, сопутствующих делах… Можно, я поговорю об этом снова в более подходящее время? Конечно да, как же иначе! Но лучше бы теперь он прекратил. – Не знаю. Наверное. Наконец он умолк. Интересно, как долго мы шли. В здешнем неизменном полумраке я потеряла счет времени. – Вот мы и пришли. Где же вход? Просто куча валунов, почти булыжников. Рис вынул свою палочку и указал на верхний, самый большой камень. Тот поднялся и проплыл к подножию высокого клена. На месте камня открылась дыра с уходящими вниз ступенями. Сейчас я храбро подойду к ним. Но колени у меня ослабели, и получилось лишь едва доковылять. Широкое в начале, отверстие быстро сужалось. Оттуда струился холодный вонючий воздух. Я отпрянула. – Как далеко до комнаты? – Гном сказал, идти не больше получаса. Полчаса туда. И еще полчаса обратно. Час в этом туннеле! – А как я увижу, куда идти? – Я могу дать вам свет, но меня беспокоит, что вы пойдете туда одна. Наверное, нам все-таки следует отправиться к королеве. – Нельзя. Мэрил не может ждать. Рис дважды стукнул палочкой и протянул ее мне: – Когда войдете в темноту, она начнет светиться. Я взяла палочку и сказала: – Если со мной что-то случится, вы отправитесь прямо к королеве и вымолите немедленную аудиенцию? Он кивнул и продолжал кивать, пока я договаривала: – Если она откажет вам, обратитесь к отцу. Возможно, его она примет быстрее. Я нагнулась над входом. Наружу вынесло зловонное облачко. Плотнее запахнув плащ, я повернулась к Рису. – Не могли бы вы… Попросить его немножко пройти вместе со мной? Но нельзя рисковать жизнью Мэрил. – В общем… я пошла. Обеспокоенный взгляд чародея слегка уменьшил мой страх. – Прощайте. Я поставила ногу на первую ступеньку. Ледяной холод пронзил меня от пятки до сердца. Я отдернула ногу. Не могу я туда идти! Но должна. Все попытки заставить себя сделать первый шаг кончились ничем. Мои ноги словно приросли к земле. Бред какой-то. Войти в туннель было наименее опасным из всех моих сегодняшних дел. Внутри нет никаких чудовищ, а у входа остается сторожить Рис. Я глубоко вдохнула… и все равно не смогла двинуться с места. Трусиха, не способная исполнить свой долг. Я беспомощно повернулась к Рису. – Если вы думаете, что это слишком опасно, то не надо туда лезть. Просто продолжите свой поход. Как я продолжу свой поход, если даже этого сделать не могу? Я снова поставила ногу на первую ступеньку и на сей раз не отдернула ее, но не могла убедить вторую ногу последовать ее примеру. Целых пять минут я простояла, таращась в темноту, а дыра изрыгала мне в лицо влажный смрад. Если забрать кольцо, Мэрил поправится, а меня ждет безопасность. Мне больше никогда не придется покидать Бамаррский замок против собственной воли. Левая нога двинулась за правой. Спуск начался. – Принцесса Эдди! Я обернулась. Между деревьями, в нескольких ярдах от меня, плыл еще один Рис. – Принцесса Эдди! Вы здесь? – звал он. Похоже, он меня не видел. Призрак! Сейчас я поймаю призрака! – Сгинь, чудовище! – приказал Рис. – Тебе не… – Нет! Подожди! – Я выскочила из дыры. – Не уходи, чудовище! У меня к тебе вопрос. А вдруг мне все-таки не придется спускаться в эту чертову дыру? Он обернулся на звук моего голоса. – Принцесса Эдди? Это вы? Я вас не вижу. На вас волшебный плащ? Глава семнадцатая Плащ! Я сорвала его. Только призраки и драконы могли видеть меня в нем. Я гуляла с призраком! Меня снова заманили! Призрачный Рис – чудовище, завлекшее меня сюда, – визгливо и злобно рассмеялся. Он обхватил себя руками и стал раскачиваться от смеха, постепенно исчезая. – Стой. – Голос у меня ослаб от страха и потрясения. Он продолжал таять. Еще секунда – и совсем пропадет. – Стой! – крикнула я. – Повелеваю тебе. Призрак возник снова. – Отвечай, как найти лекарство от «серой смерти»! Настоящий Рис забрал у призрака мой мешок. Чудовище заговорило: – Я ничего не знаю о лекарстве, а вот драконы и фейри знают. – Он снова рассмеялся. – Но дракона найти проще, чем фейри. Враг отвесил поклон, передразнивая изысканные манеры чародея, и исчез. Его волшебная палочка растворилась у меня в руках, и пальцы мои сомкнулись в пустоте. Я судорожно отпрянула от дыры. Лишь через минуту ко мне вернулся дар речи. – С Мэрил все в порядке? Или ей хуже? – Без изменений. Слабости не прибавилось. Слабости не прибавилось. По крайней мере, об этом призрак говорил правду. – Вы ранены? Ваша рука… – Со мной все нормально. Ловушка призрака по-прежнему источала зло. – Не могли бы вы завалить вон ту дыру? Рис с трудом, пыхтя от усилий, вернул на место валун над входом. – По-моему, это худшее место во всем лесу. – Он умолк, восстанавливая дыхание. – Я обнаружил прогалину недалеко отсюда. Хотите, пойдем туда? Я кивнула и зашагала за ним, борясь со страхом. – Орне считает призраков красивыми, – сказал он через плечо, – но я… Как я могла не распознать чудовище? Рис, настоящий Рис, никогда не украл бы кольцо и не воспользовался бы опьянением гнома. Но откуда я знаю, что этот Рис настоящий? Он спас меня от дыры, однако он все равно мог оказаться… А вдруг я жертва заговора нескольких призраков? Этот тоже вел меня в незнакомое место. Шагая за ним, я разглядывала его спину, но она ни о чем мне не говорила. – Прогалина наверняка очень близко. Дайте подумать. А, да, вот она. Вроде бы все так. К тому же вид неба успокаивал. По-прежнему была ночь, но звезды начали тускнеть. Рис повернулся и взглянул мне в лицо. Плащ у него за спиной развевался. – Я так рад, что нашел вас. – Откуда вы узнали, где искать? – Принцесса Мэрил призналась, что сказала вам, будто призраки могут знать, где искать лекарство. Правда. Сестра так и говорила. На миг меня отпустило, но потом снова навалились сомнения. Призрак мог знать, что сказала Мэрил. Встав на колени, я принялась решительно разгребать палые листья. Тогда, на озере Ориник, Мэрил показала мне, как определять этих созданий. – Что вы делаете, принцесса Эдди? Можно, я помогу? Я не обратила на него внимания. Расчистка места заняла несколько минут. Влажная почва пружинила. Нагнувшись, я оставила на ней отпечаток ладони. Затем села и приказала: – Встаньте сюда. С озадаченным видом мой спутник повиновался и встал, куда велели. – Теперь сойдите. Он сошел… не оставив следа. – Ты… – Голос мой дрогнул. – Ты тоже призрак! Какой смысл дурачить меня два раза подряд? Чудовище стояло с глупым видом. И по-прежнему держало мои вещи. Я выхватила их у него, а тварь и не сопротивлялась. Крепко стиснув мешок, я начала стягивать обычные ботинки. – Так расскажи мне, что ты знаешь, тварь, – пропыхтела я. Затем закричала, зарычала: – Как на самом деле чувствует себя моя сестра? – Принцесса Эдди, я не призрак. – Существо упало на колени, ломая руки. Уж слишком хорошо оно изображало настоящего Риса. – Какое испытание я провалил? Я выдернула из мешка волшебные сапоги и засунула на их место обычные. – Ты знаешь какое, так же как и я. Теперь ты должен ответить на мой вопрос. Скажи правду, как себя чувствует моя сестра? – Я сунула правую ногу в волшебный сапог… в левый. Пришлось снимать. – Отвечай, повелеваю тебе. – Если я не отвечу, разве это не докажет, что я не призрак? Я на миг замерла. Откуда мне знать? Затем покачала головой: – Ты доказал свою природу, когда не смог оставить след. Оно хихикнуло. Хихикнуло! Оно развлекалось, играя со мной. – Так вот в чем дело? – сказало оно. – Я могу оставить след, нет ничего проще. Оно снова шагнуло на расчищенное мной место, потом убралось оттуда, оставив два несомненных отпечатка сапог. – Это сапоги, а не ты. Ты чародей. Ты вообще все можешь. В смысле, ты призрак и можешь все, что угодно. Оно село на землю и принялось расшнуровывать сапоги. – У чародеев очень уродливые, костлявые ступни. Я предпочел бы избавить ваше высочество от столь неприглядного зрелища. Он стянул чулок с большой штопкой на пятке. Пальцы у него действительно оказались костлявые, с поросшими шерстью костяшками. И ногти не мешало бы подстричь. Чудовище вернулось на расчищенное место. И оставило два роскошных отпечатка. Это Рис! Губы мои сами собой расползлись в улыбке. – Почему вы не оставили следов в первый раз? Рис покраснел. – Мало кому из людей об этом известно. – Он сел на землю рядом со мной. – Для нас естественное состояние лететь или плыть по воздуху, а не ходить. Но, находясь среди людей, нам полагается ходить по-настоящему и прикладывать свой вес. Однако… – он покраснел сильнее, – я жульничаю. Парю на волосок от земли. – Он хихикнул. – Только не говорите Орне. Орне! Интересно, правду ли сказал о нем призрак? – Рис… вы, случайно, не знаете… был ли Орне… был ли ваш учитель когда-нибудь женат? Чародей посмотрел на меня озадаченно: – А призрак сказал вам, что был? Я покраснела: – На человеческой женщине. – Орне? – Рис покачал головой. – Сомневаюсь. Он против вступления чародеев в брак. Волшебные сапоги вернулись в мешок, и я снова надела обычные. Как ни глупо, но меня охватило разочарование. Рис принялся натягивать чулки. – Орне обычно немногословен, но о глупости брака способен рассуждать часами. Я торопливо сменила тему и пересказала сказку, изложенную призраком. Заодно спросила, действительно ли существует кольцо, продлевающее жизнь царице гномов. – Да, но оно действует только на гномов. Оно бы не помогло принцессе Мэрил, и его не держат в пещере под Мьюлийским лесом. – Что бы случилось, продолжи я спуск? Призрак запечатал бы меня внутри валуном? Чародей встал и покачал головой: – Не думаю. Это не по-призрачьи. Скорее всего, туннель выглядел бы некоторое время как положено, а потом разветвился бы… – И я бы не знала, куда идти. Обернулась бы спросить совета и увидела бы еще туннели, и никого… Мне стало дурно при одной мысли об этом. Только глубокое дыхание помогло избежать обморока. – С вами все в порядке? Я кивнула и снова сменила тему: – Прежде чем попасть в Мьюлийский лес, я одолела огра. Рассказав Рису об этом, я почувствовала себя лучше. – Ваша первая победа. Он поклонился в знак поздравления – в точности как это проделал призрак, и я вздрогнула. – Эдди… принцесса Эдди… Я снова вздрогнула. Отчего это у Риса запнулся язык? Неужели и для него в мыслях я «всегда Эдди, просто Эдди»? Но уж если я позволяла поддельному чародею обращаться к себе неофициально, то вполне могла бы позволить это настоящему. – Можешь называть меня Эдди, без титула. Я не возражаю. Он торжественно и серьезно кивнул. – Благодарю вас, прин… спасибо, Эдди. – Тут он широко улыбнулся и сказал: – Вчера в цитадели я работал кое над чем, чтобы впечатлить и поразить тебя. Глупо, но я почувствовала себя польщенной. – Можно, я покажу тебе это сейчас, в ознаменование твоей победы над огром? – Пожалуйста, покажи. Может, назавтра меня поджарит дракон, а я так и не узнаю, что это было. Рис извлек из широкого, расшитого цветами рукава палочку и указал в небо. Притянул вниз облачко и подвесил его над поляной. – Сначала надо подсветить мьюлийский сумрак. Он крутанул палочкой, и облако сложилось в форму полумесяца. Ткнул палочкой в воздух, и облако засветилось и засияло желтым – самая симпатичная и уютная луна на свете. – Можно… можно потрогать? – Пожалуйста. При моем приближении облачко послушно опустилось. Я протянула руку, и… пальцу сделалось щекотно. Я трогала облако! – Щекотно. – Пальцы сами поглаживали упругую поверхность. – И оно пружинит. Мне нравится. Оно очаровательно. Рис расплылся в восторженной улыбке. Облачко подалось под надавившим на него пальцем и пустило меня внутрь. Теперь уже щекотно стало всей руке. – Ой! Несколько секунд спустя я все-таки убрала руку, отошла и встала рядом с Рисом. – Теперь, когда у нас есть свет… Он притянул еще одно облачко, овальное, зависшее всего в нескольких дюймах над землей. У меня на глазах оно изменило форму и цвет и превратилось в скамью в старом дворе нашего замка. Еще одно облачко. Рис водил палочкой в воздухе, выписывая змейки и восьмерки, а затем нажимал на палочке разные точки, словно играя на флейте. Результат заставил меня ахнуть. На облачной скамейке сидела я, только облачная. Облако изображало меня в лучшем виде… нет, еще лучше. Настоящая Эдди никогда не была такой хорошенькой, как эта облачная дева, сидевшая в сиянии облачной луны. У облачной Эдди мои прямые каштановые волосы не торчали во все стороны, а лежали густой изящной волной. И поза моя – нет, ее – тоже являла воплощенное изящество: спина прямая, длинные ноги убраны под облачную скамью. Яркие серые глаза облачной Эдди сверкали. Она слишком часто моргала, как и я, что, по словам Беллы, всегда придавало мне дурацкий вид. Но у моргающей облачной меня вид получался скорее милый. К моему изумлению, ярко-зеленый наряд шел ей, подчеркивая румянец на щеках. Она была очаровательна, эта облачная Эдди. Ко мне на скамейке присоединилось новое облачко и начало обретать форму. Я ждала, это будет Рис, и так оно и оказалось, вот только… – У тебя не такой длинный подбородок. – Никогда не получается изобразить себя правильно. Именно это я и хотел улучшить, прежде чем показать тебе. Облачный Рис встал и поклонился. Облачная я присела в реверансе. Облачный Рис указал на небо. Облачная Эдди прижала руки к сердцу и кивнула. И тогда облачный Рис подхватил облачную Эдди на руки и взлетел вместе с нею в розовое рассветное небо! – О-о! – выдохнула я, мечтая оказаться на месте облачной себя. Облачная луна тоже поднялась, а облачные мы с Рисом описали три круга и взмыли в небо, рыская по сторонам, то ныряя в массу обычных облаков, то снова появляясь. Настоящий Рис рядом со мной взмахнул палочкой, и облачные фигуры и луна растворились в обычных облаках. Новый взмах, и облачная скамья поднялась и слилась со своими собратьями. – Тебе понравилось? – Просто великолепно! Он поклонился. Не расскажи он о взглядах Орне на брак, мне бы открылся простор для фантазий на тему, почему его облачный двойник взлетел с облачной мной на руках. Но теперь стало ясно, что таким образом он всего лишь выражает восторг. Просто ему приятно дарить радость. Я взглянула в небо. За пределами леса наступало утро. Пора продолжать мой поход. – Давай теперь выйдем из Мьюлийского леса. – Я полезла в мешок за волшебными сапогами. – Они тебе не понадобятся. Я могу вынести тебя отсюда по воздуху. Полететь со мной? С настоящей мной? В небо? – Я не уроню тебя. Полет – это… Семимильные сапоги не самое удобное средство передвижения, но я привыкла, да и падать недалеко. – …замечательно. Ты узнаешь, как оседлать ветер, и сможешь снова потрогать облака. Ему так этого хотелось. Истерический смешок застрял у меня в горле. По крайней мере, если он меня уронит, не придется топать к дракону. – Только не летай со мной выше луны и вокруг солнца. – Не полечу. Обещаю. В какую сторону тебе нужно? – На запад. Он поднял меня так же, как облачный Рис облачную Эдди: одной рукой обнял за плечи, другой подхватил под коленки, – так что я полулежала у него в объятиях. Сердце у меня начало колотиться от страха и еще какого-то безымянного чувства. – Покинем Мьюлийский лес быстрым путем, – сказал Рис. Лесная подстилка осталась внизу. Спустя мгновение мы уже плыли выше самых высоких деревьев. Рис летел вертикально, словно стоя навытяжку. Он не мог тягаться со скоростью моих волшебных сапог, но этот способ путешествия оказался гораздо приятнее, стоило лишь мне преодолеть страх. Я прислонилась головой к груди Риса и удивилась, ощутив жар его кожи через плащ. – Чувствуешь мой чародейский огонь? – спросил он, уткнувшись носом мне в волосы. – Он пылает там, сразу над подвздошной костью. – Да, – шепнула я. – Чувствую. Мы миновали опушку, но пролетели еще несколько минут и только тогда легко опустились на склон холма над озером. Я отошла в сторонку, выжидая, пока сердце перестанет колотиться так сильно. Рис раскинул руки: – Разве это не прекрасно, Эдди? Я кивнула. В озере отражалось небо и плавали два красивых лебедя. Вверх по холму взбегала череда цветущих деревьев, усыпанных розовыми бутонами. – Спасибо, ты высадил меня в дивном месте. Он поклонился, снова напомнив призрака. – Полагаю, призрак сумел бы изобразить меня так же точно, как изображал тебя, – заметила я. – Не уверен. Он бы не знал, притвориться ли ему робкой Эдди или Эдди, способной насмерть зашибить огра и велеть призраку повиноваться ее воле. В ответ на комплимент я упрямо покачала головой: – Оба раза мной руководил страх. – И тем не менее ты справилась. – Он немного помедлил, прежде чем сказать: – Через несколько минут мне придется тебя покинуть. Куда ты отправишься дальше? Я глубоко вздохнула: – В пустыню, на поиски дракона. – Дракона! – Рис умолк. Затем кивнул собственным мыслям: – Ты права. Дракон – последняя надежда принцессы Мэрил. Но, Эдди, мне не нравится… я бы хотел… – Он снова помолчал. – Мне кое-что известно о драконах, больше, чем людям. – Пожалуйста, расскажи. – Я уселась на траву. – Драконы – одиночки. Соплеменников они не любят, а всех прочих существ ненавидят. Тем не менее одиночество тяготит их, и они любят поговорить. Вот почему они оттягивают смерть своих человеческих жертв. Если тебя поймают, тебе придется постоянно развлекать дракона. Развлекать! Ненавижу разговаривать с незнакомцами. И как прикажете развлекать дракона? – А что им интересно? – Я думаю, что… – Лицо его застыло. – Меня вызывают, и снова улизнуть не получится. – Когда это кончится? – Последнее событие через шесть дней. – Он быстро проговорил: – Брюхо у дракона не единственное уязвимое место. Их также можно ранить с изнанки когтей и через уши. Он встал. – Береги себя. Мне невыносимо… – И взвился в воздух. Что невыносимо? Через мгновение Рис превратился в точку, а затем пропал. Как мне хотелось, чтобы он остался! Никогда еще мне не было так одиноко. Не ту сестру в герои потянуло. Я вытащила из сумки подзорную трубу. Пора искать дракона. Пора развлекать дракона. Глава восемнадцатая Белла рассказывала нам про драконов, и Мэрил в поисках сведений о них часто корпела над томами из отцовской библиотеки. Известно было, что они охотятся по нескольку дней кряду, нападая на лошадей, коров, коз и овец, а под настроение и на людей. Обычно эти огромные ящеры пожирали скотину на месте, владельцам живности оставались только кости. Но человеческих костей не находили никогда. И не раз замечали дракона, летящего с зажатым в кольцах хвоста пленником. Мы считали, что они долго, порой месяцами, играют с добычей, прежде чем прикончить ее. В «Друальте» герой спасает деву, убивая драконицу Юну, но после пяти недель пыток дева эта безумная и полумертвая. Когда драконы не охотятся, они много спят, а еще они любят возиться с грудами костей и награбленного добра – взвешивают, пересчитывают, любуются. Какие еще им свойственны занятия, неизвестно. Может, стихи читают, или поют, или выстругивают ножки для стульев. В одном я не сомневалась: мне никогда не одолеть дракона в бою. Единственная надеж да – перехитрить его. Но как перехитрить существо, известное своей хитростью? Я размышляла над этим, а утро уходило. Наконец меня посетила идея. Отправлюсь-ка я к дракону в логово, пока он спит или на охоте. Встану неподвижно в своих семимильных сапогах – никаких ошибок, никакого спотыкания – и подожду, пока чудовище проснется или вернется. Как только это произойдет, обращусь к нему с заявлением, что, мол, готова умереть за знание, но не будет ли он так любезен рассказать мне о лекарстве от «серой смерти»? Дракон решит, что добыча никуда не денется, значит можно и сказать. И едва слова слетят с его языка, я сделаю шаг и буду такова. Вроде бы просто. Я вытащила карту западной пустыни. Отметок на карте было не много: оазис возле северной границы пустыни, еще один в центре и логова трех драконов в