Пришлось встать. Разбитую дорогу пересекали тягачи с 122-миллиметровыми пушками. Батарея уходила к Казачьей бухте. Значит, боезапас исчерпан. Оттягивают орудия подальше от прорыва.

Катя, облокотившись на руль, смотрела, как потрепанный «Коминтерн», [52] надрываясь, выволакивает восьмитонное орудие. Гусеницы обрушили бруствер траншеи, вырытой у развалин домика. Пригород.

— Ну, что стоим? — Мотя выглянула на затянутое дымом небо. — Объезжай их как-нибудь.

— Вы, Матильда Матреновна, успокойтесь. Сейчас последний протащится, и двинемся. А если немец прилетит, нам что здесь, что на сто метров вперед, без разницы.

— Гады, прямо по головам ходят. Куда наши зенитчики смотрят?

— Да все туда же, — пробормотала Катя. — Нынче зенитчики, как я, на посылках. Нечем фрицев сбивать.

— Слушай, я в кузов гляну. Побило ведь всех там.

— Сейчас хоть в каком-то укрытии встанем, посмотришь.

Остановились у белого домика. Одна стена стояла как новенькая, остальные рухнули, из-под ракушечника торчала режущая глаз своим сиянием никелированная спинка кровати.

Катя вместе со слабосильной Мотей стащили с машины убитого. Лейтенанту-артиллеристу осколок угодил точно в затылок. Остальные были целы, только сержанту с ампутированной кистью распороло щеку. Пока военфельдшер, сурово поджав губы, бинтовала бойца, Катя оттащила убитого в крошечный палисадник под сломанную сливу. Сложила руки на забинтованной груди, забрала из кармана галифе увесистый сверток. «Наган», орден Красной Звезды, медаль «За оборону Одессы», трофейный кожаный портсигар.

— Награды мне отдайте, — сказал из кузова смуглый капитан. — Из нашего полка парень.

Катя передала сверток, только «наган» сунула под комбинезон. Капитан попытался спрятать награды, правая сторона тела слушалась плохо. Контузия у него сильная, правый глаз оставался прищуренным, из уха неторопливо сочился красный ручеек.

— Мотя, с ухом товарищу капитану сделай что-нибудь, — Катя оторвала от борта расщепленную осколком занозистую щепку. — Так, товарищи раненые. До города добрались. Кто тут обстановку знает? Задача такая — заехать на Карантинную. Дом культуры ремонтников. Кто знает, как проехать по-быстрому?

— Туда разве проедешь? — угрюмо откликнулся старший лейтенант. — Там все разбомбили еще в начале месяца.

— Понятно. А как поближе и побезопаснее подъехать?

Заговорили сразу несколько.

— Эй, не в таксо катаемся, — сердито сказала Катя. — Без трепа, маршрут поточнее давайте.

— Лучше мимо Старого кладбища, — парнишка со сплошь забинтованным торсом уверенно ткнул вперед сбитыми пальцами. — Вот дальше вряд ли.

Сапер с челюстно-лицевой согласно махнул рукой.

Катя хлопнула по борту.

— Ну и ладненько. Там недалеко. Ты, боец, переползи к кабине поближе, штурманские обязанности на себя возьмешь. Вы не нервничайте, все по расписанию пойдет.

— Сержант, мы что, еще раненых брать будем? — подозрительно спросил старший лейтенант.

— Вряд ли. Нам посадочный талон на эвакуацию подтвердить нужно, — Катя отвернулась от неприятного старлея. — Как там Окунь, не сомлел?

— Он только в себя пришел, — ответил парнишка-штурман.

— Тоже правильно. Что на этих гадов летучих смотреть? Доедем, с корабля с ними попрощаешься. Ты приободрись, товарищ Рыба. Плечо у тебя ерундово зацепило. Главное, будет повод чирьяки залечить.

Мальчишка смотрел прозрачно, но вроде попытался улыбнуться:

— Попить бы, товарищ девушка.

— Докатим до этого ДК дурацкого, военфельдшер вам квасу изыщет. Там всем наливают.

11.43. В районе высот Карагач — Балаклавское шоссе противник упорно и безуспешно атакует силами 72-й пехотной дивизии. 28-я легкопехотная дивизия немцев безуспешно атакует на стыке 388-й стрелковой дивизии и 9-й бригады морской пехоты. Непрерывные атаки с воздуха. Танки и пехота противника закрепляются на Горе и разворачиваются в направлении хутора Дергачи.

По руинам Катя ездить не умела. Комбинезон на спине промок от пота. Да что же это такое? Честное слово, проще по-пластунски ползать. В кузове не выдерживали, уже трижды начинали колотить по кабине.

Кажется, все. Уперлись в завал. Впереди рухнувшая стена. Дальше, прямо поперек улицы, торчал какой-то прицеп непонятного предназначения. Катя сдала назад, остановила машину под сомнительным прикрытием стены, — верхние этажи дома темнели копотью. Должно быть, выгорели еще зимой. После некоторого колебания выключила двигатель. Сколько бензина в баке, по «слепому» датчику догадаться трудно. А такими темпами до Камышовой бухты еще добираться и добираться. Если вообще удастся туда пробиться.