Вербена вся дрожала. Каждая клеточка ее тела будто молила о чем-то. Глубоко внутри она знала, чего хочет: чтобы сын сказал ей, что ненавидит свою родную мать и больше не хочет ее видеть.

Она цеплялась за эту надежду. Как только он увидит Марию Картер во всей ее красе, он поймет, что дала ему Вербена. Благоустроенную жизнь. Свою любовь. Даже самопожертвование. Разве не согласилась она взять в дом ребенка этой шлюхи, его сестры? Разве это не доказывает ее любовь к нему? На самом деле Вербена не очень любила девочек, с ними всегда столько проблем. Она предпочитала мальчиков. Только мальчики по-настоящему нуждаются в своих матерях. Как только Джейсон увидит свою, с позволения сказать, маму, он поймет ее беспокойство. Пусть вообразит, как представить такую женщину своим друзьям, юношам из приличных, обеспеченных семей. Смешно даже вообразить.

Но пока ей было не до смеха. Осси сказал, что Мария показалась ему очень милой. Но с него станется, с ее добросердечного старомодного муженька-либерала, который голосует за зеленых и совершенно не имеет представления о реальной жизни.

— Они приехали! — крикнул Джейсон и побежал открывать входную дверь.

Вербена услышала волнение в его голосе и вздохнула. Она закурила и старательно придала своему лицу нейтральное выражение. Она подождет и посмотрит, что будет дальше. Когда появится эта мерзкая проститутка, она будет улыбаться ей, вообще будет очень приветливой. В конце концов, теперь Джейсон ее сын, и Вербена ей это докажет. Она посмотрела на фотоальбом, лежащий на столе, и почувствовала секундный триумф. У нее есть воспоминания, а у этой женщины их нет. Это война, в которой у ее противницы нет никаких шансов.

Мария посмотрела на большой дом и на какой-то момент оробела. Дом стоял на уютной улице, утопающей в зелени, и здесь повсюду были припаркованы дорогие автомобили. Вдруг она заметила, что женщина, идущая куда-то по своим делам, с любопытством разглядывает их. Она рассматривала костюм Марии, чем немало смутила ее. Затем входная дверь распахнулась, и Мария буквально задохнулась, увидев мальчика, который направлялся к ней. Это был Маршалл, ее брат, только с темными кожей и волосами. Но сходство было потрясающим. Сердце замерло в груди. Это был ее сын, ее ребенок, ее дитя. Затем подступили слезы, и, стоя перед ним, глядя в его улыбающееся лицо, такое честное и искреннее в своей радости, Мария расплакалась и инстинктивно сжала его в объятиях. Когда его руки обхватили ее, ей показалось, что сам Господь Бог спустился с небес и сотворил чудо. Она была счастлива, по-настоящему счастлива, впервые за столько лет.

Джейсон высвободился из ее объятий и робко произнес:

— Здравствуй, мама.

Она прижала его к себе, боясь что он вдруг исчезнет.

— Здравствуй, Джейсон.

Ее голос отозвался в нем отдаленным воспоминанием, всколыхнул что-то внутри него, и он немедленно влюбился в свою мать, как это бывает с мальчиками. Он влюбился в нее как в женщину, которая зачала и выносила его и без которой его бы не было. Всю жизнь ему чего-то не хватало, и теперь он понял, чего именно: он хотел знать свои корни, и вот теперь он знает, что произошел от этой красивой женщины, которая стоит сейчас перед ним.

Мария посмотрела в другой конец холла и увидела стоящую там женщину, хорошо одетую, но выглядевшую так, будто ей только что всадили в спину нож.

Вербена как в тумане прошла на кухню. Эта женщина очень красива. Невероятно красива. Совсем не этого она ожидала. Мария очаровала ее сына, и у нее было такое чувство, что она очаровала и Освальда. Она слышала, как он говорил Джейсону, что его мать кажется ему очень симпатичной, и предположила тогда, что он просто пытается облегчить мальчику встречу с его матерью. Бред. Он даже преуменьшал степень ее привлекательности.

Вербена снова закурила и занялась приготовлением кофе и чая. Внутри она вся кипела и, кроме того, была напугана. Эта женщина может отобрать у нее сына, но этому не бывать, пока она жива.

Она стояла у раковины, когда Мария вошла на кухню, протянула руку и мягко произнесла:

— Добрый день. Спасибо, что позволили мне прийти в ваш чудесный дом.

Пожимая ее руку, Вербена могла думать только об одном: эта женщина сногсшибательна. Она загадочна, невероятно изящна, сын и муж ловят каждое ее слово.

— Чай, кофе?

Это все, что она смогла выдавить из своих крепко сжатых губ. Ей очень хотелось вырвать свою руку и толкнуть эту женщину на пол, настолько сильна была ее ревность.

Кэрол Холтер забежала в паб пропустить наспех стаканчик между клиентами. Погода снова изменилась, было очень холодно, особенно по ночам, так что она замерзала в своем легкомысленном наряде.

— Привет, Кэрол, как дела?

Она обернулась и увидела Лалли Тернер, старую сутенершу, которую знала уже лет сто.

— Черт, дорогуша, ты все еще работаешь?

Лалли затрясла головой.

— He-а, у меня теперь есть девочка, она работает для меня.

Лалли была крупной женщиной, все знали, что она лесбиянка, что у нее слабость к молоденьким девочкам, которых она вовлекает в проституцию. Она много лет работала на улице, это был тертый калач и настоящий кладезь уличной мудрости.

— Слышала новости о Конноре?

Голос Лалли был заговорщицким.

— Нет, а что?

Кэрол немедленно обратилась в слух.