разных местах. Логово, подписанное «Ких», находилось в двадцати милях от нашей западной границы с королевством Певир. Еще одно, подписанное «Джейф», лежало примерно в сотне миль к юго-востоку от первого. Третье располагалось в сердце пустыни, неподалеку от одного из оазисов. Рядом стояла надпись «Воллис» – та самая Воллис, что унесла в прошлом году фермера. Та самая Воллис, которую надеялась убить Мэрил. Я подняла подзорную трубу, собираясь направить ее в сторону пустыни. Но у моей руки имелись иные соображения, и она повернула трубу на север, на Бамаррский замок. Сердце у меня замерло… и снова застучало. Серого вымпела не было. Мэрил держится! Сестра полулежала в постели, откинувшись на подушки и глядя в окно. Надеется ли она, что я отыщу лекарство? Я опустила трубу и настроила кольца на предполагаемое расстояние до Воллис. Она считалась старейшим драконом в Бамарре, а значит с большей вероятностью, чем другие, знает лекарство от «серой смерти». Пустыня представляла собой царство громадных валунов и низких песчаниковых скал. Мой взгляд искал хоть какое-то движение, но пейзаж оставался безжизненным. Наконец мне удалось разглядеть завиток дыма вокруг высокого валуна. Я проследила за струйкой дыма до пещеры в песчаниковой скале. Повертела последнее кольцо на трубе – и вот она, Воллис, спит перед своим логовом. Драконица выглядела иначе, чем мне представлялось. Она не вытянулась во сне. Аккуратно подобрав крылья, она свернулась клубком, положив длинную голову на передние лапы. Я сотни раз видела, как точно в такой же позе спят замковые коты. Вдруг она открыла глаз и взглянула в мою сторону. Ее взгляд словно пронзил меня, хотя она находилась слишком далеко и не могла меня видеть. Глаз, ясный и блестящий, переливался гранями, подобно бриллианту. Взгляд ее, холодный и умный, вероятно, был направлен на несчастную пустынную змею. Но вдруг она все-таки увидела меня? Драконы ведают . Возможно, и видят . Что, если она разглядела мои намерения и мой страх и теперь знает про меня и Мэрил? Глаз закрылся, но сонный вид драконицы больше не вызывал у меня доверия. Если сейчас заявиться к ней, она наверняка будет готова к встрече. Теперь поищем Киха. Так. Логово, снаружи беспорядочная куча костей, но ни самого Киха, ни его следов поблизости. Наверное, он на охоте. Мне с трудом удалось надеть волшебные сапоги. Руки дрожали, и шнурки путались. Я выпрямилась и еще раз подняла трубу, уточняя направление. А вот и Ких – приземляется возле логова, крылья хлопают, в передних лапах зажат окровавленный труп лошади. Нос запачкан, с него капает что-то красное. Меня качнуло, и я едва не шагнула. Колени ослабели, и пришлось сесть. Промедли он несколько минут, и мы прибыли бы одновременно. Я снова подняла трубу и поискала Джейфа. Снова пустое логово… нет, не пустое. Из устья пещеры торчал хвост, а внутри просматривался силуэт дракона. Хвост стукнул по земле, затем дернулся слева направо. Джейф тоже спал чутко. Так, посмотрим еще раз на Воллис. Оба глаза ее были закрыты, но задняя нога скребла бок. У меня не хватало духу отправиться к ней. Моим попыткам изобрести другой план сильно мешал голод. Я снова переобулась и вытащила скатерть, но то и дело отвлекалась от трапезы, чтобы поглядеть на драконов. Ких затаскивал труп в логово, Джейф не вылезал из пещеры, а Воллис продолжала беспокойно дремать. Наконец я наелась. – Добрая скатер… Над озером пронеслась тень. Что это там? Ко мне бесшумно приближались семь грифонов. Дотянуться до волшебных сапог я уже не успевала. Чудовища вились у меня над головой и с клекотом пикировали. Настало время пустить в ход Бесстрашный. Я отпрянула от скатерти, чтобы хватило места размахнуться мечом. И тут на расшитом полотне начали появляться новые кушанья – жаркое, караваи хлеба, доверху наполненные блюда, – словно приветствуя новых гостей. Грифоны набросились на еду. В мою сторону они даже не взглянули. Твари принялись жрать, даже не успев коснуться лапами скатерти. В воздух летели брызги соуса, кувшины опрокидывались, блюда сбивались на землю, на них наступали. Чудища кудахтали, насыщаясь, толкались и клевали друг друга, стремясь добраться до лакомого кусочка. Порой они били соплеменников до крови и прихлебывали ее вместе со всем остальным. От них воняло потом и тухлой едой. Их львиные шкуры были иссечены черными шрамами и сочащимися рубцами. Орлиным крыльям не хватало перьев, и среди них проглядывала ржаво-коричневая кожа. Это нашествие ошеломило меня, на несколько мгновений лишив способности думать. Но вскоре я очнулась. Неизвестно, как долго скатерть способна производить еду, а когда пища кончится, грифоны нападут на меня. В надежде надеть волшебные сапоги и удрать я потянулась к мешку. Но стоило мне шевельнуться, на меня бросился грифон. Я отпрянула от мешка, и он вернулся к трапезе. При повторной попытке на меня кинулись уже две твари. Видимо, меня они оставили на десерт. Я замерла, сжимая Бесстрашный и отчаянно пытаясь что-нибудь придумать. Вот и пришла моя погибель. Рис будет искать меня и найдет дочиста обглоданный скелет. А блюда все прибывали. Грифоны расселись по столу и непрерывно жрали, больше не пихаясь и не вскрикивая. День уходил. Скатерть не сдавалась. Закат почти угас, когда первый грифон отвалился от скатерти. Тварь хрипела, бока у нее ходили ходуном. Затем она издала булькающий звук, разинула глаза и пасть и издохла. Обожралась до смерти. Родичи ее не прекратили есть, и через десять минут еще один грифон отвалился и издох. Спустя полчаса все они были мертвы. Мне пришлось переступать через их тела, чтобы добраться до скатерти, заваленной обглоданными костями и битой посудой. – Добрая скатерть… – Голос мой дрогнул. – Спасибо тебе, спасибо, что спасла мне жизнь. Появились два новых блюда: супница с рагу и шоколадный торт. Нет уж, хватит! – Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу. Новая еда и остатки старой исчезли. Я погладила ткань, сложила ее и убрала в мешок. Затем отошла от мертвых чудовищ подальше, чтобы не ощущать вонь, вынула подзорную трубу и направила ее на пустыню. Воллис покинула логово. У меня появился шанс. Над моей головой захлопали крылья. Опять грифоны? Нет, просто два стервятника кружили в вышине черными силуэтами на фоне заката. Издалека к ним приближался третий. Я вернулась к подзорной трубе. Надо еще раз увидеть Мэрил, перед тем как отправиться в пустыню. На самой высокой башне развевался серый вымпел. Глава девятнадцатая Яотыскала спальню Мэрил. У ее кровати сидел отец, читая вслух «Простые истины». Белла плакала, а Мильтон задергивал занавески. На один тошнотворный миг мне почудилось, будто Мэрил уже умерла, но затем я увидела, как сгибаются и разгибаются ее пальцы на стеганом покрывале. Значит, сон. Девять дней сна, три дня лихорадки, а затем… смерть. Я опустила трубу. Слезы застили мне глаза. Стервятники прибывали. Их набралось больше дюжины, они гоготали и кулдыкали. Мне надо домой. Я должна оказаться там, должна прикоснуться к Мэрил, поцеловать ее в лоб. Должна поплакать вместе с Беллой, расспросить Мильтона. Всего на несколько минут. Воллис вполне может подождать. Послышались вопли и отчаянное хлопанье крыльев. Я оглянулась. Птицы торопливо разлетались в вихре перьев. Интересно почему? И тут я увидела… Дракона, несущегося низко над озером. Направляющегося сюда. Видит ли он меня? Вроде бы огнем не дышит. Я снова полезла в мешок за волшебными сапогами. Дракон приземлился и так крепко обвил меня хвостом, что у меня перехватило дыхание. Чешуя обжигала. Зазвонили колокола. Низкие колокола, высокие колокола, совсем мелкие колокольчики. Я взглянула дракону в лицо. Он смеялся. Не надо на него смотреть, лучше глядеть на небо, на цветущие деревья. Но мой взгляд не фокусировался. Ужас заставлял его обходить громадную морду ящера. Я махала руками и шаркала ногами, пытаясь идти, хотя была в ловушке. А дракон все смеялся. Затем заговорил. В его гнусавом голосе слышался металлический оттенок. – Меня зовут Воллис. Я так рада познакомиться с тобой. Мне доводилось встречать людей при странных обстоятельствах, но эта встреча, пожалуй, самая необычная. Как твое имя, дева? Заговорить не получалось. Я откашлялась, но это не помогло. Открыла рот, сложила губы в слова «принцесса Эделина», но звук не шел. – Ты меня очень разочаруешь, если не станешь разговаривать со мной, но, возможно, дома ты почувствуешь себя более непринужденно. Дома! Дома, в ее логове… а на мне обычные сапоги. – Теперь, надеюсь, ты меня извинишь. Я прилетела сюда поужинать. Знакомство с тобой – приятная неожиданность. – Колокола ее смеха зазвенели снова, но на этот раз короче и выше. – Смотри внимательно, милая. Драконы – единственные существа, способные готовить еду в процессе ее поглощения. Она потащила меня к трупам грифонов. По пути я успела подхватить свой мешок, и она позволила мне это. – Гляди. Я использую горячее пламя, ибо глупо есть грифона, не прожарив его как следует. Она глубоко вдохнула и исторгла струю пламени. У меня в горле запершило от дыма. Через несколько минут пламя погасло. – В самый раз пропекся. Она сунула рыло в грифона и вгрызлась. Пламя лизало ее щеку. Вспоров грифону брюхо и увидев его содержимое, драконица повернулась ко мне: – Ты хотела, чтобы я тоже сдохла от обжорства? Очень умно устроить им западню, а потом использовать их как приманку для меня. – Она помотала головой. – Ты интригуешь меня, малышка. Она вернулась к трупу. Вскоре от первого грифона остались голые кости. Воллис принялась за второго. Сумерки перешли в ночь, а она все ела. Хвост не ослаблял хватки, чешуя не остывала. Отчаянно хотелось пить. Мои мысли метались, не в силах сосредоточиться на поисках спасения. В голову упорно лезли волшебные сапоги, но надеть их было невозможно. А если бы и удалось, то дракон не огр, его не потащишь. Воллис была высотой в дом и втрое длиннее. Взошла луна. На темном небе проступили звезды, и в воздухе сильно похолодало. Голова и ноги у меня практически заледенели, а тело едва не плавилось. Воллис прикончила второго грифона и принялась за третьего. На меня навалился сон и на время избавил от ужаса. Мне снилось, как я флягу за флягой пью пресную воду и все равно умираю от жажды после каждого глотка. Снилось, что я дома, в постели, но на ногах у меня слишком много одеял. Снился друг, вылечивший мне раненую руку. Он говорил: «Держись, храбрая мышка. Твой конец…» Меня дернули в одну сторону, потом резко в другую. – Просыпайся, дорогая. Ноги мои скребли землю, а шея едва не переломилась, пока она дергала хвостом из стороны в сторону. Я заскулила от ужаса. – Молодец, проснулась. Здесь у нас всё, так что можем отправляться домой. Но сначала остановимся у этого красивого озера. Ты как следует напьешься, а следом за тобой и я. Хвост неуклюже держал меня над водой, то окуная с головой, то поднимая слишком высоко. Я давилась и плевалась – и пила. Когда Воллис принялась жадно лакать воду, поднялся пар. Прошло больше часа, и за это время она выпила половину озера. А ко мне вернулась способность мыслить. Возможно, у меня появится шанс сбежать, когда она уснет после еды. Можно спросить ее о лекарстве, как только мы прибудем на место, а потом, пока она спит, натянуть волшебные сапоги и удрать. Наконец драконица закончила пить и подняла голову: – С огромным удовольствием познакомлю тебя с прелестями полета, дорогая. Она оттолкнулась хвостом. Мгновение назад я пребывала в вертикальном положении, а в следующий миг меня понесло боком. Соображения хватило лишь на то, чтобы обеими руками вцепиться в мешок, ведь его потеря лишила бы меня последней надежды. Земля и звезды неслись мимо в тошнотворном хороводе. Некоторое время я провисела вниз головой. Только удушающая хватка хвоста удерживала меня от падения. Мы поднялись гораздо выше, чем Рис. Озеро внизу сжалось до размеров чайной чашки. Желудок мой всколыхнулся, и меня вырвало. Рвота брызнула на хвост и в небо. Однако мешок я по-прежнему держала крепко. Затем хвост утвердил меня в вертикальном положении и пронес так остаток пути. Дважды Воллис пролетала над деревнями. В нескольких окнах горел свет. Я плакала от желания оказаться внутри дома, в постели, и не бояться ничего, кроме свиста ветра за окном. Спустя вечность Воллис приземлилась перед логовом, которое я видела в подзорную трубу. Она выпустила меня, я споткнулась и чуть не упала. – Заходи, дорогая. Внутри ты согреешься у моего уютного камина. – Она рассмеялась, и колокола снова зазвонили. Я рванулась бежать. Бесполезная затея, но в тот миг я об этом не думала. Хвост поймал меня и снова поставил перед входом в пещеру. – Ты утомляешь меня, малышка. Она подтолкнула меня хвостом, и я, спотыкаясь, вошла в темную пещеру. Меня встретил оглушительный смрад. Вонь дракона – горячая, затхлая, металлическая, такая сильная и давящая, словно ты заперт внутри скалы и дышишь камнем. Туша Воллис заполнила вход, загородив лунный свет. Отступая, я споткнулась, упала на что-то мягкое и тут же вскочила в ужасе – мало ли что там. Воллис вошла следом за мной. Она дышала огнем, и сердце у меня едва не разорвалось от страха. Но это было лишь малое пламя, которым хозяйка дома зажгла светильники на нескольких высоких подставках. В логове оказалось красиво. Оно представляло собой огромную пещеру, способную вместить еще трех таких же драконов, а то и больше, и такую высокую, что потолок терялся в сумраке. В свете свечей я разглядела, что каменные стены сияют темным золотом. Напротив входа в пещеру по скале сбегала тоненькая струйка воды и собиралась в небольшом мелком бассейне. Начиная с некоторого расстояния от края воды землю покрывали несколько слоев ковриков и гобеленов. Я рухнула на стопку бархатных подушек и положила мешок рядом. Повсюду валялось множество подушек. Справа от бассейна помещалось не меньше дюжины больших сундуков, одни открытые, другие закрытые, а иные и вовсе на замке. Вдоль стен выстроились открытые витрины и два широких платяных шкафа. Все витрины, кроме одной, пустой, были заполнены сокровищами: в первой тускло поблескивали серебряные кубки, в другой сверкали усыпанные каменьями тиары, в третьей щетинилось оружие – длинные мечи, фальшионы, короткие кинжалы, пики, алебарды, булавы, серебряные и золотые. – Такого ты не ожидала, сдается мне. Один из моих гостей знал столярное дело. – Воллис зевнула. – Он пришел солдатом в компании своих товарищей, но остался моим гостем и компаньоном, и я открыла в нем талант художника. – Она хихикнула, издав легкий звон. – Его останки со мной по сей день. А теперь, малышка, ты должна со мной поговорить. А то я начинаю чувствовать себя ущемленной. Она ждала. Я сглотнула и попыталась заговорить, но издала лишь писк. – Возможно, тебе требуется ободрение. – И она выдохнула шар огня. Глава двадцатая Мои разодранные юбки вспыхнули, и я завизжала. Воллис плюнула и погасила пламя. – А-а, у тебя все-таки есть голос. Очередной вскрик застрял у меня в горле. Половина моих юбок превратилась в золу, и сквозь нее виднелась ярко-красная кожа. Левое бедро жгло от боли. – А теперь говори. – Когда ты меня убьешь? Воллис замотала головой: – Это неподходящий предмет для беседы между нами. Он не может сильно интересовать даже тебя. Давай же. Представь, что ты дома, в безопасности, где бы то ни было. Даже если тебе осталось жить всего несколько минут. Я сдержала очередной вскрик боли. – Стала бы ты дома тратить время на рассуждения о собственной смерти? Не стала бы. Я же не трачу, а я ничуть не бессмертнее тебя. – Воллис снова зевнула. – Поговори о чем-нибудь другом. Ничего не приходило в голову. Даже слова. Но наконец память прорезалась, и я брякнула: – Какое есть лекарство от «серой смерти»? Грянули колокола. – Вопрос за вопрос: какова твоя роль в гибели семи грифонов? Что рассказать ей, а что скрыть? Бедро болело нестерпимо. – А… никакой. Просто я живу поблизости. – Ты лжешь, и так же поступлю я: лекарство от «серой смерти» – глоток молока. – Она хихикнула. – Довольно. Я слишком устала, чтобы обмениваться с тобой глупостями. Надеюсь, ты окажешься более вменяемой, когда я проснусь. «Усни, – молила я, – и дай мне сбежать». Подобрав растерзанные юбки, я попыталась прикрыть обожженное бедро. – Пока я сплю, ты тоже можешь прикорнуть, но мой сон дольше, – продолжала Воллис. – Если проголодаешься, там есть еда, походный рацион. Вон в том ящике. – Она указала на сундук. Сознание непрерывно ускользало, но я заставила себя сосредоточиться на ее словах. – И разрешаю тебе выбрать наряд из того шкафа. – Она снова ткнула пальцем. – Ко гда я проснусь, малышка, предлагаю отвечать на мои вопросы искренне, поскольку я все равно узнаю правду. Также предлагаю тебе придумать способ развлечь меня. Это единственная плата, которой я ожидаю за свое гостеприимство. Она попятилась к выходу из пещеры, и на миг мне показалось, что она выйдет совсем. – Все надеются удрать, пока я сплю, но я всегда плотно запираю дверь. – Она устроилась наполовину в пещере, наполовину снаружи, загородив проем, и закрыла глаза. – Я и есть дверь. Не сбежать. Опустившись на подушки, я сжалась в комочек и принялась раскачиваться. Каждые несколько минут драконица приоткрывала один глаз. Мне хотелось принять цветы мойли, чтобы облегчить боль, но не стоило показывать их ей. Боль становилась все нестерпимее, пора было что-то предпринять. Кое-как я дохромала до бассейна в задней части пещеры. По крайней мере, можно окунуть ногу. Вода оказалась теплой, но струйка, стекавшая по скале, была почти ледяной. Я пристроилась так, чтобы вода покрыла мне бедро. Помогло, но болело по-прежнему ужасно. В конце концов глаза мои закрылись, и я снова ускользнула в сон. Сквозь беспокойную дремоту я постоянно чувствовала боль, только приглушенную, а в голове свербело, что спать нельзя – надо планировать, готовиться, действовать, – но проснуться не удавалось. Наконец я очнулась и встала. Боль вернулась с новой силой. Судя по полоске света, окаймлявшей спину и бока Воллис, снаружи стоял день. Драконица спала по-настоящему. Веки больше не трепетали, а кожа на щеке провисла складкой надо ртом. Дышала она глубоко и ровно. Отвернувшись от нее на всякий случай, я отстегнула кошель с мойли. Стоило рассосать цветок, как боль уменьшилась, хотя и затаилась неподалеку, готовая наброситься снова. Интересно, поможет ли, если приложить траву к ожогу? Достав еще один цветок, я приколола кошель на место, а затем осторожно провела лепестками по бедру. Волдыри мгновенно закрылись, сжались и пропали. Кожа оставалась красной, но боль ослабела до едва слышного шепота. Спасибо тебе, Мильтон! Воллис негромко застонала, и я замерла. Но она просто сменила позу на ту, что я видела в подзорную трубу. Ниже складок чешуи торчало ее ухо, а в нескольких дюймах над землей виднелся кусочек розового пуза. Кто-нибудь по-храбрее меня выхватил бы Бесстрашный и пронзил ее. Ага, и поглупее. Полная оружия витрина стояла на виду. Драконица ни за что не заснула бы, угрожай ей опасность. Вероятно, она проснется в ту же секунду, как моя рука коснется Бесстрашного. Я осмелилась вытащить подзорную трубу. Спящая туша не шелохнулась. Я настроила прибор на Бамаррский замок. Мэрил улыбалась во сне, наверное, ей снилось что-то хорошее. Ей предстояло еще восемь дней сна, считая сегодняшний. Потом лихорадка. По крайней мере, я нашла дракона. Возможно, мне удастся убедить Воллис назвать лекарство от «серой смерти», если она его знает. О бегстве побеспокоюсь, когда все выясню. Для поддержания сил нужно было поесть. Мне хотелось воспользоваться волшебной скатертью, но кто знал, как поведет себя Воллис, если проснется и увидит ее. Вот