Ближе к вечеру Сима вышел во двор. Он по-прежнему шёл, опустив голову, и покраснел, когда к нему подскочили Мишка с Толиком. Он, наверное, думал, что опять его позовут драться: вчера никто не сдался, а ведь нужно довести до конца это дело. Но Мишка сунул ему свою красную мокрую руку.

— Ладно, Сима, мир.

— Пойдём с нами водохранилище делать, — предложил Толик. — Ты не стесняйся, дразнить не будем…

Большие Симины глаза засветились, потому что приятно человеку, когда сам Мишка смотрит на него, как на равного, и первый подаёт руку.

— Ты ему альбом отдай! — зашипел Кешка Мишке на ухо.

Мишка нахмурился и ничего не ответил.

Кирпичная плотина протекала. Вода в водохранилище не держалась. Реки норовили обежать его стороной.

Ребята замёрзли, перемазались, хотели даже пробивать в асфальте русло. Но им помешала маленькая старушка в пуховом платке.

Она подошла к Симе, придирчиво осмотрела его пальто, шарф.

— Застегнись, Коля! Ты опять простудишься… — Потом посмотрела на него ласково и добавила: — Спасибо за подарок.

Сима покраснел густо и пробормотал, стыдясь:

— Какой подарок?..

— Альбом. — Старушка оглядела ребят, словно уличая их в соучастии, и торжественно произнесла: — «Дорогой учительнице Марии Алексевне, хорошему человеку».

Сима покраснел ещё гуще. Он не знал, куда деться, он страдал.

— Я не писал такого…

— Писал, писал! — вдруг захлопал в ладоши Кешка… — Он нам этот альбом показывал, с кораблями…

Мишка встал рядом с Симой, посмотрел на старушку и сказал глуховато:

— Конечно, писал… Только он нас стесняется, — думает, мы его подхалимом дразнить будем. Чудак!

После уроков я бегом кинулся на волейбольную площадку. Опоздаешь — займут место, потом жди.

Играем.

А рядом дом капитально ремонтировался. Точнее, он не ремонтировался, а заново строился. Ещё летом содрали с него крышу, выломали все внутренние перегородки, окна, двери, полы и потолки — в общем, как говорят строители, вынули всю «начинку», всю «требуху». Остались только старинные могучие стены толщиной, наверно, метра полтора. Будто не дом, а крепость. На эту трёхэтажную кирпичную коробку, пустую внутри, теперь надстраивали ещё два этажа.

И вот играем мы, вдруг слышим — на этой стройке шум какой-то, крики. Что случилось? Не придавило ли кого?

— Слетай-ка, — говорю Мишке из седьмого «б». — Выясни, что за скандал. Всё равно ты пока на скамье запасных…

Ну, Мишка оставил портфель, побежал туда. Вскоре вернулся, смеётся:

— Это Тимка! Опять бузу развёл…

На площадке тоже стали смеяться. Потому что Тимку у нас вся школа знает. Да что там школа! Он даже в милиции известен. Прямо-таки знаменитость. Специалист по всяким историям и скандалам.

Ребята перемигиваются, кричат мне:

— Беги, выручай дружка!

Неохота мне с площадки уходить. Я как раз на четвёртый номер переместился. Самое моё любимое место: у сетки, все мячи тебе идут. Гаси!

Но ничего не поделаешь. Надо Тимку вызволять.

— Становись, — кивнул я Мишке, а сам быстро натянул куртку, помчался на стройку.

Тимка — мой приятель. Уже давно, с пятого класса, мы дружим. Хотя, сказать по чести, дружить с Тимкой ой как трудно! Всё у него не как у людей.

Вот, например, волейбол. Пасует Тимка не ахти как и режет чаще всего в сетку. Но шумит!.. За всю команду!

— Аут!

— Сетка!

— Четвёртый удар!

Голос у него пронзительный, как милицейская сирена. У Тимки всегда голос становится противно-визгливым, когда он волнуется.

Ребята злятся. Подумаешь, «борец за справедливость»! Судья всесоюзной категории! Лучше бы кидал точнее.

А Тимка спорит, горячится. Говорит-говорит, а сам вдруг глаза прикроет и так вот, зажмурившись, дальше строчит. Потом разлепит глаза, потом опять зажмурит. Как курица. Ребят это и смешило, и раздражало. Из-за этой куриной привычки его так иногда и дразнили: «Тимка-курица».

А историй Тимкиных — не перечесть. Прямо какой-то «исторический ребёнок», как однажды сказал наш физик.

Однажды Тимку даже в милицию потащили. Пришёл милиционер в школу к директору и говорит:

— Есть у вас такой ученик — Тимофей Горелых?

— Натворил что-нибудь? — насторожился директор.

— С финкой на одного гражданина кидался.

Директора аж в краску бросило. Ну, вызвали, конечно, Тимку. Прямо с урока сняли. Милиционер спрашивает:

— Было такое? Кидался ты с финкой на гражданина Мальцева в деревне Дудинка?