Надо ли говорить, как я была довольна таким исходом! В тот же вечер я попала в радиорубку. Переступила порог и замерла. От увиденного дыбом встали волосы. Сколько там было таких же радиостанций, как моя! Значит, столько погибло таких, как я!

И я решила отомстить за моих товарищей. Нет, я не должна бежать с пустыми руками! Моя радиостанция стояла на столе и манила к себе. Но внимание мое привлек большой сейф, там хранились секретные документы.

«Вот бы добраться до них!» — думалось мне.

Тогда-то я и занялась старшим лейтенантом Вартманом, начала прощупывать его со всех сторон.

Я узнала, что его родители в тысяча девятьсот семнадцатом году эмигрировали из Петрограда. Что он очень богатый человек — в Берлине у него небольшой завод. Воспитывался он в духе национал-социалистской партии. Ему не сразу доверили такой высокий пост. Чтобы получить место заместителя начальника контрразведки, он полтора года работал в Белоруссии и на Украине. За его плечами было много злодеяний, и он знал, что, если придут русские, его ждет только виселица. А жить он очень хотел.

После Сталинградской битвы Вартман понял, что война Гитлером проиграна, страшно забеспокоился о своей шкуре и, как утопающий, хватался за любую соломинку.

Я решила стать его «соломинкой» и предложила ему работать на нас, на советскую разведку.

Вначале он опешил. Однако согласился, моих убеждений и доводов оказалось достаточно…

— Всего этого мне далеко не достаточно, — сказал я, остановившись на предыдущих строчках стенограммы. — Мне недостаточно этой скороговорки, — повторил я. — И позвольте усомниться в том, что дело было так, как записано в стенограмме. Стало быть, вы предложили Вартману работать на советскую разведку, и он тут же согласился?

— Ну, не тут же, конечно.

— Вот в том-то и дело. Слишком уж это просто получилось: раз-два — и готов Вартман.

Елизавета Яковлевна посмеялась.

— Сколько дней вы пробыли в контрразведке?

— С шестнадцатого по двадцать пятое сентября.

— Десять дней. Надо думать, вы не тотчас начали обрабатывать Вартмана?

— Я уже говорила; сначала присматривалась к нему. Кое-что в его поведении навело меня на раздумья… Мне показалось, что его можно, как вы сказали, обработать.

— Что же необычное бросилось вам в глаза в его поведении?

— Например, разница в обращении со мной при высоком начальстве и когда мы оставались наедине с Вартманом или втроем, то есть с его шефом, начальником контрразведки. При начальстве они орали на меня или выгоняли прочь. В остальное время я не могла пожаловаться ни на что. Разумеется, я была арестантка, но сидела не в тюрьме, а в доме, занимаемом контрразведкой. Выходить из дома мне было запрещено. Немцы вообще зорко следили за мной.

— Ну, разницу в обращении с вами можно объяснить просто. Перед начальством Вартман выслуживался, а оставшись с вами наедине, делал все возможное, чтобы показаться перед вами в наиболее выгодном свете и, так сказать, помочь вам дать согласие работать на немцев. Правильно?

— Да. Вартман и его начальник старались перещеголять друг друга в смысле внимания и предупредительности ко мне.

— Какое впечатление производили на вас контрразведчики?

— Они были большими знатоками своего дела.

— Очевидно, иначе и не могло быть. Вряд ли гитлеровское командование доверило бы идиотам такие дела, да еще в Польше.

— Я думаю.

— Не мне говорить вам, что мы имели дело с очень серьезным противником…

— Знаю это на собственном опыте.

— Тем более. Значит, у этих контрразведчиков хватило ума, сообразительности и проницательности увидеть в вашем лице человека достаточно умного, чтобы попытаться сделать вас своим сотрудником. Осведомители глупые и несообразительные им были не нужны. И вот между двумя немецкими контрразведчиками и русской женщиной-разведчицей идет психологическое сражение: кто — кого. Это сражение продолжалось десять дней. Окончилось оно вашей победой над одним из наших врагов. Вот так обстояло вкратце дело, о чем вы почему-то умолчали, беседуя с артистами театра.

— Я не хотела этого рассказывать моим слушателям, чтобы не создалось впечатления, будто я… ну, скажем, преувеличиваю некоторые свои качества. Поймите меня… Таких, как я, в тылу работали сотни…

— Однако одержать победу над таким сильным противником, как Вартман, смогли бы далеко не все. И тут роль сыграли именно ваши личные качества. Но вернемся к Вартману. Итак, ему и его шефу был нужен осведомитель умный, расторопный, хорошо знающий свое дело, располагавший к тому же сведениями о постановке разведывательного дела в нашей стране, что было для них очень важно. Вот почему они довольно мягко обходились со своей пленницей, понимая, что ею стоит заняться всерьез.