сундук, где, по ее словам, хранилась еда. По крышке полз черный паук. Большой, с длинными чувствительными ногами. Я замерла, стиснув зубы и еле сдерживаясь, чтоб не завизжать. Паук остановился. Наверное, увидел меня. А вдруг он ядовитый? Сейчас как бросится на меня! Я сказала себе, что ему нет до меня дела. Вероятно, этих тварей интересуют лишь мухи да личинки. Однако успокоиться не удавалось. По щекам потекли слезы. Паук снова пополз. Если он уползет, я буду мучиться от сознания, что он где-то здесь, но неизвестно, где именно. Надо что-то делать. Восьминогий ужас дополз до края сундука и начал спускаться по стенке. Сейчас спустится, скользнет под ковер и исчезнет. Уже вскинув руку, чтобы убить чудище, я не смогла прикоснуться к нему. Я оторвала лоскут от моей погибшей юбки, чтобы заставить паука заползти на ткань, а потом отнести ужасную тварь к выходу из пещеры и выкинуть наружу. Но рука слишком дрожала. И тут сквозь пелену страданий до меня дошло, насколько нелепо бояться паука, когда рядом спит дракон! Эта мысль вызвала невольную улыбку и придала мне стойкости. Я скатала лоскут в комок и стукнула им по омерзительному черному тельцу. Он был мертв. Я убила его. И только теперь, когда бедняга умер, я поняла, что он не собирался причинять мне никакого вреда. Мой страх перед пауками испарился. Впредь я постараюсь не уничтожать невинную жизнь. Я открыла сундук. Все в нем было завернуто в камчатные салфетки. В одной обнаружились коричневые крекеры, в другой – сушеное мясо. Несколько крекеров, хотя и несвежих, я съела, а мясо не тронула. Воллис, с ее своеобразным чувством юмора, вполне могла скормить нынешнему гостю еду, приготовленную из предыдущего. Мешок из-под кучи подушек я забрала. С ним мне было как-то спокойнее. Семимильные сапоги по-прежнему оставались моим лучшим шансом на бегство. Но вдруг она начнет рыться в моем мешке и найдет их? Надо их спрятать. Я стала беспокойно озираться вокруг. Можно засунуть сапоги в сундук с едой, под салфетки. Нет, она может пошарить там в поисках еды для меня. Другой сундук? Только не открытый. Наверняка он открыт именно по причине частого использования. Закрытый же сундук, как выяснилось, и открывать не стоило. Он оказался наполнен черепами и костями. Я торопливо захлопнула крышку. Драконица могла проснуться в любую секунду. Глаза мои обшаривали пещеру. Витрины не в счет – в них все на виду. Платяные шкафы? Я побежала к одному из них по коврам, приглушающим мои шаги. Да, можно засунуть сапоги поглубже, за платья. Но меня снедали сомнения. Воллис подозрительна и непременно обыщет платяные шкафы. Я сделала шаг назад… и кое-что заметила. Скальная стена изгибалась, а задняя стенка шкафа была прямая. Места оставалось не много, но мне хватит. Я подтащила мешок к гардеробу и засунула сапоги в щель. Надежнее все равно не спрятать. Теперь надо прожить достаточно долго, чтобы суметь ими воспользоваться. Спрятав сапоги, я тоже уснула. Проснулась от тревоги, в основном за Мэрил, но также по поводу того, как развлекать Воллис и какую часть моей истории ей рассказать. О себе говорить придется в любом случае. Можно рассказать о цели похода, ведь я все равно уже спросила про лекарство. Но откуда мне знать, какие еще темы безопасны. В итоге я решила рассказать правду, а то запутаюсь в паутине лжи, и Воллис все равно меня разоблачит. Приняв решение, я обрела спокойствие, и тут же на меня навалился волчий голод. Поскольку я все равно собиралась показать драконице волшебную скатерть, то достала ее и попросила накормить меня. За едой глаза мои машинально блуждали по сложной вышивке на скатерти. И тут меня осенило. Вышивка! Кажется, у меня есть собственный способ развлечь дракона. Поев, я принялась разгребать коврики, пока не показалась земля. Затем при помощи Бесстрашного сделала набросок на утоптанном песке, служившем пещере полом. Закончив, как можно осторожнее сложила коврики обратно и с тех пор избегала наступать на это место. Собственное гнездо я обустроила всего в нескольких футах оттуда, возле скальной стены и как можно дальше от Воллис. Там я положила свой мешок и соорудила горку из подушек, где спала и ела. В первый день драконьего сна я искупалась в бассейне у дальней стены пещеры. Затем выбрала себе наряд из указанного хозяйкой шкафа. Если сбегу – когда сбегу, – лучше бы не щеголять в лохмотьях. Большинство нарядов явно принадлежали дворянам или королевским особам. Лиф одного платья был расшит рубинами, а шлейф другого усыпан изумрудами. Но мне хотелось найти более скромное одеяние, которое не станет путаться под ногами, если придется двигаться быстро. После долгих поисков я обнаружила нечто простое. Ржаво-коричневую юбку прикрывал белый передник, а рукава коричневого лифа заканчивались на локтях – как нельзя лучше для этой парилки. Юбка и лиф оказались мне впору, и, надев их, я почувствовала себя увереннее – просто потому, что на мне была одежда. Каждый день я смотрела в подзорную трубу на Мэрил. Лицо ее истончилось, и я переживала, ест ли она хоть что-нибудь. Я видела, как Мильтон поднимает ее, чтобы переменить постель, но никогда не видела, чтобы он ее кормил. Я часами смотрела, как она переворачивается с боку на живот и снова на спину, как она хмурится во сне, как улыбается. Кто тянул меня за язык, когда я просила ее отложить приключения до моего замужества? Это из-за меня она до сих пор не убила грифона и не сразилась с огром. И если она так этого и не сделает, вина ляжет на меня. Глава двадцать первая Порой я использовала подзорную трубу, чтобы поглядеть на Риса в чародейской цитадели. В первый раз я увидела больше сотни чародеев в просторном круглом помещении без потолка. Стояла ночь, но звезды сияли необычайно ярко и освещали поднятые к ним лица. Одни лица были смуглые, другие светлые, одни мужские, другие женские. Их окаймляли темные волнистые волосы и белые воротнички поверх темно-синих мантий. Все чародеи держали руки по бокам, ладонями вперед. Все двигали губами так, словно пели или говорили нараспев. Казалось, мне ни за что не отыскать Риса в такой толпе, но тут мелькнуло красное пятнышко. Вон он, с розовым бутоном, выглядывающим из-под воротничка. Один раз я видела, как он плыл по саду с другим чародеем, и гадала, не Орне ли это читает ему лекцию об опасностях брака. В другой раз мне довелось наблюдать, как Рис нагнулся над чашей с водой. Он подул на нее, и она затуманилась. Подул снова, и вода опять сделалась прозрачной. Он опустил в нее палец, помешал разок, и в чаше появилась толстая оранжевая рыба. Он снова помешал, и рыба начала лавировать в гуще зеленых водорослей. Когда мне становилось особенно грустно и страшно, я откладывала подзорную трубу и искала утешения в чтении «Друальта». Светильники, в которых никогда не кончалось масло, давали достаточно света для чтения. Слова поэмы, казалось, имели здесь большую силу, чем в моей спальне дома, поскольку Друальт тоже побывал в плену. Это случилось, когда он еще мальчиком посетил двор злого короля Элдреда в королевстве Тиор. Элдреду не удалось убить Друальта обманом, и тогда король бросил его в подземелье глубоко под Тиорским замком. Стены темницы из камня, Крепкого, как огрский череп. Пол земляной Мягче речного песка. Друальт копал Пряжкою вместо лопаты И распевал всю дорогу: «Копай или смерть, Копай или смерть. Как мне повезло, Ведь есть у меня Крепкая пряжка Из серебра». Друальт Смеющийся Пел и смеялся: «Везучая крепкая пряжка, Крепучая пряжкая везка». И снова смеялся: «Пряжучая вязкая крепка». Громко смеясь, он распевал, Пока у него не заплелся язык И дальше он петь не мог От смеха. Мне не хватало пока храбрости засмеяться, но я улыбнулась. И, словно почувствовав мое удовольствие, Воллис заворчала во сне. Моя улыбка померкла от страха, но тут… На плечо мне легла чья-то рука, большая рука, передавшая мне ободрение и огромный запас мужества. Я резко обернулась, но никого не увидела, только свет светильников весело плясал на каменных стенах. Весело плясал? Воздух в пещере содрогнулся, словно в приступе смеха. Не колокольного смеха Воллис, а настоящего человеческого смеха, желанного, как солнечный свет после многих недель дождя… желанного, как возвращение домой после вечности, проведенной среди опасностей. Затем рука пропала, и смех кончился. Свет мерцал на каменных стенах. Он не плясал. Кто принес мне это мгновение поддержки – Рис или какой-то иной счастливый дух? Я надеялась, что это Рис. Но кто бы это ни был, я утешилась. Воллис проспала три из оставшихся Мэрил одиннадцати дней. В голове у меня мутилось от нетерпения, но я по-прежнему боялась разбудить дракона. Когда драконица наконец проснулась, я спала, раскинувшись на своей куче подушек. Она разбудила меня, дохнув в мою сторону дымом, вонючим и злобно-горячим. Я села и замахала руками, разгоняя дым. Глаза немедленно заслезились, в горле запершило, и ужас вернулся. – Что-то изменилось. Ты что-то делала, пока я спала. Что? Это она про сапоги? – Н-ничего. – Я закашлялась. – Платье вот нашла и… – Не платье. Что-то еще. – Она понюхала воздух и обшарила пещеру глазами. – Хм… Она вперевалку проковыляла к шкафу, за которым были спрятаны сапоги, и распахнула его. Порылась в платьях внутри. Затем выпрямилась и закрыла дверцы. – Малышка… – Она направилась ко мне. Я встала и попятилась. Ее голос зазвучал ласковее. – Не будем ссориться. Я все равно узнаю. Тебе не надо сознаваться. Может, мне даже понравится, если твой поступок окажется умным. Она не сумела обнаружить сапоги! Что же делать? – Так я узнаю о тебе побольше, а именно этого мне хочется больше всего. – Воллис остановилась и уселась совсем недалеко от меня. – Теперь расскажи мне, как ты оказалась на склоне холма со стаей дохлых грифонов. Говори, а не то рассержусь. Я облизнула губы, раскрыла их, вытолкнула воздух… но не издала ни звука. Между зубов у нее заклубилось пламя, хвост щелкнул. Еще секунда, и она поджарит меня. – Ты меня пугаешь. – Меня хватило только на хриплый шепот. – Если… – Я сглотнула. – Если… если хочешь услышать рассказ, – мой голос обрел силу, – то не пугай меня так сильно. Невозможно говорить, когда думаешь, что тебя вот-вот сожгут. Моя смерть в огне развлечет тебя всего на мгновение. – Собственная храбрость изумляла меня. – Для нас обеих будет лучше, если ты проглотишь пламя. Она сделала это! Она проглотила пламя, и колокольцы снова зазвенели. Воллис смеялась. От облегчения мне даже удалось как следует вздохнуть. Теперь, когда вход в логово ничто не загораживало, воздух стал лучше, чем тот, каким я дышала с тех пор, как меня сюда принесли. Снова был день. Сидя, Воллис напоминала мне таксу лорда-советника Талли. У Шлёпы тоже были короткие лапы, и, когда он сидел, они торчали наружу и смотрелись ужасно комично, в точности как у Воллис, – хотя мне было совершенно не до смеха. – Я думала, что ты заинтересуешь меня, малышка, и оказалась права. Я награжу тебя. Видишь ту пустую витрину? – Она ткнула когтем в полки. – Она твоя. Можешь взять что-то из моих витрин и положить в свою. Давай же. Выбери что-нибудь. Странное предложение. Меня посетил новый приступ храбрости: – Если ты хочешь сделать мне подарок, расскажи про лекарство от «серой смерти» и отпусти. – Возможно, я так и сделаю. Попозже. А сейчас ты должна выбрать что-нибудь для себя. У тебя получится собственная сокровищница внутри моей. Наличие собственных вещей позволит тебе чувствовать себя как дома. А теперь выбирай. – В глубине ее горла потрескивало пламя. Я переходила от витрины к витрине. При мысли о том, в каких муках умерли прежние владельцы сокровищ Воллис, подступала тошнота. Некоторые из них наверняка вложили огромный труд в свою долю этого богатства. При этой мысли меня передернуло. Мое внимание привлекла вырезанная из слоновой кости фигурка девушки, играющей на арфе. Арфа была из золота, инкрустированного сапфирами. По контрасту фигурка девушки была в простом платье и плаще и не имела украшений. Только кончики пальцев, касающихся арфы, сверкали алмазами. На лице статуэтки застыла восторженная отрешенность – воплощенная радость музыки. Затем мой взгляд упал на серебряный кубок с выгравированной на нем охотничьей сценой. Три лучника и их лающие псы отгоняли огра. Еще порадовала нефритовая свинка с веселыми янтарными глазками, улыбающимся ртом, круглым пузиком и цветочной гирляндой из драгоценных камней на шее. Мне не хотелось их брать. Мое временное обладание ими – обман и оскорбление мертвых. Я выбрала самую простую вещь, какую удалось найти, – пустую деревянную коробочку, выложенную изнутри перламутром, – и перенесла ее на одну из отведенных мне полок. – Спасибо. – Интересный выбор, маленькая принцесса. Видимо, у меня на лице отразился испуг, потому что ее колокола снова зазвонили. – Я догадалась, что ты королевских кровей или, по крайней мере, из благородных, когда увидела тебя в этом наряде. Служанки и крестьянки всегда выбирают платья, усыпанные драгоценностями. «Хоть помру богатой», – думают они. А теперь покажи мне содержимое мешка. Как она поведет себя при виде Бесстрашного? Рука моя дрожала, когда я его вытаскивала. Воллис ничего не сделала и не сказала. Когда мешок опустел, она велела мне положить все добро на полки в моей витрине. – Надеюсь, ты разделишь со мной изобилие своей скатерти. – Разумеется. – А теперь расскажи мне свою историю. И не ври. На миг у меня снова пропал голос, но затем я глубоко вдохнула и начала: – Я принцесса Эделина, но близкие зовут меня Эдди… Последовал рассказ о болезни Мэрил и поисках лекарства от «серой смерти». Воллис спросила меня, откуда взялись особенные вещи в моем мешке. Пришлось наврать, что все, кроме карт, оставила нам с Мэрил наша покойная матушка. Упоминание о Рисе и Белле могло навлечь на них опасность. А карты якобы хранились в нашей библиотеке. – О смерти королевы мне известно, но твой трусливый папенька, король Лайонел, еще жив, насколько я понимаю. Как он отпустил тебя в поход? Или он хочет лишиться обеих дочерей? – В голос Воллис вернулся огонь. – Не лги мне, маленькая принцесса. – Н-нет. Я сбежала. Но оставила ему запис ку. Надеюсь, ее содержание убедит его не пытаться меня вернуть. Я рассказала ей о «Книге простых истин» и процитировала высказывание, которое внесла в свою записку, а также несколько других. Поговорки ей понравились. Колокола буквально зашлись звоном, когда я продекламировала: «Бедность значит для бедных больше, чем для богатых. Богатство значит для богатых больше, чем для бедных». В благодарность она заставила меня взять еще один подарок для моей сокровищницы. Когда простые истины у меня кончились, она принялась изобретать собственные: – Как тебе такое: «Пылкий человек – раб своих желаний»? По-моему, неплохая получилась «простая истина»! – Очень удачно. Воллис рассмеялась от восторга. – Или: «Пища для ума требует ума с зубами». Больше всего мне нравится, что в лучших из них даже присутствует намек на смысл. Еще с минуту она хихикала, а затем подняла голову и принюхалась. – А-а, понятно. Теперь я знаю, что ты делала, пока я спала. – Воллис подошла к задней стенке гардероба и вытащила семимильные сапоги. – До сих пор никто не находил такого великолепного тайника. Она доковыляла до входа в пещеру, протянула лапу вверх и сняла кольцо с ключами. Открыла один из самых больших сундуков и заперла там сапоги. Затем вернула ключи на притолоку над входом – футах в тридцати над моей головой. Глава двадцать вторая Утрата сапог означала, что мне конец. – С тем же успехом можешь теперь меня убить. Страх кончился. Я уже умерла, хотя еще дышала. – Маленькая принцесса, у меня слишком хорошее настроение, чтобы делать тебе больно. Воллис выдумала еще пять «истин» и посмеялась над каждой. Перестав хихикать, она улеглась на брюхо и вытянула шею поперек пещеры, так что ее рыло оказалось в нескольких дюймах от моего подола. Глаза ее сверкали на уровне моих плеч. Пришлось смотреть в них, никуда не денешься. Взгляд у нее был горячий и пристальный. Она зашептала: – Когда я говорю о своем желании, чтобы ты подольше побыла со мной, то говорю правду. Мне грустно в одиночестве. Самые печальные часы наступают после уничтожения гостя. Я никогда не забываю никого из вас. Память о своем первом госте я храню уже больше семисот лет. Он недолго дышал воздухом, но в памяти живет долго. Я кивнула и заставила себя не пятиться. Мы смотрели друг на друга. – Верю, – шепнула я в ответ. Наконец она отвела взгляд. – Я никогда не лгу своим гостям. Понимаешь, лгать вам глупо – так же глупо, как лгать этим костям. – Она указала на открытый сундук. – А теперь расскажи, как ты собираешься меня развлекать. – Она достала из сундука кость, погладила ее и положила обратно. – В-вряд ли я сумею развлечь тебя бе-беседой, – проблеяла я. – Н-но, возможно… мне хорошо удается… Я подошла к месту, где сделала рисунок на земле, и убрала коврики. Штрихи сохранились, хотя и подстерлись. Пришлось слегка подправить. – Я взяла на себя смелость… Пока ты спала… – Дай взглянуть. – Она подошла. – Я немного умею вышивать, – зачастила я, отступая. – И вот подумала, что, вероятно, мне удастся вышить твой портрет. У меня есть ткань… – Я поспешила к своей витрине и взяла деревянный шарик, подаренный мне Рисом. – А в шкафу множество ниток, если… – Чшш, – зашипела Воллис, таращась на мой рисунок. В эскизе я постаралась подчеркнуть ее грацию, аккуратные линии сложенных крыльев, кошачью позу во сне. Но вдруг ей не понравится такое изображение? Может, ей хочется чего-то более яростного? Возможно, мне следовало… – Ты изобразила меня очень мило. Дружеский взгляд. – Голос ее звучал мягче и спокойнее, чем мне доводилось слышать до сих пор. – Вышей меня именно так, в окружении моих сокровищ. – Она вернулась к обычному гнусавому тону. – И я хочу еще одну себя – в бою, обдающую пламенем дюжину храбрых рыцарей. Для этой мы тоже найдем ткань. Ты порадовала меня, маленькая принцесса. Можешь взять десять предметов для своей сокровищницы. – Спасибо, не нужно. – Возьми. Нужно. Со временем я повернусь против тебя, и тогда они тебе понадобятся. В тот день до заката я вышила контур Воллис на своей ткани, работая как можно медленнее. А то как мне ее развлекать, когда работа закончится? Картинка ей понравилась, и мне досталось еще три предмета для моей «сокровищницы». После этого мы разделили поданный скатертью ужин. Я съела мисочку рагу, а Воллис сожрала половину жареного кабана, всю дорогу приговаривая, как вредно кусочничать. Если она и дальше будет питаться вместе со мной, ей никогда не придется покидать пещеру для охоты. О побеге можно вообще забыть. Ужас подобной перспективы навалился на меня внезапно. Я больше ни на миг не останусь одна. Каждое мгновение оставшейся мне – и Мэрил – жизни мне предстоит провести в присутствии дракона. После ужина я под любопытным взглядом Воллис вытянула из одного наряда золотые и пурпурные нити. Треволнения дня утомили меня, и драконица позволила мне удалиться в гнездо из подушек, но ощущение ее взгляда на себе мешало заснуть. Я долго лежала в напряжении, пока усталость не одолела меня. Последней моей мыслью была та, что Мэрил осталось жить всего семь дней. Когда я проснулась, мы с Воллис позавтракали. Мне скатерть подала кекс, а Воллис слопала целого жареного барана. После еды я шила, а Воллис наблюдала за мной. Она вытянулась, и голова ее лежала меньше чем в метре от меня. От ее металлического дыхания мне было очень жарко, а пристальный взгляд нервировал. Я начала бояться пропустить стежок или добавить оттенок, который ей не по нраву. Так творческие дела не делаются. Результат выходил бледным и безжизненным. Я набралась мужества и сказала: – Ты