— Приходи завтра, — сказал эсгебешник.

— Тревожно мне, — сказал Жердецов проникновенно. — Грызет внутрях, понимаешь… А вдруг он там, дружочек мой дорогой, с проломленной башкой валяется, а? Места у нас, сам видишь, какие — темные. Вот ты — власть. Если имеешь право, давай дверь ломать! Или патруль позови. Сломаем да поглядим. Грызет, говорю я тебе! Не дай Бог, конечно, но очень мне тревожно.

— Иди спать, — сказал раздраженно эсгебешник.

— А почему ты один? Очень интересуюсь. Дружинники всегда кучей ходят. Может, ты и не дружинник? Эй, Петро, Володя!

Из нижней квартиры вывалились наркаши и педерасты, «семейная» пара — Петя с Володей. Эсгебешник толкнул Жердецова, и тот покатился по лестнице, пока не попал в теплые объятия педерастов. Теперь они втроем двинулись вверх.

— Попишу, сука! — жеманно закричал эмоциональный Володя.

Эсгебешник прыгнул с лестницы в грязь и понесся в переулок. Лимон, слыша гам на крыльце, уже нащупал монтировкой коробку. Подковырнуть ее и выдернуть из-под завала старой штукатурки было секундным делом. Потом он выкарабкался из развалин через оплывший оконный проем и свистнул, давая отбой Жердецову и шумной паре.

Теперь покараульте, подумал он о топтунах из СГБ, смывая в луже на Трубной грязь с коробки. В ней, правда, были не все деньги — лишь двадцать тысяч. Остальные просто не влезли, и Лимон замуровал их под порожек входной двери вместе с «вальтером». Вот за те тридцать тысяч долларов он боялся больше всего — найдут, если квартиру начнут тщательно обыскивать. Хорошо бы их побыстрее перепрятать.

— Ну, с уловом? — спросил Зотов.

— С небольшим, — вздохнул Лимон. — Квартирку-то мою пасут господа из конторы. Все забрать не смог.

Он бросил коробку под ноги, и они понеслись мокрой угрюмой Москвой на окраину. По Каширке, над цепью Борисовских прудов, по Ореховому бульвару… Перед подъездом дома, где была квартира Зотова, им перегородили дорогу трое:

— Куда? К кому?

— К себе, — сказал Зотов. — А вы кто, любопытные?

— Из самообороны, — отозвался один. — Вы в какой квартире живете?

Зотов сказал.

— А-а, из той самой квартиры, где никогда никого не бывает. Между прочим, домком вам неоднократно направлял повестки. Вы пропустили уже несколько дежурств!

— Ну и что? — удивился Зотов.

— Все обязаны дежурить. Так решил совет этажей и домком!

— Это не записано ни в одной конституции — про совет этажей в особенности. Если вам нечего делать по вечерам, можете дежурить.

— Оно и неплохо прогуляться, — подхватил Лимон. — Особенно если не стоит на жену или геморрой замучил.

— Не надо хамить! — заорал другой самооборонец. — Вот вызовем в домком! Указ президента вас не касается, да?

Из темноты возник Рудик и раздвинул заслон.

— Проходите, Константин Петрович. А этим господам я сейчас все объясню.

— Да, поручик, объясните, пожалуйста, — важно сказал Лимон, смахивая в сторону активистов.

В лифте он засмеялся:

— Ну не могут русские люди без общественной работы! Задница чешется… Что ты скажешь!

В квартире Зотова пахло старой пылью. Он не был здесь с сентября. Не задерживаясь, бросили коробку с деньгами за гобелен в комнате. Зотов выглянул в окно и увидел напротив свет — в квартире Сергея Ивановича, сторожа с местной автостоянки.

— Забежим на минутку к хорошим людям, — сказал он Лимону. — Сто лет не виделись.

Зотов не смог бы признаться себе, что не так жаждал увидеть старика, как хотел узнать что-нибудь о Марии. Нет-нет да и вспоминал он с какой-то мальчишеской стесненностью в сердце ночную дорогу из Удомли, слабый запах незнакомых духов почти незнакомой женщины, молчавшей рядом.

Через несколько минут они были во дворе дома Сергея Ивановича. И здесь в подъезде маялись самооборонцы. Правда, не такие активные. Зотова с Лимоном не затормозили.

Дверь открыла Мария. Зотов не заметил, в чем она была, только увидел пушистые летящие волосы — как тогда, в Удомле. Он растерянно улыбнулся, а потом встревожился:

— Почему вы в Москве? С работой расплевались?

Пока пили чай на кухне, Мария рассказала, что станцию собираются останавливать. Обещали сделать это еще в октябре, но потребители настояли на продолжении эксплуатации энергоблоков до Нового года. А теперь пожаловала комиссия из-за границы под патронажем МАГАТЭ. Часть операторов уже разбросали по стране. И Марии предложили Красноярск — не самый плохой вариант. Причем предупредили, что контрам, возможно, придется продлевать там же. Значит, надо и маму, и дядю забирать с собой. В Москве она их просто не может бросить.