Сын, нам с твоей матерью было бесконечно больно обрекать тебя на муки, которые тебе предстояли в случае изгнания. Но это был единственный шанс воспитать тебя настоящим борцом, закалить тебя, подготовив к будущим сражениям. И так же лишь этот горький путь страданий и одиночества приведет тебя к обретению своей Связанной и единственной надежды на спасение нашей расы. Проживи ты иначе свою жизнь, вы не смогли бы встретиться, ее ждала бы гибель, а тебя отчаяние и безумие, как и абсолютное большинство шаенгов. Ты спросишь, почему я так уверен во всем этом?

Большую часть своей жизни я потратил, пытаясь найти решение наших проблем. Еще в нашем поколении были видны зачатки неминуемой деградации расы. Поэтому одна мысль о том, что станет с моими сыновьями, подхлестывала меня, заставляя искать выход. Но весь мой труд был напрасен – наши древние предки уничтожили все, что могло бы хоть как-то указать нам на механизмы действий тех законов и обрядов, по которым они обрекли нас жить. И если бы не случайность, благодаря которой в руки мне попала старая тетрадь-дневник, вложенная в какую-то совершенно незначительную ветхую рукопись, я бы так и не смог ничего добиться. Это был дневник последней женщины древних, одной из тех, что пришла из нашего родного мира. Она была Знающей и обладала огромными магическими способностями.

При этих словах отца я заметил, как судорога пробежала по телу Нитрока, а на лице застыло потрясение и ужас.

– Сын, информация, содержащаяся в дневнике, настолько потрясла нас с твоей мамой, что мы решились поступиться своими жизнями, но попытаться спасти вас. Там были пророчества, в том числе и о белоглазом шаенге, встретившем свою Связанную, так же пришедшую из другого мира. Именно отсюда мы получили данные, которые легли в основу нашего плана. Береги ее сын! И помогай! Помогай в любых начинаниях.

Ты и Маартх, всегда знайте и помните, что мы любили вас и готовы были на все ради вашего счастья. Прости меня, сын, за то, что вынудил применить оружие против собственного отца. Ты не виновен в моей гибели, наша смерть – это только наш выбор и наше право! Когда у тебя будут дети, ты поймешь нас. Иди своей дорогой, не отступай даже в самое трудное время, и ты сможешь достигнуть того, к чему мы стремились. Мы любим вас!

Фигура отца исчезла, рассыпавшись множеством искристых брызг, а над нашей лужайкой пронесся вздох неописуемого восторга и облегчения. Уже по эмоциям присутствующих шаенгов я чувствовал, что сегодня снова обрету свой род. Не успев полностью осознать случившееся, принять его для себя, я растерянно стоял, глядя на слабо колышущиеся воды фонтана. Внезапно общую какофонию чувств и эмоций резко нарушил гнев и ненависть, полыхнувшие впереди. Переведя взгляд, встретился с торжествующими глазами Старейшины

Вихарда, и тут же сердце сжало ледяными тисками:

– Динааааа, – с громким криком я одним прыжком рванул к двери в башню, стремительно преодолевая расстояние до спальни и уже понимая, что не успеваю.

– Динаааа, – эхом мне послужил крик Ригарда.

Распахнув дверь, я увидел краткий миг с Диной, исчезнувшей в яркой разноцветной вспышке и Ригарда, сомкнувшего ловившие мою Связанную руки уже на пустоте. Плечо со связующей татуировкой обожгло болью, и я окаменевший от горя осознал, что только что лишился Связанной.

– Куда перенос? – Нитрок из-за моей спины пытался разобраться в ситуации.

– Никуда… она ушла… в свой мир, – слова из моего умирающего тела выдавливались с непереносимым трудом.

Осознала я все еще до того, как распахнула глаза. Но все же продолжала хвататься за какую-то жалкую вероятность того, что перенеслась в незнакомое место. Деревья. Зеленые. Липа, клен, каштан и березы. Знакомая с детства лавочка с вырезанной кем-то на спинке сакраментальным: «ВДВ, призыв 2011». Я вернулась… домой. Только вот вернулась тогда, когда этот мир, этот город уже перестал быть мне домом. Стал чужим. А дом… дом, где любят, где ждут, куда хочется вернуться – остался там.

Как осталось и мое сердце. Нургх… Судорожно вздрогнув, я положила руку на живот. Уфф. Без изменений. Хотя бы дети остались со мной. А Нургх… остался там совсем один. Без меня. Без детей. Сразу лишившись всей семьи.

Хотелось завопить в голос, сжаться в комок и выть, выть, выть. Пусть я, но дети? Дети точно принадлежали тому миру. Как смогут они жить в моем, смогут ли вообще родиться, будут ли нормальными. От мелькнувшей картинки – две голубокожие девочки с вертикальными зрачками и магическими способностями, которых как лабораторных мышей держат в клетке и исследуют – на душе стало еще горше.

Я даже не знаю – чем закончилась проверка. Бедный, что же с ним станет, когда он поймет, что я… что мы исчезли. Мелькнула жуткая мысль, и я принялась судорожно стягивать спортивную куртку и задирать рукав футболки.

Браслет был на месте. Именно браслет! Тот, каким я увидела его первоначально.

Попыталась осторожно за него потянуть – не снимается! Это, ведь, значит – он жив? Должно значить! Как он мне тогда сказал – якорь, благодаря которому нас всегда будет тянуть друг к другу независимо от времени и пространства.