наблюдала за работой своего компаньона-столяра так же пристально? – Да. – Она хохотнула. – Ему тоже не нравилось. – Поскольку мне вряд ли доведется встретить другого дракона… Она еще посмеялась и согласилась: – Действительно. – И поскольку я не мастер рассказывать сказки, не поведаешь ли ты мне о своей жизни? Возможно, опишешь битву, которую мне предстоит вышить. – Битвы скучны, малышка. – Она щелкнула хвостом. – Ненавижу скучать. Ты заметила, что у меня глаза становятся красные, когда я дышу пламенем? Не заметила. Я сказала, что нет, и она выпустила язычок пламени. Он прошел чуть справа от меня, но все равно опалил мне волосы и едва не задел ухо. – Тогда, ручаюсь, ты вообще не смотрела мне в глаза. Она была права. Я промолчала, боясь признать это. – Видимо, надо сделать поправку. Ты самая юная из моих гостей, не считая еще одного, и мы едва знакомы. Поэтому я заберу у тебя только один подарок. Дай мне один предмет из твоей сокровищницы. Сама реши какой. Это малое наказание. У тебя осталось еще двадцать. На двадцати можно протянуть несколько месяцев. Выбирай. Я не поняла, но пошла к своей витрине. Выбрала бронзовый кубок, один из последних ее «даров», и вложила в протянутые когти. Она открыла один из своих сундуков, бросила туда кубок и заперла сундук. Непонятно почему, ведь раньше кубок валялся незапертый. – Теперь смотри. На сей раз я не сделаю тебе больно. Встань рядом со мной, не на линии огня, и наблюдай за моим глазом. Я повиновалась. Она снова выдохнула пламя, ничего не поджигая, и мне удалось удержать взгляд на ее правом глазу, который находился с моей стороны. Перед самым выбросом огня он сделался оранжевым, а потом винно-красным. Когда она перестала выпускать пламя, глаз снова потускнел до оранжевого, а затем обрел прежнюю бриллиантовую прозрачность. Воллис дважды моргнула: – Когда станешь вышивать битву, глаза у меня должны светиться. Возможно, тебе удастся вставить туда рубин. Сумеешь? Я кивнула. – Хорошо. Для батальной сцены подойдет моя схватка с королем Уиллардом. У меня защипало глаза от внезапных слез. Уиллард был нашим самым храбрым королем. Именно он заставил призрака дать пророчество о лекарстве от «серой смерти». В тридцать шесть лет он ушел с отрядом рыцарей и солдат воевать против чудовищ, и ни его, ни его людей больше никогда не видели. – Вот сцена, которую ты вышьешь: я несусь на бреющем полете и дышу огнем. Десять лучников отступают, осыпая меня стрелами. Вокруг их ног пляшет пламя. Боевой конь от страха встает на дыбы, его грива пылает. Три рыцаря убегают в ужасе. Необходимо передать их обреченность в самый момент бегства. Только один стойкий воин, король Уиллард, не отступает передо мной. – Она понизила голос до шепота: – Как дорог он был мне, тот храбрый король! – Что с ним сталось? Воллис вздохнула: – Я устала от него. Он раздражал меня. Он лишился одного за другим всех даров из своей витрины. Когда они кончились, с ними ушли и остатки моей любви к нему, и он умер. – Глаза ее сделались влажными. – Как только его не стало, я полюбила его снова и ужасно скучала по нему. Как однажды стану скучать по тебе. Глава двадцать третья Воллис села и наконец отвела от меня взгляд. Она начала рассказывать мне о короле Уилларде и некоторых других ее «гостях». Интересно, пытался ли кто-то из них бежать и удалось ли это хоть кому-нибудь? – Уиллард ругался со мной из-за того, что я таскала у его подданных скот. – Она улыбнулась воспоминанию. – Но я заявила, что всего лишь собираю за него налоги, поскольку скот, по крайней мере отчасти, предназначался для его королевского желудка. Ой, я обожала тягаться с ним в остроумии. Также она обожала смотреть, как он готовит себе еду – трудоемкий процесс, поскольку король был привередлив. Она рассказала мне это за обедом, поданным, как всегда, волшебной скатертью. – Ты тоже привередлива, но кое-кто из моих гостей, маленькая принцесса, не отличался разборчивостью. Помню одного мужчину, герцога, который рвал зубами сырую оленью ногу. Он был не… Я срочно заставила себя думать о другом. Припомнила вид из моего окна в замке. Представила кланяющегося Риса, шуточное фехтование Мэрил до того, как она заболела, ее возмущение… Будь сестра здесь, она бы не пропустила ни слова из сказанного драконом. Я снова стала слушать. Воллис вернулась к перечню достоинств короля Уилларда. И смех-то его был сердечным, и сказки-то он рассказывал – заслушаешься, и фигура-то у него была загляденье, и борода-то кудрявая… Когда она остановилась перевести дух, я заметила: – Похоже, он был безупречен. Почему ты от него устала? Она зевнула: – Даже совершенство приедается. Всегда храбр, всегда учтив, всегда добр. Я начала задумываться, не глуп ли он. Меня терзала мысль, что я девять месяцев нянчилась с дураком, и спустя два дня я убила его. – Кто-нибудь продержался дольше девяти месяцев? Рассердится ли она, если я выну подзорную трубу, чтобы поглядеть на Мэрил? – Никто. Чего это ты нервничаешь? Тебе со мной скучно? – Она дернула хвостом, и глаза ее засияли оранжевым. Я сглотнула. – Скучно? У меня имеются основания интересоваться судьбой предшественников. Сияние померкло. Драконица успокоилась. Я рискнула снова рассердить ее. – Я часто обращаюсь мыслями к своей сестре. Ничего не могу с собой поделать. Можно мне посмотреть в подзорную трубу? – Конечно, и я тоже посмотрю. Эти злые, налитые кровью глаза станут разглядывать Мэрил, оценивая ее. Ни за что! – Нет! Тебе нельзя! – Я метнулась к трубе, схватила ее и прижала к себе. Воллис рассмеялась: – Можно, принцесса Эделина. Когда-нибудь я стану часто смотреть в нее. Но пока можешь воспользоваться ею первая. Лицо у Мэрил было бледное и измученное. Мне не хотелось, чтобы Воллис видела ее такой. Я вообще не хотела, чтобы Воллис ее видела, но она забрала у меня подзорную трубу всего через пару минут. – Обычно она очень красивая, – попыталась я защитить сестру. Воллис поднесла трубу к левому глазу. – Вижу. Она хорошенькая, совсем не такая, как ты. Ой, прости мою бестактность. – Зазвенели колокола. – Ты тоже хорошенькая, но по-другому, не такая яркая. Вижу, и по характеру вы отличаетесь. Она могла бы вести в атаку, но ты способна выдержать осаду. Это завораживает, маленькая Эделина. Чем больше я смотрю на нее, тем яснее вижу тебя. Ты можешь оказаться более достойным противником, чем даже мой Уиллард. Она ошибается! Я никто по сравнению с Мэрил. Мэрил уже убила бы ее. Мэрил уже смеялась бы над ее костями. – Вы с сестрой очень дружны. Ее зовут Мэрил, да? Я кивнула. – Принцесса Мэрил заботилась о тебе, верно? Не надо отвечать. Я и так знаю. Это ужасно грустно. Она умирает, и ты умираешь вместе с ней. Довольно! – Думаю, надо что-то сделать. Я расскажу тебе про лекарство от «серой смерти». Что?! – Отпустить не отпущу, но рассказать расскажу. Принеси эти твои карты. Мне нужна та, где Эскернские горы. Я сбегала за картами. От возбуждения пальцы плохо слушались, и я плюхнула всю стопку к ногам Воллис. Она рассмеялась: – Как весело! Как здорово, когда в доме гость! Найди нужную, дитя, и дай мне. Я нашла, и она поднесла карту близко к глазам. – Так, и где тут долина? Тот, кто делал эту карту, не хотел, чтобы ее читали. Линии рельефа словно мыши рисовали. Мне нужно больше света. Давай отнеси карту наружу, и я расскажу тебе то, что ты хочешь знать. Она опустилась на четыре лапы и покинула пещеру. Я последовала за ней. Если она и там не сможет прочесть карту, наверное, придется сделать линии пожирнее. Выходя из пещеры, Воллис чуть расправила крылья для равновесия. Эта поза напомнила мне женщину, приподнимающую юбки, чтобы перейти лужу. Драконица остановилась в нескольких футах от валуна перед входом. – Теперь давай карту. – Она села и протянула переднюю лапу. Я повиновалась. Как же здорово оказаться снаружи! Дул легкий ветерок. Высоко в небе парила птица. – Ага. Так гораздо лучше. Хмм… Ну вот! Нашла. Она снова опустилась на все четыре лапы и при этом придавила бесценную карту. Порвется же! Я потянулась к пергаменту, но остановила себя. – Забирай. – Драконица подняла лапу. – Не стану я рвать твою карту. Не то настроение. Я выхватила бесценный лист и разгладила. Воллис улеглась передо мной. – Люди не единственные поэты в мире и не единственные, кто складывает легенды, чтобы поведать свою правду. У драконов собственные сказки, и наша правда отличается от вашей. Я уже рассказывала тебе про Юну? Я помотала головой. – Так я и думала. Друальт убил ее, а она приходилась мне матерью. Сколько же Воллис лет? – Я почитаю тебе. – Она села и заговорила звенящим голосом: Быстрокрылая Хоти Убита Друальтом. И Зира, гневное пламя, Юная красота, Тоже убита им. Люди зовут его Героем, Смеющимся. Но для нас не герой Друальт, душащий пламя, Отнимающий жизнь, Он не герой для драконов. Друальт не был жесток! Он был добрее всех, и то, что драконы не считали его героем, делало его в тысячу раз большим героем для нас. Но странно было услышать драконью версию – словно узнать, какого мнения дикий кабан о своих охотниках. – Хоти и Зира умерли медленной, ужасной смертью. – Голос Воллис вновь обрел привычный металлический оттенок. – Даже меня, тогда лишь птенца, это потрясло. Мы, драконы, может, и деремся друг с другом – признаю, я недолюбливаю большинство соплеменников, а то и всех, – но мы очень привержены своему роду. Мама стремилась отомстить Друальту. Теперь я почитаю тебе про нее. Лучше бы она просто рассказала мне про лекарство. Воллис начала: Юна Хитрая, Юна Стойкая Мечтала украсить Свой клад драгоценный Глазами Друальта Цвета морской волны. И вот отыскала Она супостата И понесла Чрез высокие горы, Через долины В милую нору свою. С охотой несла она Смерть к себе в дом. – На этом стихи не кончаются, принцесса Эделина, но их долго рассказывать, а тебе не терпится узнать про лекарство. Вот уж точно! – Изложу вкратце. Мама сделала одну-единственную ошибку в битве с Друальтом. Но она делала ее раз за разом. Много раз она могла его убить, но ей хотелось, чтобы он умирал медленно, как Хоти и Зира. Поэтому она его только ранила – сожгла ему волосы, расплавила дос пехи на груди. Мне было больно за бедного Друальта. – Он же маму так не пощадил. Бил, когда мог, со всей силы, и к тому времени, когда он коварно спрятался в ее сокровищах, он успел проткнуть ей живот в дюжине мест. Но как только он осквернил ее сокровища, она решила покончить с ним. Однако, как ты знаешь, ей не хватило духу спалить свои сокровища. Юна пылала жарко и ярко, Словно предвечный горн, Откуда и вышла она. Пламя ее поглотило бы Героя людей, Оставив лишь пепел, Осколок кости. Коварство не знает границ. Из милого клада ее Восстал хитроумный. В руках его был Ее собственный меч, Вынутый честно Столетье назад Из мертвых пальцев Аркуле. И клинок уворованный Друальт вонзил В древнее сердце, Верное сердце. Пламя Юны погасло, Ее жизнь отлетела. Но в ней еще жило Скупое наследство, Дар посмертный врагам. Из утробы своей, Бурлящей гибельным дымом, Она исторгла Отраву, «серую смерть»… Значит, «серая смерть» пришла не из моря, как думали одни. И не являлась наказанием за многочисленные людские пороки, как думали другие. Она досталась нам от Юны! Воллис продолжала: И долгим выдохом, Вздохом мучительным Юна послала наследство свое В жилища людей. И пропела чуть слышно: «Кого-то минует, Кого-то настигнет. Избранным смерть, Уцелевшим тоска, Сердечная скорбь По ушедшим любимым». Тут голос ее оборвался, И она умерла, Но радостной, отомщенной. Юна Хитрая, Юна Стойкая Более не знала огня. Воллис склонила голову. «Не останавливайся же теперь. А лекарство? Прочитай мне строфы про лекарство». – Не годится включать в эту историю и лекарство, но оно существует. – Драконица подняла голову. – Я тогда была всего лишь птенцом, но мама прошептала мне его, прежде чем умереть. – Что же это? – Голос мой был тих, но мне хотелось кричать. Она оценивающе посмотрела на меня. – До того как я начала читать, ты нравилась мне больше. Если бы не люди, мама была бы жива и сегодня. Наверное, в конце концов, я тебе ничего не скажу. Глава двадцать четвертая Будь то в моих силах, я бы душу из нее вытрясла. Вместо этого пришлось уговаривать: – Разве моя смерть не покажется тебе слаще, если я буду знать лекарство и все-таки не смогу спасти сестру? – Ты меня совершенно не поняла. Твоя смерть не принесет мне радости. Я стану скорбеть по тебе, еще когда ты будешь лежать, умирая. Но с твоей стороны мило думать о моем удовольствии. – В тоне ее сквозила ирония. – Однако сказать тебе – значит приблизить твою гибель. Мне будет неприятно, что ты знаешь, и это станет раздражать меня. Она начала заводиться. Глаза ее сделались цвета меди, голос охрип от сдерживаемого пока огня. – Я уже решила забрать два предмета из твоей сокровищницы. Если открою тебе лекарство, потеряешь еще два, что равноценно примерно неделе жизни. Ты готова принести такую жертву всего лишь за удовлетворение, что ты обладаешь знанием? Я кивнула, хотя и напугалась. Но драконы не в силах провидеть будущее. Вдруг произойдет что-нибудь неожиданное? – Хорошо же. Видишь Эйснанскую долину? – Она указала место на карте острием когтя. Долина лежала между двумя высочайшими пиками Эскерн. Судя по карте, огрских стойбищ и грифоньих гнезд на этих пиках было больше, чем в любой другой части хребта. Как ни удивительно, неподалеку размещалось человеческое поселение. Сюрмик, деревня, отказавшая в помощи возлюбленной Друальта, Фрейе, когда на деву напали грифоны. – Долину орошает высокий водопад, – продолжала Воллис. – Вода вроде бы падает с горы наверху, но это не так. На самом деле она спускается прямиком с принадлежащей фейри горы Зириат. Достигая земли, вода уходит в нее и нигде больше не вытекает. Глоток этой заколдованной воды излечивает «серую смерть», но только если больной выпьет ее на месте. Нельзя набрать воды во флягу и отнести твоей сестре, потому что так она утратит свою силу. А теперь ты должна отдать мне четыре предмета из своей сокровищницы. Прошло еще три дня, для Мэрил последние дни перед лихорадкой. Для меня это были дни пытки – знать лекарство и не иметь возможности его применить. Поначалу Воллис вроде бы не сердилась на меня за новые знания, хотя и забрала у меня вещи после рассказа. Напротив, я вдруг оказалась в фаворе. Она расписывала, как «обожает» мою вышивку, и продолжала осыпать меня дарами в гораздо большем количестве, чем отобрала, пока у меня в витрине не скопилось семьдесят пять предметов. Но вот наступил рассвет четвертого дня, первого дня лихорадки из оставшихся трех у Мэрил. Едва проснувшись, я потянулась за подзорной трубой, в точности как накануне утром и утром позапрошлого дня. Воллис, по обыкновению, наблюдала за мной. Не успела я поднести трубу к глазам, как она сказала: – Твоя преданность сестре меня утомляет. – Голос звучал сипло от пламени. – Отдай мне подзорную трубу. Мы больше не будем в нее смотреть. Не дожидаясь возражений, она выдернула трубу у меня из руки и заперла в том же сундуке, где и семимильные сапоги. Я умоляла ее вернуть трубу. Клялась просить ее разрешения, прежде чем смотреть в нее, но ничто не действовало. Воллис велела мне работать над вышивкой. Пришлось повиноваться, хотя слезы застили мне глаза. Теперь и мое шитье ее не удовлетворяло. И цвета-то я выбирала неправильно, и работала-то слишком медленно и недостаточно аккуратно. За утро мне пришлось отдать двадцать вещей. Оставалось пятьдесят пять, но этого не хватит надолго, если она продолжит отбирать их по двадцать зараз. Драконицу снедало раздражение, она не находила себе места. Начинала рассказывать историю и обрывала. Принималась считать кос ти в сундуке и внезапно прекращала это занятие, оставляя их кучей на ковре. Выскакивала наружу, хлопала крыльями и забегала обратно. К вечеру она забрала у меня еще тридцать предметов, включая Бесстрашный, «Друальта» и волшебный плащ. При таких темпах я не рассчитывала дожить до ночи. За ужином она отобрала у меня волшебную скатерть. – С этого момента я сама буду ей приказывать. – Она положила скатерть на землю. – Добрая скатерть, накройся, пожалуйста. Ничего не вышло. Она повторила слова яростным шепотом. Глаза ее пылали красным. Я в ужасе мечтала, чтобы скатерть развернулась. Воллис выкрикивала слова, таращась на непокорное полотно. Крикнула снова, но на сей раз произнесла слова в правильном порядке. Скатерть развернулась и начала накрывать на стол. – Так-то лучше. – Глаза Воллис успокоились, сменив красный цвет на золотой. – Но я передумала. Я не хочу есть сейчас. Добрая скатерть, благодарю тебя за эту прекрасную трапезу. Скатерть закончила раскладываться, и начала появляться еда. – Добрая скатерть, лучше бы ты меня слушалась. Добрая скатерть, благодарю тебя за эту прекрасную трапезу. «Скажи правильно, – молилась я. – Скажи просто „прекрасную трапезу“». – Ты об этом пожалеешь. Язык пламени лизнул уголок скатерти. Ничего не произошло. Ткань даже не закоптилась. – Добрая скатерть, – начала я, – благодарю тебя…. Воллис обернулась на меня. Глаза у нее были ярко-оранжевые. – Я сказала, что сама буду командовать скатертью. – И заревела: – Добрая скатерть, благодарю тебя за эту прекрасную трапезу. Еда продолжала прибывать. – Стой! – гаркнула драконица и плюнула на скатерть огненным шаром. Скатерть не загорелась, а еда – да. Суп закипел, буханка хлеба почернела, огонь потрескивал на жареной индейке. Коврики под скатертью занялись. Воллис вскрикнула и принялась хлестать хвостом, расшвыривая сундуки по полу. Вход в пещеру она загородила, поэтому я отступала, надеясь не привлечь ее внимания и молясь, чтобы меня не зашибли и не спалили по случайности. Огонь начал распространяться по коврикам к задней части логова, где стояла я, прижимаясь к стене пещеры. Воллис снова дохнула пламенем. Преисподняя поглотила скатерть, спалив еду дотла, но ткань по-прежнему не горела. Лучше б горела, – может, драконица унялась бы. Несколько сундуков уже пылали. Загорелась витрина всего в нескольких футах от меня. В любой момент у меня могло заняться платье. Воллис металась по пещере со скатертью в зубах. Она кусала и жгла ее одновременно. Выход оказался свободен. Скорей туда! Между мной и целью лежал объятый пламенем сундук. Я обогнула препятствие, наступила на горящий ковер и помчалась дальше. Снаружи угасали сумерки. Подошва моего правого ботинка обуглилась, обожженная пятка ныла. Я обежала вокруг валуна у входа в логово. Оглянулась, не гонится ли за мной Воллис. Не гонится. Ее темный силуэт ворочался в освещенной пещере. Я понеслась дальше, не оглядываясь. Если она погонится за мной, мне очень скоро станет об этом известно. В горле пересохло. Судя по карте, от логова до оазиса было восемь миль. Только бы добраться туда, а там я найду где спрятаться. Бегом. Взошла луна. У меня сбилось дыхание. Я перешла на шаг и позволила себе оглянуться. Логово пропало из виду. Я даже не могла сказать, за какой оно скалой. Я двигалась перебежками из тени одной скалы в тень другой, стараясь не потерять направление. Когда дыхание восстановилось, я снова помчалась. Мэрил наверняка уже проснулась в лихорадке. Мне ни за что не добраться до нее вовремя, даже если удастся выбраться из пустыни живой. В ее смертный час меня не будет рядом. Меня обдало ветром, и передо мной, загородив дорогу, приземлилась Воллис. Она дыхнула на меня пламенем, но я отпрыгнула, не пострадав. Зазвенели колокола. – Ах, малышка Эделина, я нашла тебя. Пожар кончился, можешь вернуться домой. Она подцепила меня хвостом и вернула в пещеру. Пожар действительно кончился, но в логове стоял жар, как в духовке. Первым делом в глаза мне бросилась гора еды, громоздящаяся на скатерти. Упрямая ткань по-прежнему висела в воздухе. Блюда продолжали появляться, но медленнее и в небольших количествах. Некоторые упали на ковер, еще местами дымившийся. – Вели этой штуке остановиться, будь умницей. – Отпусти меня, и я… Колокола зазвенели. – Малышка, я никогда не отпущу тебя, если ты станешь мне угрожать. Мне нетрудно найти для себя другое логово, если твоя скатерть решительно настроена производить еду вечно. Но я была бы благодарна, если бы ты избавила меня от трудов. Отказом я ничего не добьюсь. – Добрая скатерть, благодарю тебя за прекрасную трапезу. Скатерть прекратила подавать, и груда еды исчезла. Вышитое полотно сложилось и повисло в воздухе. – Возьми ее, маленькая принцесса. Она будет кормить тебя в мое отсутствие. Отсутствие? – Мне все было невдомек, с чего это я сегодня такая раздражительная. Но как только подпалила твою скатерть – поняла. Эта тряпка не пускала меня на охоту, а мне необходимо охотиться. Я дракон. И теперь, Эделина, я так и поступлю. Воллис зажгла уцелевшие светильники и вразвалку вышла из пещеры. Она уходит! Я последовала за ней наружу и прислонилась к валуну, надеясь… надеясь… Она обернулась: – Я понимаю, ты всего лишь хочешь посмотреть, как я улетаю, но могу вообразить нежное прощание. Колокола зазвенели снова. Драконица подцепила меня хвостом и поставила обратно в пещеру. Я колотила по хвосту кулаками, а Воллис смеялась все громче. – Маленькая принцесса, я буду слишком скучать по тебе, если отпущу. – И она задвинула вход в пещеру камнем. Я оказалась в могиле. Глава двадцать пятая Мышь тут, может, и протиснулась бы, но не я. Пинать валун тоже было бессмысленно – только палец на ноге отобьешь. В пещере царил хаос. Шкаф, в котором хранилась одежда, лежал на полу, его содержимое превратилось в пепел. Сундуки валялись разбросанные, иные на боку, иные вверх ногами, дерево обуглилось или вовсе сгорело, добро рассыпалось по полу. Я плюхнулась на сундук, слегка опаленный по бокам, и тут же вскочила. А где тот большой сундук с семимильными сапогами и подзорной трубой? Я заметалась по пещере. Лишь бы сапоги не сгорели, а труба не расплавилась! Сундук нашелся быстро. Он лежал на боку, наполовину погруженный в бассейн в задней части пещеры. Обгорел он несильно. Несколько деревянных планок почернели, и одна болталась. Руками мне оказалось не под силу ее отодрать. Я метнулась к витрине с оружием, накренившейся, но устоявшей, схватила меч и бросилась обратно к сундуку. Спустя секунду доска отвалилась. Но в дырку пролезла только ладонь и предплечье. Мне удалось нащупать один сапог, но вытащить его не получалось. Перевернув сундук, я обнаружила, что от воды дерево вокруг петель размягчилось. Всего за несколько минут мне удалось его расковырять. Я откинула крышку и схватила подзорную трубу. Мэрил проснулась и сидела в придвинутом к камину красном кресле, завернутая в одеяла. Огонь пылал, однако подбородок ее дрожал, и я поняла, что у нее зуб на зуб не попадает. Широко открытые глаза ярко блестели – слишком ярко. Щеки сделались пепельными, цвета «серой смерти». Мильтон положил ей на лоб компресс. Белла вбежала в комнату еще с одним одеялом. Губы Мэрил зашевелились. Белла ответила ей, а затем и Мильтон что-то сказал. Мэрил рассмеялась… Моя Мэрил смеялась в лицо «серой смерти». Мэрил Смеющаяся. Сделать бы хоть что-нибудь! Вот бы сюда Риса. Я бы рассказала ему про лекарство, а он мог бы полететь с Мэрил к водопаду. Допустим, я подготовлюсь к возвращению Воллис. Она может вернуться до того, как Мэрил… Обязана вернуться! Она отодвинет валун, и на миг вход окажется свободен. В этот миг можно сделать шаг в волшебных сапогах, очутиться у Мэрил и самой отнести ее в Эйснанскую долину. Я вытащила сапоги из сундука. Они не обгорели, просто вымокли. Сесть на сундук и переобуться не заняло много времени. Готово. Я встала… и села снова. Надо соблюдать осторожность. Если шагну, то разобьюсь насмерть о стены пещеры или о валун. Мне только и оставалось, что сидеть и думать. Сколько у меня времени? Сколько времени у Мэрил? Если лихорадка началась несколько минут назад, то у нее в запасе еще три дня. Но если утром, то чуть больше двух. Если Воллис вернется завтра… Слишком много «если». Планировать не получалось. Я могу только пребывать в готовности. Ползая на коленях (из-за сапог), я принялась искать остальные вещи из мешка. Нашла Бесстрашный, «Друальта» и свою вышивку. Волшебный плащ в полумраке логова увидеть не получалось, но я удачно задела его рукой – он лежал в том же сундуке, что и Бесстрашный. Сам мешок и карты мне отыскать не удалось; наверное, они сгорели. Карты – ладно. Расположение Эйснанской долины запечатлелось у меня в мозгу намертво. Всё, кроме Бесстрашного, я увязала в узел с помощью юбки от наряда знатной дамы. Если мой план провалится, хотя бы пырну Воллис, прежде чем она убьет меня. Больше я не буду ее домашним животным. Я встала, вскинула меч и рассекла им воздух. Сейчас сделаю выпад… В этот миг что-то врезалось в меня и сшибло с ног. Я попыталась вскочить, однако оно не отпускало меня. Я отчаянно барахталась, но невидимка был слишком силен и продолжал прижимать меня к земле. Наконец я сдалась. Неужто Воллис оставила мне тайного мучителя? Тяжело дыша, я села. И тут до меня дошло: толкнувшее меня нечто спасло мне жизнь. Мой фехтовальный выпад сапоги приняли бы за обычный шаг. – Спасибо, – шепнула я. В ответ меня подняли и поставили на коленки. Меч пошел вверх, и я ударила с силой, которой в себе и не подозревала. И, нанося удар, я радовалась – нет, веселилась. Ни ночью, ни наутро Воллис не вернулась. Разум мой едва не помутился от нетерпения. Мне не сиделось на месте. Я ползала по пещере. Плакала. Кричала. Порой принималась декламировать «Друальта» и мечтать о невозможных вещах, какие случаются только с героями в сказках. Несколько раз я даже бралась за вышивку Воллис и наслаждалась, протыкая в ней дырки иглой. Иногда я думала о Рисе. Я люблю его. Если я умру здесь, он никогда не узнает о моей любви… Впрочем, может, это и к лучшему. Бедняга расстроится, если узнает, как я по нему тосковала. Чаще всего я смотрела в подзорную трубу. Смотрела на Мэрил, дрожавшую под кучей одеял. Сестра ничего не ела, пила лишь по нескольку глотков бульона. Болезнь зашла уже так далеко, а лицо ее оставалось таким безмятежным. Какая же она мужественная! Однажды в комнату вошел отец. Пробыл минут пять, почитал из «Простых истин», посмотрел в пол, поговорил с Мильтоном и Беллой, а затем, не поцеловав дочь и не пролив ни слезинки, ушел. Когда за ним закрылась дверь, Мэрил рассмеялась, а я себе чуть глаза не выплакала. Порой я направляла подзорную трубу в разные уголки Бамарры, прекрасной Бамарры. Любовалась грушевой рощей возле озера Ориник, кукурузными полями на Бамаррских равнинах, рыбой, кувыркавшейся в ручье в Килкетских горах. В городе Уэмпак я видела, как сапожник заканчивает подгонять пару круглоносых туфель по ноге герцогу. В Килкетах снова наблюдала, как пасутся козы, а сонный мальчишка-козопас дремлет в тени под елкой. Уже собираясь опустить трубу, я увидела, как сверху по склону ковыляет огр. Козопас вскочил и положил стрелу на тетиву. Стрела не попала в цель. Парень бросил лук и помчался с горы вниз. Огр, смеясь, пробежал за ним несколько неуклюжих шагов, а потом вернулся и сгреб полдюжины коз из блеющего, мельтешащего стада. Я проследила за козопасом до обнесенной стеной деревни. Он влетел в ворота, и кто-то захлопнул их за ним. Спустя несколько мгновений стену усыпали лучники, но никто не отправился прогонять огра. По ту сторону стены мне открылась примерно дюжина скромных деревянных домиков, крытых соломой. Но деревенская стена была из камня и очень высокая. Много времени я провела, глядя в подзорную трубу. Моему взору представали восхитительные пейзажи и люди за работой, с виду безмятежные и сытые. Но чаще увиденное удручало меня куда сильнее, чем одиночный огр при стаде коз. Вот грифон пикирует и выхватывает младенца из колыбели. Вот стая огров осаждает окруженный стеной городок. Вот по проселочной дороге катится карета, сопровождаемая отрядом лучников, – без лучников ее пассажирам пришлось бы остаться дома. Вот Воллис пирует в стаде коров посреди моря пылающей травы. На соседнем холме маячил замок. И повсюду множество жертв «серой смерти», молодых и старых, крестьян, горожан и дворян. И горе людей, которые любили их. Впервые я поняла страстное желание Мэрил спасти Бамарру. Отец мало делал для своих подданных, но если сестра выживет, она принесет им облегчение. Я поклялась, что больше не встану у нее на дороге. Лучше пойду с ней и буду сражаться бок о бок. Если же я уцелею, а Мэрил умрет, я одна сделаю все, что в моих силах. Подзорная труба выскользнула из пальцев, и спустя несколько минут меня сморило, хотя я и давала себе обещание не спать. Проснулась я на рассвете следующего дня. Последнего дня Мэрил. Я подняла подзорную трубу. Сестра опять бодрствовала и сидела вплотную к камину. Рядом стоял Рис, – должно быть, церемония чародеев закончилась. С помощью своей палочки он вызвал в комнату облако. Оно вплыло и укрыло Мэрил вместе с креслом, образовав облачное одеяло. Спасибо тебе, Рис, любовь моя. Облако согреет Мэрил, если ее вообще можно согреть. Снаружи донесся шелест и глухой удар, и я быстро затолкала трубу в мешок. – Отойди, маленькая принцесса. Я знаю, ты надела эти свои сапоги, но я не отпущу тебя. Послышалось «ффухх», и у валуна на входе появилась огненная кайма. На коленях я доползла до бассейна в задней части пещеры и валялась в воде, пока моя одежда не промокла насквозь. Затем я встала и замерла в ожидании с Бесстрашным наготове. Если Воллис дыхнет на меня огнем, я метну клинок. Надеюсь, моя смерть причинит ей не только душевную боль. Драконица оттолкнула валун влево за стеной пламени. Вот он, мой шанс! И теперь, когда он пришел, страх куда-то подевался. Я глубоко вдохнула, вскинула Бесстрашный, подняла правую ногу в семимильном сапоге и шагнула. Глава двадцать шестая Обжигающий жар! Проскочила! Впереди поднялась на дыбы Воллис. Я врезалась в нее, а сила шага загнала Бесстрашный глубоко ей в брюхо. Драконица взвизгнула. Мне показалось, что грудная клетка у меня вдавилась внутрь, а легкие расплющились. Сапоги протащили меня вокруг дракона. Не сжимай я Бесстрашный, как в тисках, точно потеряла бы его. Дальнейшее помнится слабо. Сапоги, подскакивая и спотыкаясь, тащили меня по пустыне, через скалы, через канавы, ветер перебивал дыхание. Наконец сапоги замедлили бег и остановились. Я рухнула наземь, хватая ртом воздух и мечтая никогда больше не шевелиться. Но отдохнуть мне не позволили. Невидимое нечто – непрошеный помощник – толкало меня, дергало, не отставало. «Ладно!» Я двинула левой ногой, обозначив шаг, и снова полетела. Меня заставили сделать еще четыре шага, пока пустыня не сменилась зелеными равнинами. Там я упала, и дух оставил меня в покое. Обморок случился весьма кстати. «Мэрил!» Я очнулась. Негнущимися пальцами отколола от платья кошель, с трудом развязала его и вытащила цветок мойли. Стоило цветку оказаться у меня во рту, как в голове тут же прояснилось. На секунду сделалось очень больно, словно великанские руки сдавили мне грудь. Но затем руки ослабили хватку, и дыхание выровнялось. Я огляделась. Меня занесло в поле, поросшее высокой травой. Сильный ветер гнал облака по пасмурному небу и зеленые волны по траве. Узел с вещами каким-то чудом не потерялся и не развязался, и все мои пожитки не просыпались. Я потянулась за подзорной трубой и тут заметила в паре футов от себя Бесстрашный. Клинок помутнел, облепленный песком и грязью. Я взяла пучок травы и принялась его вытирать. Под слоем грязи обнаружилось, что он от кончика до рукояти перепачкан липкой малиновой драконьей кровью. Хорошо! Вот бы она умерла, вот бы Бамарра избавилась от нее. Я посмотрела в трубу. Воллис лежала ничком перед входом в пещеру, хвос том ко мне. Несколько минут наблюдения не позволили определить, дышит ли она. Пора искать дорогу домой. Справа труба показывала горы, слишком низкие для Эскерн, – наверное, Килкеты. Значит, Бамаррский замок примерно… – Эдди! Я искал… Ты ранена? Рис! Я подскочила, но сразу схватилась за ребра, да к тому же вспомнила про сапоги и плюхнулась обратно. Он приземлился рядом. – Ты ранена! – Все со мной в порядке. Просто в дракона врезалась. Чародей широко улыбнулся и поклонился: – А с ним все в порядке? – Не знаю. Рис, лекарство от «серой смерти» найдено! – Я быстро поведала ему историю последних дней. Выслушав финал рассказа о ранении Воллис и бегстве, он поклонился снова. – Ты и Друальт единственные, – восхищенно сказал он, – кому довелось сразиться с драконом и поделиться впечатлениями. Думаю, даже Друальт не сумел бы сбежать из логова. Эх, если бы Рис всегда смотрел на меня так, как сейчас! – Мне надо домой. Я как раз искала свои вещи, когда ты… – Хочешь, я отнесу тебя? Я покачала головой: – Сапоги быстрее. – Тогда, можно, я надену один? Так мы и сделали и взялись за руки, чтобы не раскидало. Рис летел в нескольких дюймах над землей, тогда как я, по обыкновению, билась обо все и спотыкалась. Сапоги остановились за пять миль до замка, и остаток пути чародей пролетел, держа меня на руках. В полете он прокричал, перекрывая вой ветра: – Я оказался прав. Орне не был женат. По его словам, твой призрак, видимо, новичок, раз выдумал такое. Мне сейчас было не до того. Я почти дома, Мэрил еще жива, и теперь мы ее спасем. Я спросила Риса, не он ли в виде духа помогал мне в моих приключениях. – Нет! – крикнул он в ответ. – Мне не под силу превратиться в духа. По-моему, чародеи этого не умеют. Тогда кто или что помогало мне? Я мысленно поблагодарила незнакомца. Ветер свистел, не отвечая и не признаваясь, а мы неслись к Мэрил. Сестра раскинула руки, и я бросилась к ней в объятия. – Я нашла лекарство, – сказала я ей в плечо. Она обняла меня с лихорадочной силой, так крепко, что мои бедные ребра снова заныли. – Эдди, Эдди, я так рада, что ты вернулась. – Голос ее звучал хрипло. Губы были белые как мел, а сухие щеки шелушились. – Смотри! – Она отпустила меня и встала. – Госпожа Серая Смерть вернула мне силу, пусть и ненадолго. Она задрожала и снова села в красное кресло, закутавшись в облачное одеяло, созданное Рисом. Это нам на руку. Значит, ей по плечу путешествие в Эйснанскую долину. – Я нашла лекарство, – повторила я, обнимая Беллу и Мильтона. – Драконица Воллис рассказала мне. С меня потребовали отчета, хотя бы краткого. – Жалко, я не видела, как ты пырнула дракона. – Мэрил помедлила. – Как бы мне хотелось пронзить ее самой! – Вы не можете отправиться вдвоем в Эскернские горы, в гущу чудовищ, – всплеснула руками Белла. Мэрил кашляла целую минуту, а мы все ждали. – Я пойду одна, – сказала она наконец. – Эдди, дай мне сапоги. – С ними непросто сладить, да и путь нелегкий. Я провожу тебя, мне не привыкать. – Я отнесу принцессу Мэрил к водопаду, – предложил Рис. – Больше никто не нужен. – Я иду, – сказала я, прижимая к себе узел с сапогами внутри. – Тогда я просто надену один сапог, – отозвался чародей. – Эдди понесет меня, а я понесу Бесстрашный! – Мэрил указала на торчащую из моего узла рукоять. – У меня хватит сил сражаться. Она закашлялась так, что у меня у самой в горле запершило. Мы препирались еще минут пять. Рис кланялся и перечислял все способы, какими он мог нам помочь: управление облаками, сражение с грифонами и драконами в воздухе, быстрое перемещение даже без волшебных сапог. Белла с Мильтоном тоже изъявили желание отправиться. При этом гувернантка упорно повторяла, что Мэрил слишком слаба для полета. Сестра продолжала спорить и кашлять, а ее время уходило. Пора было что-то делать, и я закричала: – Довольно! Все в изумлении повернулись ко мне. – Пойдут Мэрил, Рис и я. – Не хотелось подвергать его опасности, но он меня кое в чем превосходил. Белла с Мильтоном не воины и только замедлят наше передвижение. – Нам с Рисом понадобятся мечи. Мэрил возьмет Бесстрашный. Я передала клинок сестре. Больше никогда ее не остановлю. – Ура! – Она пристегнула меч. – Эдди принимает командование! Я поцеловала ее в щеку, очень горячую. – Мильтон, пожалуйста, вели слуге принести мечи для Риса и меня. Из узла я извлекла подзорную трубу. – Надо посмотреть, как близко мы сумеем подобраться к Эйснанской долине. Карту я помнила достаточно хорошо, и вычислить расстояние не составило труда. Пока я смотрела в подзорную трубу и считала, все молчали. Наконец картина сложилась. – Самая близкая точка, куда нас могут донести сапоги, – это деревня Сюрмик в трех милях от водопада. Мы остановимся там и попросим деревенских рассказать нам, как лучше всего попасть в долину. – Сюрмик! – воскликнула Белла. – Эти трусы и предатели вам не помогут. – Нам же только узнать направление, – возразил Рис. – Наверняка… – Я королевская дочь, – напомнила я. – Прикажу, и всё. А если откажутся, вырву слова у них из глотки. Мильтон вернулся со слугой, тащившим лязгающие мечи. Мы с Рисом пристегнули оружие. – Мильтон, когда у Мэрил началась лихорадка? – Три дня назад. Сестра широко улыбнулась: – Госпожа Серая Смерть очень удивится, когда обнаружит меня здоровой. Она рассчитывает унести меня завтра на рассвете. На рассвете! Я-то надеялась, что у нас больше времени, хотя бы до середины утра. Снаружи день уже угасал. У нас оставалась всего одна ночь. Я снова пошарила в узле. – Вот волшебный плащ, Мэрил. Надень его, когда доберемся до долины. – Неважно, какую силу ей сообщает лихорадка, она наверняка слабее меня и Риса. – Грифоны и огры тебя не увидят и не нападут, пока ты бежишь к водопаду. – Если нападут, я стану драться, – заупрямилась Мэрил, но плащ взяла. Дверь снова отворилась, и вошел отец. – Дочь моя… Эдди. Ты вернулась попрощаться с сестрой. Я повернулась, скрывая от отцовского взора клинок. – Приветствую вас, отец. Мэрил натянула облачное одеяло, пряча Бесстрашный. Рис поклонился и прикрыл свой клинок плащом. Но отец заметил. – Турнир в спальне? Мы с Рисом начали отвечать хором: – Чародеи пользуются мечами… – Мы сравниваем… – В чем дело? Мэрил подошла к прикроватному столику – облачное одеяло двигалось вместе с ней – и взяла свой экземпляр «Простых истин». – Эдди нашла лекарство от «серой смерти». – Она закашлялась. – Это водопад в Эскернских горах. Мы отправляемся туда… мы знаем способ добраться туда быстро, а мечи берем для того, чтобы убивать чудищ. Отец повернулся ко мне: – Как ты нашла лекарство? – Мне рассказал дракон. Я передала ему слова Воллис, закипая от бессмысленной потери времени. Снова заболели ребра. Выслушав меня, отец спросил: – А откуда ты знаешь, что дракон сказал правду? – В тоне его сквозило возмущение. Мне не приходило в голову, что Воллис могла солгать. – Это мой единственный шанс, – заметила Мэрил, возвращаясь с «Простыми истинами» к себе в кресло. – Я знаю, дочь моя. Тем не менее мне надо поразмыслить. Королю нельзя действовать сгоряча. – Вот послушайте… – Мэрил раскрыла книгу. – «Избегая стычки, подготавливаешь бой». Мы… – Вы сможете последовать за нами с армией, – вставила я. Мэрил перевернула страницу: – «Коварный змей кусает дважды» Это… – кашель прервал ее слова, – это будете вы, отец. – Не помню этого высказывания. – Ваше величество, – вступил Рис, – мы нанесем удар первыми и проредим ряды чудовищ. А вы ударите вторым и уничтожите их. Отец медленно кивнул: – Я могу последовать с армией. Именно так. Мы будем готовы через неделю… Неделю! И еще три недели, чтобы добраться до места с отцовской черепашьей скоростью. Он похлопал Мэрил по плечу: – Мне надо идти. Никогда не медли… – Прощайте, отец. – Она взяла его руку и сняла со своего плеча. Папенька с мгновение таращился на свою руку, прежде чем опустить ее. – Прощай. Он неловко улыбнулся и вышел. Замковый колокол пробил девять часов. Мы попрощались с Беллой и Мильтоном и покинули комнату Мэрил. Она шагала вровень со мной, и даже кашель ее не останавливал. Узел я закрепила через плечо, оставив руки свободными. В узле по-прежнему лежали не только сапоги, но и волшебная скатерть с подзорной трубой. В розовеющем от заката небе там и сям виднелись облака. Высыпали звезды, и взошла полная луна. В замковом саду мы с Рисом надели по сапогу. Он поднял на руки Мэрил, а я еще раз глянула в трубу. Затем он взял меня за руку, и мы шагнули. Глава двадцать седьмая От ночной прохлады и встречного ветра лихорадка у Мэрил усилилась. Когда мы добрались до Сюрмика, зубы у нее стучали, даже облачное одеяло не спасало. Деревня притулилась на крутом склоне. Мы приземлились в нескольких ярдах от деревенской стены и сменили волшебные сапоги на обычные. Рис постучал в ворота и громко крикнул: – Эй, там! Впустите нас! – Именем короля! – добавила я. Ничего не произошло. – Я взлечу и открою ворота. Но не успел он сделать это, как над стеной появилась рука с фонарем. Кто-то посмотрел на нас сверху, и спустя пару мгновений ворота заскрипели. – Входите. Быстрей! Быстрей же! Мы вбежали внутрь, и человек закрыл ворота. По склону над нами взбиралась горстка домишек. Впустивший нас селянин, мужчина средних лет, дважды подул в рог и молча вытаращился на нас, отвесив челюсть. Рис изобразил один из своих замысловатых поклонов, и челюсть у мужика отвисла еще больше. – Чародей! – ахнул он. Мэрил откашлялась. Он уставился на Мэрил. – Дева в облаке! У нас не было времени на его изумление. – Я принцесса Эделина, – начала я. – Нам нужно… – Принцесса! Деревенские начали собираться, и я обратилась к ним: – Нам нужно попасть в Эйснанскую долину. Кто может рассказать, как туда идти? Все молчали. Мэрил кашляла. – Моя сестра больна. Вы не поможете нам? Вперед выступил мужчина в отороченном мехом плаще и с деревянным посохом в руках. – Я Дунстан, здешний староста. В чем дело? Я повторила свое имя, и у него хватило воспитания поклониться. Еще несколько человек в толпе присели или поклонились, но не многие. – У моей сестры «серая смерть», и с каждой секундой, которую вы все тратите попусту, она приближается к гибели. Люди в толпе заахали. Я добавила: – Она исцелится, если выпьет из водопада в Эйснанской долине. Все заговорили разом. Дунстан хлопнул в ладоши, призывая к тишине: – Мы слышали об этой «серой смерти», но никто из нас никогда не болел. Из-за водопада? Воллис сказала правду! Староста продолжал: – Если вы растревожите чудовищ в долине, мы пострадаем. – Если нам на пути попадутся чудовища, мы с ними сразимся, – ответила я. Мэрил добавила: – Теперь понятно, почему Друальт покинул Бамарру, побывав в Сюрмике. Мэр побагровел: – Мы открыли ворота незнакомцам. И вот бла… Рис поднял палочку. Мэр отпрянул: – Не надо заклятий! Вот вам указания: Эйснанская долина к северу отсюда. Идите по звездам и найдете ее. – Дунстан! – Через толпу пробирался юноша. – Они заблудятся. – Он повернулся к нам: – Тропа не помечена. Надо знать, куда сворачивать. Это длинный извилистый путь. – Он уставился на Мэрил. – Вы будете сражаться, госпожа, такая больная? – Буду. – Она закашлялась. Юноша обратился к толпе: – Я поведу их в долину и, когда чудовища нападут, тоже буду сражаться. – Он поклонился нам с Мэрил. – Я Гэвин. Храбрость не совсем еще повывелась в Сюрмике. Мы согласились подождать, пока он сбегает домой за мечом и луком со стрелами. Еще несколько человек вышли из толпы вместе с ним. – Умные люди не бродят в горах ночью, – подал голос древний старик и завел рассказ: – Вот моя сестра… Как долго Гэвин будет забирать оружие? Я дала Мэрил цветок мойли. Возможно, эльфийское средство облегчит ей кашель. – …За моей сестрой отправился поисковый отряд. Никто не вернулся. Дядя мой… Гэвин сбежал к нам с холма, на ходу пристегивая меч. За ним следовали еще двое мужчин и молодая женщина, также с оружием. – Мы тоже идем, – сказала женщина. Из толпы вышли еще один мужчина и одна женщина и присоединились к нам. Оружие было при них. Женщина процитировала окончание «Друальта»: Будь храброй, Бамарра! Вперед, Бамарра, Робкие с сильными рядом. И героям своим Не позволяй В одиночку сражаться. Кто-то в толпе заплакал. – Элиза, останься! – крикнул мужской голос. – Вы идете на свою погибель! – сказал Дунстан нашим шестерым проводникам. – А вы остаетесь на свою погибель! – ответил Гэвин. Привратник открыл ворота, и мы покинули деревню. Наступала ночь. Гэвин шел между мной и Мэрил. Рис – с другой стороны от меня. Остальные поспешали следом. Гэвин задал темп, быстрый, но не настолько, чтобы приходилось останавливаться и отдыхать. – Сколько нам до долины? – спросила я его. – По меньшей мере три часа, если нас не убьют по дороге. Три часа! А Мэрил умрет на заре. – Ты станешь героем, Гэвин, – сказала она, – и нас всех ждет великое приключение. Кашель ее уменьшился. Видимо, мойли помогла. – Огров на этой тропе нет, – сказала Элиза, – но могут напасть грифоны. Они хорошо видят в темноте. Я взглянула вверх, но разглядела лишь звезды. Мы шли вперед. Я попросила Гэвина и Элизу описать водопад. – Он очень высокий, ваше высочество, – ответил юноша, – и вершины, с которых спускается вода, теряются в тумане. Элиза добавила: – Из него не вытекает ни единого ручья. Вода исчезает, как только касается дна долины. И опять Воллис сказала правду. – Трава под водопадом, – продолжала Элиза, – где вода ударяется о землю и исчезает, самая зеленая в Эскернах. Хорошенько вооружившись, мы даже пасем там овец. Они растут едва ли не на глазах, когда пасутся в долине. – Вы когда-нибудь пили из водопада? – спросил Рис. – Пью, – ответил Гэвин, – когда привожу овец. Мы все пьем. Они пьют воду, и никто из них не заболевает «серой смертью». Мэрил начала расспрашивать Гэвина о столкновениях с чудовищами. Тот отвечал, и другие селяне присоединились к беседе. Рис коснулся моей руки, и мы приотстали, заняв место в арьергарде. – Я должен кое-что тебе сказать… – Он колебался. – Хотя тебе, возможно, это не понравится. – Он умолк. – Это касается нас. Тебя… – он помедлил, – и меня. Он догадался о моей любви. И чувствовал себя обязанным развеять морок. – Не надо ничего говорить, – шепнула я. – Нет, надо. – Голос его звучал странно, словно простуженный, хотя чародеи не простывают. – Как я уже говорил, Орне прекрасный учитель. Это Орне его надоумил. – И очень убедительный. – Рис снова умолк, а затем продолжил: – Но я не всегда с ним согласен. По вопросу брака, с людьми во всяком случае… Брака? – Думаю, он ошибается, особенно насчет меня. Ох, Эдди, мы можем оба погибнуть сегодня… Должно быть, Эскернские горы заколдованы, подумалось мне. Они заставляют меня слышать то, чего нет. Но я улыбалась. Он остановился и взял меня за руку. – Если мы умрем или я умру… Он говорил о смерти, а я не могла перестать улыбаться. В темноте он, должно быть, не заметил этого, потому что торопливо произнес: – Я должен сказать тебе, что люблю тебя и если уцелею, то намерен просить твоей руки. Не надо ничего говорить сейчас, если тебя это нервирует, но я предпочел бы умереть, не зная, что ты не любишь меня, если таковы твои чувства. Я открыла рот, но опять не смогла издать ни звука. За время странствий я набралась храбрости, но не для этого. – Эдди? – Но я люблю тебя, – прошептала я беззвучно. Однако он услышал. Он взял меня за подбородок, и мне пришлось взглянуть ему в глаза. Он тоже улыбался, такой же счастливой улыбкой, как и я. – Эдди! – Он наклонился поцеловать меня. Но тут нас окликнула Мэрил. – Эдди! Где ты? Рис? – Голос ее звучал испуганно. – Уже идем. Он подхватил меня на руки и полетел со мной к сестре. – Мы просто говорили о будущем, – сказал он с хитрецой. – Я думала, вас чудище утащило. – Она закашлялась. Еще один цветок мойли пошел в дело. Мы продолжили путь, причем Рис держал меня за руку. Я сунула другую руку в облачное одеяло и стиснула ладошку Мэрил – теперь обе мои любви были со мной. Но у Мэрил рука была горячая, как дракон. Мы все умолкли и продолжили путь. Мэрил шагала наравне со мной и не выказывала усталости. Над нами захлопали крылья. Я вскинула голову, но это оказался всего лишь ворон. Через секунду донеслось хриплое карканье. Интересно, сколько мы уже прошли и сколько нам еще идти? Спрашивать не хотелось. Пусть ни тропа, ни ночь не кончаются. На краткий миг я получила все, о чем мечтала. Мы продвигались вдоль хребта, а потом начали подниматься, перестроившись в цепочку по одному, потому что тропа сузилась. Мэрил шла впереди меня, Рис позади. Я отпустила руку Риса, но продолжала держать Мэрил. Тропа извивалась, возвращалась сама к себе и снова поворачивала. Мы карабкались со скалы на скалу. Снова крылья. Две твари пересекли луну, то ли грифоны, то ли орлы. Кто бы это ни был, они пролетели и исчезли. Подъем сделался круче. Скоро дыхание мое сделалось прерывистым, а Мэрил снова принялась кашлять, и новый цветок мойли не принес облегчения. Луна вроде бы потускнела, а небо посветлело, или мне это только показалось? Наконец мы достигли гребня и направились вдоль него. – Эйснанская долина под нами. – Гэвин указал влево, но в темноте ничего не удалось разглядеть. – Здесь нам не спуститься, – заметила Элиза. – Придется идти в обход. Но все равно уже недалеко. Мы выйдем на скальный выступ. В нескольких футах за ним стоит утес, который мы называем Стражем. Когда обогнем Стража, окажемся в долине. – Как далеко оттуда до водопада? – спросила я. – С полмили, – ответил Гэвин. Рис сможет отнести Мэрил туда по воздуху. До ее выздоровления оставались минуты! Мы прошли еще немного и начали спускаться. Я напрягала слух в надежде различить шум водопада, но ничего не слышала. Сжав ладонь Мэрил, я почувствовала ответное пожатие, но мне показалось, что ее хватка чуть ос лабла. Спуск оказался пологим, легче, чем подъем. – Девять героев Бамарры спускались в Эйснанскую долину, – произнесла Мэрил и закашлялась. – Про нас надо слагать поэмы. Эдди, не почитаешь из «Друальта»? На память пришла батальная сцена из начала. Голос мой звучал тихо, но постепенно набирал силу: Брюс венценосный В доспехах сияющих Вел правый фланг, призывая: «Прячьтесь, чудища, прячьтесь От наших могучих рядов». Друальт Смеющийся В латах кровавых Вел левый фланг, выкликая: «Придите же, чудища, К нам и узнайте Нашу великую мощь». Все подхватили – Рис низким голосом, Мэрил хриплым, селяне вразнобой: Хмурился Брюс, Мрачно губы сжимая. Из очей его свет Жуткий струился. И воины Брюса Мрачно сражались, Как пашет крестьянин Каменистое поле — С готовностью, но без восторга. А Друальт смеялся, И радостный свет В очах его ясных сиял. Его воины тоже Смеялись и бились, Как парень танцует С пригожей девицей — Охотно и с радостью. Воины Брюса запели… Я услышала эхо, хотя раньше не замечала его: Грянули воины Друальта… Мы звучали так, словно нас было пятьдесят, а не всего лишь девять. Руби, мой меч! Разите, стрелы! Умри, мой враг! Бамарра встанет! Мы почти спустились, и Гэвин остановился. – Вот выступ. Когда спрыгнем, окажемся на одном уровне с долиной. Мы сели на край. Мне показалось, что я слышу рев водопада. Небо определенно начинало светлеть. Скоро наступит заря. Я взглянула на пепельное лицо Мэрил. Она улыбалась. Сердце у меня заколотилось. Крестьяне спрыгнули первыми, футов с семи. Затем прыгнула я, и Гэвин поймал меня. Рис поднял Мэрил на руки и аккуратно слетел вниз, не обращая внимания на ее протесты. Гэвин указал на высокий утес: – Вон Страж. Я снова взяла Мэрил за руку, и мы ступили в долину. Меньше чем в двух футах от нас на землю обрушился булыжник. Полетели камни. Один ударил Гэвина в грудь, и тот упал. Отовсюду бежали огры, швыряя валуны, деревья и огромные пригоршни земли и грохоча на своем каменном языке. Гэвин с трудом поднялся. Древесный ствол врезался в скалу над нами, отскочил и упал на землю. Корнями Элизе придавило ногу. Я помогла селянам освободить ее. Воздух наполнился визгом и граем. На нас пикировали больше сотни грифонов. – Победу Бамарре! – срывающимся голосом крикнула Мэрил. Глава двадцать восьмая Мэрил побежала к водопаду. Рис подхватил ее и полетел, но его атаковали три грифона. Я судорожно рылась в узле в поисках волшебной скатерти. – Поставь меня! Дай мне сразиться с ними! – завопила Мэрил. – Отнеси ее к водопаду! – крикнула я. Но ему пришлось послушаться сестру, иначе он не мог защищать и ее, и себя. Он накинул на Мэрил волшебный плащ, и вместо нее в предрассветных сумерках глаза видели лишь мерцание и рябь. Я помчалась в их сторону, не переставая нащупывать скатерть. И почти добежала, когда мне в плечо попал камень. Я споткнулась и упала. Надо мной навис огр, рожу его прорезала трещина смеха. Я откатилась в сторону. Огр протянул ко мне лапы, но промахнулся на какой-то дюйм. В руках у меня оказался меч. Огр сгреб валун. Я, спотыкаясь, отпрянула. И тут чудовище вскрикнуло и выронило камень. Кровь хлестала у него из колена. До меня донесся голос Мэрил: – Вот тебе, огрятина! Беги, Эдди! И я рванулась – к ней, к тени в плаще. Огр снова поднял кусок скалы. Он еще оседал с перерезанным горлом, а Рис уже отлетал от него, сражаясь с грифоном. – Забери Мэрил, – крикнула я, но любимый не услышал. На меня насел грифон и сбил с ног. Я пырнула его мечом. Клинок пронзил плоть, и тут… грифон исчез. В ушах зазвенел тихий смех. – Призрак! – выдохнула мне в ухо Мэрил и закричала всем: – Некоторые грифоны – призраки. – И снова тихо: – Береги себя. Я к водопаду. Тень поднялась, и сестра пропала из виду. Еще один грифон отвалился от меня с пропоротым брюхом, истекая кровью. Свободной рукой я все пыталась нащупать скатерть. Следующий грифон опрокинул меня. Взмах меча отсек ему коготь. Тварь клюнула меня в щеку и крылом прижала мне рабочую руку. И снова клюнула. Он меня ест! Выпуклый, налитый кровью глаз. Я ткнула в него… поднажала… почувствовала мокрое. Грифон с клекотом отдернул голову. Я ухватила гада за шею одной рукой и сдавила изо всех сил. Он попытался взлететь, проволок меня по земле и освободил вторую руку, которая тут же сомкнулась у него на горле. Тварь колотила меня крыльями. Я держала. Давила. Рядом упал камень – близко, очень близко. Но я держала. И давила, давила. Грифон кричал. Я не ослабляла хватку. Вот он захрипел. Голова его повисла. Я отпустила чудовище, и оно отвалилось. – Мэрил, я задушила грифона! Хотя лучше б она была уже далеко и не слышала. Я полезла в узел, наконец-то нашарила скатерть и встряхнула ее. А сверху уже пикировал новый грифон. – Добрый стол, накройся, по… Ничего не произошло. Грифон наседал, вцепившись когтями мне в плечо. Слова вылетели сами: – Добрая скатерть, накрой на стол, пожалуйста. Скатерть натянулась. Грифоний клюв замер в дюйме от моей окровавленной щеки. Появилось жаркое, и тварь набросилась на еду. Блюда все прибывали. Еще один грифон приземлился на скатерть. Стая садилась. Где Мэрил? Добралась ли она до водопада? Солнце вот-вот взойдет. Я побежала к ней. Мимо моего уха просвистел древесный ствол. Элиза пустила стрелу. Огр выронил камень, запнулся и упал. Где Мэрил? Вон Гэвин, сражается с грифоном на полдороге к водопаду. К нему ковыляет огр. – Гэвин! Огр взревел и схватился за спину. Он повернулся, и я увидела Мэрил верхом на нем. Плащ больше не защищал ее. Сверкнул Бесстрашный. Из шеи огра хлынула кровь, и чудовище опрокинулось. Сестра вскочила и помчалась к водопаду. Я ринулась вдогонку. Между нами выскочил огр, его голову и плечи скрывала туча. Еще один облачный огр ползал поблизости. Рис парил чуть выше огрских голов, указывая палочкой на всех тварей по очереди и упаковывая их в облака. Но мне нельзя было останавливаться. Огр напал на Мэрил и получил мечом в брюхо. Сест ра рассмеялась. Невдалеке ударился о землю валун. Камни летели со всех сторон, били меня по лбу, по плечам, по больным ребрам. Голова кружилась, дыхание перехватывало. Мэрил подбежала ко мне и подставила плечо: – Эдди… Я судорожно глотнула воздуха. – К водопаду! Мы взялись за руки и побежали. Рис летел справа, защищая нас палочкой и мечом. Мне в глаз попала кровь, и я сморгнула ее. «Подожди, солнце! Подожди, рассвет!» Элиза с Гэвином бежали слева, рубя и кромсая врагов. На нас спикировал грифон. Я пырнула его, Мэрил тоже. Он исчез. Уже слышался шум водопада. Мы бежали, и Мэрил смеялась. – Умрите, чудища! Победу Бамарре! Я тоже кричала: – Победу Мэрил! «Подожди, солнце! Подожди, рассвет! Победу Мэрил!» Дорогу нам заступил огр. Элиза с Гэвином бросились на него. Элиза упала. Гэвин вскрикнул. Мы с Мэрил мчались, петляя между стволами деревьев, валунами, камнями. Рис убил очередного грифона. Бегом, бегом. Водопад уже виден, но до него еще четверть мили. Нас накрыла тень. Металлический запах, колокольный звон. Воллис. Она приземлилась перед нами, запирая дорогу. Драконица обвела взглядом поле боя. – Я приготовила эту теплую встречу для тебя, маленькая принцесса. Трава между ее брюхом и передней лапой покраснела. Кровь все еще текла из нанесенной мною раны. Мэрил прошептала: – Дракон! Какой красивый. – А-а. Это и есть сестра. Храбрая, как мой Уиллард. Как жаль, что солнце взойдет через семь минут. – Она шевельнула хвостом и захлестнула нас с Мэрил. – Мы летим домой. – Она расправила крылья. – Малышка, пока летим, попрощайся с сестрой. Я… Налетел Рис и взмахнул палочкой. Голову Воллис окутало облаком. Облако сделалось оранжевым, подсвеченное изнутри драконьим пламенем. Огр швырнул в нас валун и попал Воллис по хвосту. Нас подняло вместе с хвостом, голова у меня дернулась назад, а огра сшибло наземь. Затем голова у меня дернулась вперед, хвост впечатал нас в землю, и боль пронзила ноги. Но хватка хвоста ослабла. Мы с Мэрил вывинтились из петли, хотя драконья чешуя остротой не уступала ножам. – Беги, Мэрил! Взгляд мой упал на кривой коготь Воллис, подушечкой вверх. Я вскинула меч, но Мэрил ударила первой. Драконица вскрикнула. Я бросилась к Мэрил. Рис напустил еще облаков. Воллис дыхнула на него огнем, трубя: – Все гибнет передо мной! Рис ткнул ее в глаз. Она снова дохнула пламенем. У него занялся плащ! Он рухнул с неба! Я развернулась и крикнула Мэрил: – К водопаду! Сестра сорвалась с места. Воллис встала на дыбы, глаз у нее вытекал. Надо мной нависла черная ноздря. Огненная пасть открылась. – Беги, Мэрил! И изо всех своих сил – больше чем изо всех своих сил – я метнула клинок в горло Воллис. Она подавилась. Пламя опало. Драконица зашаталась, она истекала кровью. Мэрил мчалась к водопаду. «Не вставай, солнце!» Воллис рухнула. Ее шеей мне придавило руку. Я оказалась в ловушке прямо перед ее огромной мордой. Она выдохнула: – Оплачь меня, маленькая принцесса. Я попыталась высвободить руку. – А я бы тебя оплакивала. – Подвинь шею, и я оплачу тебя, – пропыхтела я. Колокольчик. – Ах, маленькая принцесса, ты все еще веселишь меня. Она честно попыталась выполнить условие, на ее шее проступила вена. Шея немного сдвинулась. Достаточно. Мэрил! Я увидела меч на траве – меч Риса – и подхватила его. – Поплачь по… – просипела Воллис. Огибая ее тело, я слышала ее смертный хрип. «Солнце, не вставай!» Впереди меня Мэрил на бегу сражалась с грифоном. Не успела я догнать ее, как грифон отвалился. Крыло его царапнуло землю, и он замер. Мэрил бежала. Я тоже неслась, задыхаясь. Водопад ревел у меня в ушах. Мэрил оставалось всего несколько метров. Над головой у нее пролетел ствол дерева. «Солнце, не вставай!» Огромные руки обхватили мои ребра. Огр поднял меня к своей груди, сотрясаемой каменным смехом. Он надавил, и я вскрикнула от боли. До последнего часа я буду жалеть об этом крике. Мэрил услышала меня. Она обернулась и рванула назад. Ко мне. – Нет! Беги вперед! Я принялась рубить лапы огра. Он ворчал, но крепко держал меня. Над восточным пиком поднялось солнце. Мэрил зашаталась. В долину хлынули золотые лучи. Мэрил упала лицом вниз. Я наугад рубанула вверх. Огр вскрикнул и отпустил меня. Я бросилась наземь рядом с Мэрил, нежно перекатила ее на спину. Ресницы ее затрепетали. – Эдди? – Голос был едва слышен. – Это наш самый лучший день. – Она вздохнула, и глаза ее закрылись. – Мэрил! Не умирай! Я поднялась, завывая… И мне в грудь врезался камень. Я упала. Ощутила капли дождя на лице. Потом ничего. Глава двадцать девятая Пахло пионами. Кто-то пел. Мэрил. Рис. Я заплакала, отказываясь открывать глаза. – Принцесса Эдди? Вы проснулись? – Мужской голос звучал знакомо, но никак не удавалось вспомнить, кому он принадлежит. – Не плачьте. Смейтесь. Смейтесь! – Можешь открыть глаза. Бояться нечего. И этот голос мне знаком… Мэрил! Я открыла глаза. Вот она, улыбается мне. Исцеленная. Снова здоровая. Рядом с ней громадный юноша, тоже широко улыбается. Это еще кто? И где я? Лежу в постели, но точно не в Бамаррском замке. Да какая разница, ведь Мэрил поправилась! Слезы хлынули пуще прежнего. Я была счастлива, но не могла перестать плакать. – Она еще слаба. Вот, дайте ей это. Повернув голову, я увидела Мильтона. – Как ты сюда попал? Он передал Мэрил дымящуюся кружку. – Ваша сестра послала за мной. Мэрил села рядом со мной, подсунула свободную руку мне под плечи и приподняла. Я оперлась на нее и взяла кружку. Пахло мойли. Мильтон взбил подушки у меня за спиной. Я отхлебнула чая, не переставая плакать. Только и могла, что пить, таращиться на Мэрил и плакать. Я откинулась обратно на подушки, чтобы лучше видеть ее. Ни следа болезни. Казалось, «серая смерть» должна оставить на ней отметину, но нет, глаза смотрели ясно, и пепельная серость исчезла с лица. Однако что-то изменилось. Казалось, она выглядит старше. Или, наоборот, младше. Я никак не могла решить. Не важно. Она здорова. Хоть бы перестать плакать по этому поводу. – Пей чай, пока горячий. Голос Беллы. И она здесь, справа от громадного незнакомца. Глаза у нее красные. Тоже, видимо, недавно плакала. А где Рис? Мне так нужно его видеть. В чай закапали новые слезы. Мэрил положила мне на лоб прохладную руку. Последний раз, когда я трогала эту руку, она пылала от лихорадки. Как только она прикоснулась ко мне, я успокоилась и поток слез прекратился. Я снова обрела голос: – Рис? – Он отдыхает, – ответила Мэрил. – Он же горел. Его… – С ним все будет прекрасно, принцесса Эдди, – перебил меня незнакомец и рассмеялся. – Вскоре он будет готов к новым драконам. Кто этот человек? Я никак не могла понять. Лицо явно знакомое, однако мне никогда прежде не доводилось с ним встречаться. Ростом выше самых высоких отцовских гвардейцев, черные вьющиеся волосы и такая же борода. – Все с ним будет прекрасно, принцесса Эдди, – повторил он. Это заставило меня вспомнить про остальных сражавшихся. – А деревенские, они тоже уцелели? – Гэвин погиб, – ответила Мэрил. – Его убил огр. Остальные живы-здоровы. Я сглотнула: – Первый, кто помог нам… – Благодаря ему Сюрмик больше не позорное место, – снова вступил незнакомец. Это да, но… – Живые герои лучше мертвых, – произнесла я. – Зато у нас есть вы, – сказала Белла, и голос ее дрогнул. Я вспыхнула: – И Мэрил! – Я не такой герой, как ты. На миг мне показалось, что вид у сестры невеселый, и я удивилась, уж не завидует ли она мне, что это я нашла лекарство. Однако она улыбнулась и снова повеселела: – Ты моя гордость, Эдди. Я снова вспыхнула и не смогла посмотреть ей в глаза. Чтобы скрыть смущение, я принялась разглядывать комнату. Поскольку я лежала в постели, то, видимо, находилась в спальне. Но в Бамаррском замке спальни куда меньше. Дальнюю стену из белого мрамора закрывали огромные гобелены с изображениями приключений Друальта. Полы были из кораллового мрамора. Потолок прятался за пологом над кроватью, но и сам полог не уступал высотой обычному потолку. Одно странно: нигде не видно камина. – Здесь красиво, – заметила я и проглотила остатки чая. У Беллы вырвался всхлип. – Что не так? – спросила я. – Вы слишком слабы для… – Она осеклась. – Вы слишком слабы. Она напугала меня, и я повернулась к Мильтону: – Я умираю и все боятся мне об этом сказать? – Вы не умираете, – ответил он. – Просто вам нужно еще отдохнуть, вот и все. Ну ее, эту Беллу, не буду из-за нее беспокоиться. Наконец мне стало лучше. Цветы мойли сотворили обычное чудо. Я села и спросила Мэрил: – Сколько времени потребовалось водопаду, чтобы вылечить тебя? – Он не вылечил. Это действительно было лекарство, но меня оно не исцелило. Я пришла в замешательство. А сестра продолжала: – Воллис сказала тебе правду. Помнишь пророчество? – «„Серая смерть“ отступит, когда трусливые обретут храбрость и дождь прольется над всей Бамаррой». – Твоя храбрость сделала исцеление возможным, а дождь явился лекарством сам по себе. Пока спасали тебя и остальных, фейри разослали воду из водопада с грозовыми тучами по всей Бамарре. «Серая смерть» ушла навсегда. Я подалась вперед: – Нас спасли фейри? Настоящие фейри? Незнакомец рассмеялся: – Настоящие фейри, принцесса Эдди. – Они… – начала Мэрил. – Ты их видела? Ну почему вы меня не разбудили! – Я с упреком переводила взгляд с Мэрил на Беллу. Но снова ответил незнакомец: – Тебе надо было поспать. Жестоко было бы будить тебя. – Он рассмеялся. – Но есть вероятность, что ты еще встретишь фейри-другую. Может, ты уже… Сейчас? До меня вдруг дошло. – Мы не… Как так… Мы у них в замке?! Мэрил кивнула с улыбкой. Интересно, почему она так спокойна? – Ты изменилась, – сказала я ей. – «Серая смерть» оставила на тебе отметину. – Не-ет, – протянула сестра. – «Серая смерть» меня не изменила. – Тогда что? Ты теперь какая-то другая. И что ты имела в виду, когда говорила, что лекарство тебя не излечило? Мне начинало становиться не по себе. Дело было не только в том, что она не волновалась по поводу фейри. Тут было нечто большее: она успокоила меня одним прикосновением к моему лбу, она выглядит одновременно и старше и моложе. Никто не отвечал на мои вопросы. Улыбка Мэрил дрогнула. Белла плакала, и даже Мильтон выглядел печальным. – Когда вам станет лучше, Эдди, она вам скажет, – проговорила Белла. – До тех пор… – Мне достаточно хорошо. Скажи мне сейчас. Мэрил, разве фейри не спасли и тебя тоже? – В некотором роде. – Она заправила мне волосы за уши, и ее прикосновение снова меня успокоило. – Дождь исцелил всех, у кого была «серая смерть», кроме одного-двоих, кто оказался на пороге смерти, как я. Да и голос ее звучал ровнее, чем прежде. – Что с ними стало? – Я почти кричала. – Что стало с тобой? – Она слишком слаба, Мэрил… то есть властительница, – встряла Белла. – Погодите, пока… Почему Белла называет мою сестру «властительница»? Я подалась вперед: – Скажи! – Другие умерли, Эдди. Мэрил выглядела совершенно безмятежной, более спокойной, чем когда-либо на моей памяти. Спокойнее, чем в жизни, где всегда к чему-то стремилась. В жизни! О чем я думаю? Она ведь жива и разговаривает со мной. Мне не хотелось задавать ей следующий вопрос, но пришлось: – Как исцелили тебя, если других не смогли? – Я голоден, – заявил незнакомец, – и гарантирую, что нас ждет пир. – Он улыбнулся мне сверху вниз. – Ты редкой храбрости душа. Он похлопал меня по ногам через покрывала, и его прикосновение успокоило так же, как прикосновение Мэрил. Затем он вышел из комнаты, ступая на удивление изящно для такого великана. Мильтон разгладил мою постель и вышел следом за незнакомцем. Белла встала надо мной. – Эдди… – Она покачала головой, и на руку мне упала слеза. Гувернантка повернулась к Мэрил. – Помните… она не такая сильная, как были вы. – И вышла. – Ты сильная, – сказала Мэрил, когда за Беллой закрылась дверь. – Сильнее, чем была я, сильнее, чем я могла себе представить. – Я тоже не могла. Лучше бы ты пустилась на поиски приключений много лет назад и взяла меня с собой. – Теперь, когда она была готова ответить на мои вопросы, мне не хотелось ничего слышать. – Однако в будущем мы так и поступим. В пещере Воллис я дала обещание и сдержу его. Я помогу Мэрил спасти Бамарру. И Рис поможет. Она покачала головой. – Я пойду, – упрямо сказала я. – Я хочу быть рядом с тобой с сегодняшнего дня и всегда. – Я всегда буду рядом. – Хорошо. Тут мы договорились. Однако я снова устала. Думаю, посплю еще немножко. – Я заползла обратно под одеяла и закрыла глаза. – Эдди? – Тон ее изменился. – Послушай… Пожалуйста, открой глаза. Теперь она заговорила в точности как прежняя Мэрил. – Мэрил? Сестра вдруг сделалась именно такой, какой бывала, когда затевала нечто недозволенное, – возбужденная, счастливая, распираемая энергией. Она взяла меня за левую руку и легонько провела пальцами по костяшкам. – Представь, что я получила шанс на приключения круче, чем сражения с чудищами, круче всего, что может предложить Бамарра. Представь, что в этих приключениях меня нельзя убить и даже ранить. Я могу не победить… могу даже проиграть… – Странное приключение, если тебя нельзя ранить. – Поразмыслив, я добавила: – Хорошо, но это получается ненастоящее приключение. Мэрил нахмурилась, притворившись, что раздражена: – Ты не даешь мне досказать. Представь, что это настоящие приключения. Представь, что ставки неимоверно высоки, даже если я не подвергаюсь опасности. Представь, что я хочу пуститься в эти приключения больше, чем когда-либо чего-то хотела. Представь, что я смиренно благодарна за возможность попасть в такие приключения. Но при этом ты не можешь отправиться со мной, и я даже не особенно могу рассказать тебе о них. Ты бы… – Но я должна пойти. Говорю же, я хочу, чтобы ты была рядом. – Я рассмеялась, крепко держа ее за руку. – Мне бы особенно хотелось поучаствовать, раз уж нас нельзя ранить. – И добавила импульсивно: – Ох, как же чудесно, что ты вернулась, вернулась ты прежняя. – Я сжала ее ладонь. – Неправильно я все делаю. – Голос Мэрил снова изменился, отражая нечто среднее между Мэрил, знакомой мне с рождения, и новой спокойной Мэрил. – Я больше не прежняя. То есть часть меня – да, но большая часть – нет. Фейри не сумели исцелить меня, Эдди. Я подошла слишком близко к порогу смерти. Взамен они предложили мне другой способ жизни. Это великая честь. Они предложили превратить меня в фейри, и я сказала «да». Глава тридцатая Невозможно! Не может сестра быть фейри! Вот она сидит рядом со мной, вдыхает и выдыхает в точности как я, а я человек. Да, Мэрил изменилась – она спятила. Вот в чем разница. «Серая смерть» отняла у нее разум. – Я знаю, в это трудно поверить, Эдди. Сама бы я никогда… Почему Белла и Мильтон оставили меня один на один с ее безумием? – …Не первая, кто стал фейри. Мы помним, каково быть человеком, – другие фейри этого не знают. И, Эдди, любовь никуда не девается. Что тут скажешь? – Наверное, приятно быть фейри, – произнесла я, стараясь говорить обыденным тоном. – Я бы и сама не прочь попробовать. Она рассмеялась: – Эдди, Эдди. Я говорю правду. Я теперь фейри. Возможно, она меня дразнит. Но шутка не смешная, а сестра никогда не отличалась жестокостью. Она поднялась. – Как мне тебе доказать? – Никак. Мэрил сделала небольшой круг по комнате. Спустя пару минут она произнесла: – Возможно, это тебя убедит. Она взяла мою пустую чашку со стола возле кровати и перевернула ее себе на ладонь. Вылилось несколько капель. Одна из них сохранила форму и начала распухать. Сестра вернулась на свое место рядом со мной. – Смотри. Капля выросла в громадный влажный пузырь размером с кочан капусты. Внутри проступила сцена. Я увидела себя. Я переходила подъемный мост в Бамаррском замке, одетая служанкой и с мешком за спиной. Картинка растворилась, ее место заняла другая. Пузырь показывал меня в волшебных сапогах. Я неслась над землей, волоча за собой огра. В следующей сцене я опасливо ступала по Мьюлийскому лесу. Последовали еще сцены из моего похода. Взгляд было не отвести, как и не избавиться от ощущения, будто все это мне снится. Горячечный бред. Наконец развернулась сцена в Эйснанской долине. Битва подходила к концу, во всяком случае, мое участие в ней. Вот я выбралась из петли хвоста Воллис, а Мэрил пронзила ей подушечку под когтем. Затем драконица подожгла Риса, и он упал. Я загнала меч Воллис в горло. Она освободила мою руку. Мне в грудь врезался валун. А капля продолжала показывать, что происходило дальше, уже без меня. Небо потемнело. Сверкнула молния, и хлынул дождь, затушив бушевавшее драконье пламя. – Теперь смотри, – велела Мэрил. Как будто я могла отвернуться! Долина снова озарилась, но не солнцем, а вихрями разноцветного света. Они плавно спускались с горы, которой я почему-то прежде не замечала. Внутри каждого яркого вихря виднелась фигура, человеческая по форме, но не по сути. Эти существа из света склонились над нами, подняли нас и поплыли с нами вверх. Я следила за теми, кто нес Мэрил, Риса и меня. Но сцена сместилась. Я видела, как меня положили на кровать – на эту кровать. Яркое создание склонилось надо мной. Его свет объял меня на мгновение, не более. Затем оно выпрямилось и выплыло из комнаты, оставив меня одну. Изображение вновь качнулось, и я увидела Риса. С ним проделали то же, что и со мной. Новая смена картинки, и мне показали Мэрил на постели, окруженную множеством созданий света, целой толпой. Вот Мэрил села. Мэрил, моя Мэрил! – Они смогли улучшить мое состояние ненадолго, достаточно для принятия решения. Лицо Мэрил в пузыре озарилось восхищением. Она прислушивалась к чему-то. Спустя мгновение она рассмеялась, хотя по щекам катились слезы. – Мне предложили выбор между смертью и превращением. Прежде мне казалось, что решить будет просто, но это оказалось не так. Выбор делается навсегда. Насовсем. На вечность – ни вернуться, ни передумать. Но в одном у меня выбора не оставалось. В любом случае я теряла тебя. В любом случае я переставала быть человеческой сестрой и лишалась сестры-человека. Мэрил в пузыре что-то сказала. – Это я выбрала стать фейри. Вот она легла обратно на постель, и все существа окутали ее. Спустя несколько мгновений они отступили от кровати. Навстречу им поднялось новое существо, новый вихрь света. Я ахнула. – Нет! И тут все кончилось. Пузырь сжался и снова превратился в капельку. Существо рядом со мной, внешне точная копия Мэрил, вытерло руку о платье. Я перекатилась на живот и зарыдала в подушки. Рука погладила мои волосы, мягко похлопала меня по спине. Стало спокойнее, но слезы не иссякали. Мне не удалось спасти Мэрил. Мой поход оказался напрасным. «Серая смерть» в конце концов ее убила. Не закричи я, когда меня схватил огр, сестра успела бы добежать до водопада вовремя. Не тяни я так долго вначале, она бы выжила. Доберись мы до Эйснанской долины прежде, чем конец ее сделался так близок, рассвет не имел бы значения и вода исцелила бы ее. А теперь я ее потеряла, и никто, кроме меня, в этом не виноват. Фейри гладила меня по спине, а я все плакала и плакала. Я буду скучать по любви к сестре. Любовь к ней изменила меня, сделала меня храброй. Любовь к ней была лучшей частью меня. Не знаю, как долго я проплакала. Наконец я перекатилась на спину и вгляделась в фейри глазами, опухшими от слез. – Почему ты выглядишь так же, как раньше? По правде сказать, почти так же. – Я привыкла к этой форме. Несколько других фейри раньше были людьми. Они предпочитают выглядеть так, и я тоже. – Ты скучаешь по себе прежней? – Она по-прежнему во мне. Но человеческая Мэрил застыла в прошлом, заперта внутри фейри. Человеческая Мэрил больше не испытает собственных чувств, больше не станет расти и меняться. Снова слезы. – Это все я виновата. – Нет, не ты. Ты спасла меня. Если бы не ты, я бы умерла. – Выйди я из дома раньше, ты выжила бы и осталась человеком. – Наверное. Но все равно ты ни в чем не виновата. «Серая смерть» выбрала меня. Могла выбрать тебя, а предпочла меня. – Фейри погладила меня по мокрым щекам. – Я все гадала, не радуюсь ли втайне своему обещанию не начинать приключения до того, как ты выйдешь замуж. Думаю, я могла пообещать это, поскольку на самом деле трусила. Что за ерунда! Мэрил никогда не была трусихой. А я виновата. Она просто не понимает. – Не завизжи я, когда тот огр меня схватил, ты бы продол… Она приложила пальцы к моим губам. – Нет, Эдди, это моя ошибка. Мне следовало продолжать бежать к водопаду. Следовало догадаться, что ты одолеешь огра. Я же видела, как сильно ты изменилась. – Но… – Она была права. Я изменилась и действительно одолела огра. – Но ты не виновата, что хотела спасти меня. – Не уверена, однако разницы нет. Все это было частью того великолепного дня. Я так благодарна тебе за битву в Эйснанской долине – ведь иначе я бы никогда не убедилась в собственной храбрости! Ты подарила мне приключение и возможность побыть героем, а мне всю жизнь только об этом и мечталось. – Мне мечталось не только об этом. Но ее слова до некоторой степени утешили меня и принесли ускользавшее прежде понимание. Мне наконец сделалась очевидной истинная разница между Мэрил и мной, более точная, чем разница между трусихой и храбрецом. Она хотела сражаться с чудовищами ради приключения. Я хотела победить их ради мира, который последует за победой. – Я скучала по тебе, – сказала фейри Мэрил. – Я скучала по тебе, пока ты отсутствовала. Гордилась твоим походом, но боялась, что ты не вернешься вовремя и мы не успеем попрощаться. Страх этот преследовал меня даже в навязанном «серой смертью» сне. И здесь я тоже скучала по тебе, пока ты выздоравливала. Как же хорошо, что ты проснулась! Я так рада снова обрести тебя! – Однако все не так, как прежде. Я подумала о возвращении в Бамаррский замок без нее. У отца теперь всего одна дочь. Его первенец ушел. Фейри Мэрил тоже выглядела печальной. – Ты права. Как прежде, уже не будет. У фейри нет сестер. Как ни странно, ее печаль оказалась самым лучшим утешением. Она тоже скучала по возможности быть сестрой. Это заставило меня обнять ее, и когда я это сделала, когда она крепко обняла меня, я нашла океан утешения, целую вселенную утешения. Глава тридцать первая Спустя какое-то время Мэрил оставила меня, и я снова заснула. Не уверена, сколько длился мой сон. Несколько раз я просыпалась, и она всегда была рядом. Иногда я снова плакала от горя пополам с радостью. Иногда просто смотрела на нее и не могла насмотреться. Наконец в один прекрасный день я проснулась и почувствовала себя здоровой. На сей раз в комнате никого не было. Я села, свесила ноги с постели и заметила разложенный на двух стульях наряд. Темно-лиловое платье фейри с подобранной верхней юбкой, открывающей бледно-сиреневую нижнюю. Я потрогала юбку, почти ожидая, что от нее полетят искорки. Но этого не произошло, зато ткань оказалась невозможно мягкой – такой же мягкой, как синий отрез, подаренный мне Рисом сто лет назад. Рис! Каждый раз, просыпаясь, я выпытывала у Мэрил новости о его состоянии, но она каждый раз отвечала, что он отдыхает. Теперь сама посмотрю. Оделась я быстро. Нечего и говорить, что наряд подошел мне идеально. Кто-то постучал в дверь. Я открыла, и вошла Мэрил. Стоя, одетая, перестав быть плаксивым инвалидом, я чувствовала себя с ней настороженно. До меня по-новому дошло, что она фейри . – Знаешь, ты тоже изменилась, – сказала сестра, понимая мой взгляд или читая мои мысли… я боялась об этом думать. – Ты больше не робкая младшая сестричка. Я бы застеснялась знакомиться с новой Эдди… то есть будь я в принципе наделена способностью стесняться. – Она широко улыбнулась. Мне стало легче. Естественно, я спросила про Риса, но Мэрил ответила, что он все еще отдыхает. По ее словам, к нему даже заглядывать было нельзя. Поскольку чародеи не спят, для выздоровления ему требовалась полная темнота и тишина. – Но у его дверей сидит Мильтон, – утешила меня Мэрил. – Он поклялся сбегать за тобой, как только Рис достаточно окрепнет для посещения. Я попросила ее отвести меня к Мильтону – у меня накопилось к нему несколько вопросов. Сестра согласилась проводить меня. Эльфа мы обнаружили сидящим на трехногом табурете, как всегда с вязаньем в руках. Рядом с громадной резной дверью комнаты он казался меньше обычного. Увидев нас, целитель вскочил и отложил рукоделие на табуретку. – Эдди! Вы снова в добром здравии. – Он поспешил к нам и оглядел меня с ног до головы. – Полностью здоровы. – Как Рис? – Поправляется. – Почему так долго? Мильтон пожал плечами: – Столько, сколько нужно. В конце концов он будет здоров так же, как вы. – Ты уверен? Будь эта дверь потоньше, я могла бы что-нибудь расслышать – как Рис дышит или ворочается. – Он говорит? Говорит ли он обо мне? – Когда я захожу проверить, удобно ли ему, он всегда спрашивает о вас. Всегда! Каждый раз! По моему лицу расплылась глупая улыбка. – Скажи ему… скажи ему, что я заходила повидать тебя. Скажи, что я велела ему поправляться, и как можно скорее. Скажи… Я остановилась. Что «скажи»? «Скажи ему, что я его люблю». Он это знает. – Скажи, что я по нему скучаю. Мы с Мэрил ушли. Сестра устроила мне экскурсию по замку фейри и его садам. Замок, казалось, не имел границ. Коридоры бесконечно поворачивали и извивались. Надеюсь, мне не придется самостоятельно искать свою комнату. Стены коридоров и палат были украшены громадными гобеленами, живописующими приключения Друальта. Один я изучала пристально, сравнивая с собственными усилиями в акварели и вышивке. Здешние цвета были сочнее, чем мне когда-либо удавалось добиться, а изображение отличалось потрясающим реализмом. – В твоих портретах больше чувства, Эдди, – сказала Мэрил. Ее замечание меня порадовала, но правота его вызывала сомнения. – А что это за приключение? – В «Друальте» мне такого не попадалось. – Что это за чудище? Тварь напоминала громадного крылатого краба, огнедышащего, как дракон, с острыми как бритва жвалами. – Это Идрид. Единственный в своем роде. Друальт неделю с ним бился, пока не одолел. Меня уже подмывало спросить ее, откуда ей-то известно про приключение, не упомянутое в «Друальте», но я вовремя опомнилась. Она же фейри. Ей положено знать. Мы вышли из замка, и Мэрил повела меня в сады, где весенние, летние и осенние цветы цвели одновременно. Моего уха снова коснулось пение, разбудившее меня в первый раз. Стоял розовый рассвет или закат ясного теплого дня. Бродили мы долго, но солнце не поднималось и не садилось, а лишь трепетало на краю, вечно полное обещания. – Как высоко мы находимся? Какая высота у горы Зириат? – Она в полтора раза выше высочайшего пика в Эскернах. – А есть в Бамарре существа, способные увидеть ее? – Ни одного. Даже драконы не видят, хотя они знают, где она находится. Непонятно, почему мы не мерзнем здесь, на такой высоте. По тропинке в нашу сторону направлялась фейри, яркий вихрь света. Я присела в реверансе и не смела поднять голову, пока она не прошла. Зато потом уставилась на удаляющуюся фигуру во все глаза. Казалось, она скорее скользит, нежели идет, напоминая ветерок, внезапно ставший видимым. – Мэрил, а каково это – быть фейри? – Не знаю, сумею ли описать. – Сестра помолчала. – Люди… нет, не так. У меня было острое зрение. Помнишь? Конечно я помнила. – А теперь оно еще лучше. – Она глубоко вздохнула. – Я могу видеть дальше, чем ты в подзорную трубу, и одновременно смотреть на тебя. Прямо отсюда я ощущаю жар Бамаррской пустыни. Чувствую, как по песчаной дюне сползает чайная ложка песка. Слышу, как ветер свистит вокруг звезд. Если мне понадобится, я могу на миг оставить тебя, чтобы подвинуть звезду. Подвинуть звезду? Зачем ей это может понадобиться? – Ты говорила, быть фейри – значит переживать более яркие приключения, чем ждали тебя в Бамарре. Что за приключения? Она взяла меня за руку и подвела к скамье. – Присядем. Мильтон сказал, тебе не следует перенапрягаться. Мы сели. – Бамарра и другие королевства плавают в безбрежном океане, так? Я кивнула. Это каждый ребенок знает. Королевства плавают в безбрежном океане под бескрайним небом. – Под бескрайним небом. В глубинах океана и высоко в небесах обитают чудовища, которые угрожают всем королевствам. Они удивительные, Эдди! Удивительные и ужасные! Речь ее звучала в точности как прежде. – Идрид один из них, и не самый худший. Некоторые… Если Идрид – чудовище из мира за пределами Бамарры, то как Друальт мог с ним сражаться? – …чем огры, иные умнее и коварнее драконов, а одного я знаю, так оно жаднее и голоднее всех грифонов, вместе взятых. «Они настоящие?» – гадала я, глядя вверх. Казалось, можно вечность смотреть сквозь ясное небо и не увидеть никаких чудищ. Мэрил тоже глянула вверх. – Над нашим дневным светом царит вечная ночь. Мы сражаемся с чудищами в той чернильной темноте. Мы видим сквозь нее, так же как они. Воинство фейри сражается и сейчас. Скоро я присоединюсь к ним. Она осеклась, и ее невысказанные слова повисли в воздухе. Она присоединится к ним, а я вернусь в Бамарру. Без нее. Я сглотнула комок в горле и попыталась скрыть печаль в голосе. – А тебе правда ничего не грозит? Ты уверена, что тебя нельзя ранить? Она взяла меня за руку: – Уверена. Они не могут ранить меня. Ни одно из них. – Если они не способны причинить вам вред, разве вы не всегда побеждаете их? – Нет. Они стремятся не убить нас, но уничтожить Бамарру и другие королевства. Порой они берут верх, и тогда страдаете вы, люди, или эльфы, чародеи или гномы. Например, бамаррские чудища – результаты проигранной битвы. Бушующие штормы – это битвы, которые… Она умолкла и прислушалась к чему-то. – Через несколько минут к нам присоединится еще один фейри. – Она улыбнулась, и на миг мне показалось, что она покраснела. – Он был с нами, когда ты первый раз проснулась. – Высокий незнакомец? Она кивнула. – Как его зовут? – Друальт. Глава тридцать вторая – Друальт? Сестра просто улыбнулась мне. – Друальт?! Тут Мэрил рассмеялась: – Мне следовало познакомить вас раньше, но я опасалась… – Тот самый Друальт? – Тот самый Друальт. Видела бы ты свое лицо, Эдди. Друальт – это тот… – Как он сюда попал? Разве он не умер сотни… – Его тоже спасли фейри. Он теперь фейри. – Друальт? Фейри? Правда? Она дразнит меня! Я отняла руку: – Мэрил, не вредничай. – Я и не вредничаю. Если не… – Но он выглядит таким молодым. – Когда погибла Фрейя, ему было всего девятнадцать. Забыла? И вообще, у фейри не бывает морщин. Это обрадовало меня. Мэрил останется молодой навсегда. Навечно. Должно быть, сестра поняла, о чем я снова думаю. Она обняла меня за плечи и сжала. Затем отпустила меня, и тон ее сделался жестким. – Если бы не Друальт, чудовища поубивали бы всех нас в Эйснанской долине. – Он там был? Я его не видела. – Был. В голове не укладывается. Он был там. Друальт был там. – Он убил всех чудищ? – Нет, но он привел остальных фейри вниз, к нам, и помог отнести нас сюда. – Почему он нас спас? – Он сам тебе расскажет. По правде говоря, он был рядом с тобой и в некоторых более ранних твоих приключениях. Он был со мной? И тут я поняла. Это он помогал мне. Веселое присутствие, рука на плече, мой невидимый союзник. Друальт. – Я представлю вас друг другу. Познакомиться с Друальтом? Представить меня? Как будто он обычный человек… или даже обычный фейри. Познакомиться с Друальтом! Как я с ним заговорю? Мы ждали на скамье. Мэрил напевала вполголоса незнакомую мелодию, а у меня руки сделались ледяными. Спустя несколько минут незнакомец – Друальт! – вывернул из скрытой тропинки под пологом из роз. В волосах у него запуталось несколько листочков и желтых лепестков. – Ты опять здорова! – прогремел он, обращаясь ко мне. Я встала и сделала реверанс, едва осмеливаясь смотреть на него. Мэри подпрыгнула и рассмеялась: – Ты слишком высок для розовой аллеи, Дру. Наклонись-ка. Он повиновался, и она выбрала мусор из его волос. Затем он выпрямился. – Друальт, позволь представить тебе принцессу Эделину. Эдди, познакомься, это Друальт. Никогда в жизни меня не одолевало такое смущение. Спасительный реверанс позволил спрятать лицо. – Это ни к чему. Я давным-давно бросил кланяться. – Он рассмеялся. – Очень давно. Я сглотнула. Сердце бешено колотилось. – Спасибо за вашу помощь. – Я заговорила с Друальтом! Главное, глубоко дышать, тогда, может, и не рухну в обморок. – Вы много раз спасали мне жи… – Ой, я не знаю. Ты такой же отважный воин, принцесса Эдди, как была моя Фрейя. Как… – Он взял Мэрил за руку. – Как моя дорогая Мэрил. Я заморгала в изумлении. Они продолжали улыбаться друг другу, а затем Друальт сказал: – Ты наверняка проголодалась. Выздоравливать – тяжкая работа. – Я должна была подумать об этом, – всполошилась Мэрил. – Пойдем, Эдди. Здесь всегда есть еда. Я пошла за ними обратно в замок, любуясь ими и не переставая щипать себя за разные места. За исключением частых походов к Мильтону за новостями о Рисе, следующие два дня я провела в обществе Мэрил и Друальта. Свою застенчивость перед ним я победила в тысячу раз быстрее, чем могла даже мечтать. Он был такой простой и веселый, что для неловкости не оставалось места. Я донимала его и Мэрил просьбами дать совет, как победить чудовищ Бамарры. По возвращении домой надо как можно скорее начать войну против них, что бы там ни мямлил папенька. Тут я вспомнила. Отец ведь собирался последовать за нами с Мэрил во главе армии! – А он вообще добрался до Эйснанской долины? Мэрил рассмеялась: – Его величество до сих пор спрашивает «Простые истины», следует ему ехать или нет. Я тоже рассмеялась. Да какая разница! Друальта и Мэрил переполняли идеи по части стратегии против чудовищ. В первый день обсуждения речь шла в основном об ограх, грифонах и призраках. Мэрил очень понравилась моя история про грифонов и волшебную скатерть. По ее мнению, нам, возможно, удастся избавиться от всех тварей разом, если мы приготовим достаточно большой пир. Друальт предложил попробовать заключить договор с ограми. – Поймать одного и заставить его разговаривать, – сказал он. – При необходимости они очень даже сносно изъясняются на человеческих языках. Сделай пленника своим послом. Они вполне в состоянии внять голосу разума, если видят, что противник настроен решительно и не отступит, поджав хвост. С призраками, по мнению Друальта, дело обстояло сложнее. Вряд ли нам когда-либо удастся избавиться от них полностью. Он посоветовал строить города и деревни вблизи Мьюлийского леса. – Вытесните призраков числом. Постройте дороги через лес. Однако сохраняйте бдительность, и пусть никто не ходит в одиночку. Им гораздо труднее одурачить сразу двоих. Большую часть второго дня мы провели за беседой о драконах и еще не закончили, когда сели ужинать в просторном пиршественном зале фейри. Я печалилась о Воллис и оплакивала ее – в конце концов, она была умна и по-своему обаятельна. Вспоминалось, как она веселилась из-за «Простых истин» и как любила короля Уилларда. Если бы только она не была драконом… – Обязательно ли убивать всех драконов? – спросила Мэрил. – Они такие красивые. А ведь верно, и Бамарра могла бы многому у них научиться. Белла фыркнула: – Грязные, кровожадные… – Возможно, если бы мы спасли их от одиночества, они… Я заметила движение и вспышку цвета в дверях пиршественного зала. – Рис! – Я оттолкнула стул и ринулась ему навстречу. Он подлетел ко мне и поднял в воздух. – Я не верил Мильтону, когда он говорил, что ты поправилась. Мне нужно было убедиться самому. – Он убрал волосы с моего лба. – Ты ведь выздоровела? Я кивнула. Над левой бровью у него появился неровный шрам. Я потрогала его. – Болит? – Нет. – Он обнял меня крепче. – Фейри позволили мне его оставить. Он придает мне бравый вид. Он выглядел чудесно – браво или нет – и уж точно остался самим собой. Свободной рукой Рис вынул из рукава золотую палочку и направил ее в открытое окно. Ничего не произошло. Его искреннее изумление заставило меня рассмеяться: – Здесь нет облаков. – Я хотел завернуть нас в облако и поцеловать тебя. Видимо, придется… Он поднял меня на руки и поцеловал в левое веко. А потом его губы нашли мой рот. Меня захлестнул восторг. Снизу донеслись довольные вздохи фейри. Не важно. Мы поцеловались снова. Глава тридцать третья На следующее утро Мэрил помогла мне выбрать свадебный наряд из безумного обилия вариантов. В итоге мы остановились на платье из гиацинтово-голубого шелка с роскошным шлейфом. Усыпанная алмазами юбка мягко шелестела, когда я ступала, и изящно драпировалась, когда я останавливалась. Низко вырезанный лиф открывал бледно-желтое кружево у шеи, а в разрезы на рукавах проглядывало еще больше кружева. Мэрил забрала мне волосы в шелковую сетку, а поверх надела серебряную тиару, украшенную жемчужинами. В последнюю очередь она застегнула у меня на шее серебряную цепочку с пустым свадебным медальоном. Крохотную драгоценную коробочку наполнят во время церемонии. Сестра подвела меня к зеркалу. Я едва узнала себя. Дева в зеркале была прекрасна – более чем прекрасна, она лучилась уверенностью. Не робкая, не боящаяся собственного голоса или теней, таящихся в углах. Дева в зеркале выглядела решительной, волевой. Такая могла бы править королевством. Фигура рядом со мной в зеркале улыбалась, и в то же время глаза ее были полны слез. Я обернулась и обняла ее, и мы обе немного поплакали. – Нам стоит поторопиться, – сказала наконец Мэрил. – Рис станет беспокоиться, уж не передумала ли ты. Она провела рукой по моим глазам. Их перестало щипать, и, глянув в зеркало, я убедилась, что всякие следы слез исчезли. Мы проследовали вместе в большой зал фейри, где Друальт собирался проводить церемонию. Рис уже был там, освещая зал своим свадебным костюмом: разрезной алый камзол, из-под которого проглядывала фисташковая сорочка, фисташково-черные полосатые чулки и красный берет с перьями. Рядом с Рисом стоял его учитель Орне с недовольным лицом, облаченный в неброский коричневый плащ. Фейри доставили его сюда по такому случаю. Белла, Мэрил и Мильтон подошли ко мне. Орне и жители Сюрмика встали рядом с Рисом. Отец собирался прибыть, но передумал, вычитав в «Простых истинах»: «Пчелиная царица не слепень, а корабль в гавани – не в море». Друальт откашлялся и начал традиционные строфы из «Друальта». В его время они, естественно, не являлись частью свадебного обряда, но в Бамарре их зачитывали уже несколько веков. Друальт взял Фрейю За теплую руку, Сильную руку, Правую руку, К устам приложил, К сердцу… Голос Друальта дрогнул. Он вытащил из кошелька на поясе носовой платок и высморкался. Затем начал снова: Друальт взял Фрейю За теплую руку, Сильную руку… Он снова остановился. Мэрил покинула меня и встала рядом с любимым. Она начала читать, и он подхватил: Друальт взял Фрейю За теплую руку, Сильную руку, Правую руку, К устам приложил, К сердцу прижал. «Идем же со мною, – сказал он. — Идем же со мною, любовь моя, в бой, Будь рядом со мною. Со мною останься И в битве, и после Будь рядом со мною. Смейся со мною, И пусть будет долгим Общий наш путь. Будь рядом со мною, Любовь моя, рядом со мной». Все участники свадебного торжества плакали, кроме Орне. Но затем до нас дошла комичность происходящего, и мы рассмеялись. Всем полегчало, и церемония продолжилась. Друальт велел нам поклясться пятью бамаррскими свадебными клятвами. Мы с Рисом произнесли их хором, и я чувствовала, как у меня в груди отдается его более низкий голос. Мы пообещали быть добрыми друг к другу, быть терпеливыми, прощать недостатки друг друга, быть стойкими и верными и хранить радость нашей любви. Затем Белла извлекла из ридикюля золотые ножницы. Я отрезала две пряди шелковых черных волос Риса, а он отрезал две пряди моих каштановых локонов. Мы переплели прядки, а Мэрил пропела: Заплетайтесь и переплетайтесь, Годы твои, дни твои с моими. Прилепитесь и никогда не расставайтесь. Заплетайтесь и переплетайтесь, Твои шелковые волосы с моими. Я засунула свой завиток волос в свадебный медальон, который Мэрил повесила мне на шею. Рис проделал то же со своим завитком и медальоном. Мы поженились. Он стал принцем Рисом, а я – женой чародея. Три дня спустя мы с Рисом, Белла с Мильтоном и деревенские покинули гору Зириат. Фейри снабдили нас лошадьми, обычными смертными лошадьми. Мэрил проводила нас с горы до Эйснанской долины. У водопада она остановилась. Рис отвел остальных в сторону, чтобы мы с сестрой могли побыть наедине. – Я прослежу, чтобы вы благополучно добрались до Сюрмика, – пообещала Мэрил. – Никакие чудища вас не потревожат… – А ты не можешь пойти? Ты очень помогла бы мне… – Нет, любовь моя. Свою часть уговора я выполнила. – Она рассмеялась. – Обещала увидеть тебя замужем, прежде чем пускаться в приключения, и сдержала слово. – Но тогда ты еще была человеком. – Безнадежная попытка, но как промолчать? – Теперь ты бессмертна. Почему ты не можешь остаться с Рисом и со мной? Для приключений у тебя целая вечность. Мэрил, улыбаясь, покачала головой: – Эдди, Эдди… У меня много работы. Эти приключения – не игра. Фейри нуждаются во мне, а ты – нет. Больше нет. Она была права. Больше нет. Я просто хотела ее для себя. Сестра положила руки мне на плечи: – Но я стану часто навещать вас. Когда вы меньше всего будете меня ждать, я буду с вами, и когда вы больше всего будете меня ждать – тоже. Твои дети сведут со мной близкое знакомство. У человеческих детей давно не бывало фейри-крестных, но у твоих детей буду я, и у детей твоих детей тоже. И я встану рядом, когда придет беда. Видимая или невидимая, я буду с тобой, и Друальт тоже. Один-два веселых духа никогда не оставят вас. Нужно было извлечь из этого максимум. – Ты расскажешь мне о своих приключениях? Она кивнула: – А я буду в курсе твоих. Когда ты станешь воевать с чудовищами, я буду радоваться каждой победе. – Она рассмеялась. – Мы с Дру немало повеселимся, наблюдая за тобой. Солнечный свет пронизал брызги водопада у нее за спиной и окружил ее мерцающим сиянием. Она казалась волшебной и человечной, и здоровой, и радостной. Я проглотила слезы. Горечь и сладость смешались в нашем расставании, но все-таки сладости хватило, чтобы утешить меня. Мы обе одновременно распахнули объятия. Обнимались долго и крепко. У меня хватило духу отстраниться первой. Я в последний раз погладила сестру по щеке и отвернулась. Больше я не оглядывалась. Взяла Риса за руку и посмотрела вперед. Нас ждут собственные приключения, и храбрость не покинет меня. Иногда Мэрил будет навещать нас и рассказывать мне свои сказки. Я вытку ее и свои приключения на гобеленах. На них мы будем вместе, спина к спине: Мэрил, сражающаяся со своими чудищами, и я – со своими. И возможно, однажды кто-нибудь сложит стихи и о нас, и мы снова будем вместе, две принцессы Бамарры. Две сестры обнялись И расстались навек, Заливаясь слезами. Но более плакать не стали. Улыбались, смеясь Грядущим годам, Не зная, что ждет их, И надеясь однажды Снова обняться, как встарь. Теперь, если призрак В округе появится Или дракон Спалит посевы, Огр нападет, Заклекочет грифон, Бамарра сражается. Встанут бессильные Вместе с могучими. Портной и кухарка, Рыцарь и прачка — Из села, из полей, Из замка, из леса — Край героев, Бамарра Сражается. Шаг за шагом – вперед, Храбрость рождает надежду. Лицом к врагу повернись, На победу сердце настрой — Победу Бамарры! Из заключения к эпической поэме «Две принцессы»