– Так-так. – Я подхватил мысль непутевого мага. – А бой, который Оринка видела в самом начале, выходит, схватка Тузла с его неведомым победителем? Вполне логично. Но почему Нычка решил дать нам двойное целеуказание и при чем тут Финнэст?

– При мне, – вздохнула печальная Оринка, гладя уснувшего гридня по разметавшимся светлым кудрям.

– Я не об этом! – Моя гримаса, должно быть, напоминала ту, которая бывает на морде ищейки, почуявшей след, когда неразумное дитя решает вдруг почесать ее за ухом. – Предположим, что Нычка дает слегка замаскированные ответы на поставленные или же, как в нашем случае, не поставленные вопросы. Почему он это делает – не знаю. Да и не моего ума это дело. Суть в другом. Что конкретно можно понять из Оринкиного видения? Субурбанские государственные деятели во главе с королем, по всей вероятности, используются в качестве изгороди на острове Алатырь. Что за жилище вырублено у самой вершины скалы – неизвестно, но искать пропавших, если верить небесам, необходимо именно там. В принципе это согласуется с версией о том, что их унесло из домов волшебным, я бы сказал, точечным ураганом непонятной природы. Об этом же свидетельствуют показания Яна Кукуевича о характере разрушений, обнаруженных им в своем доме и домах прочих радников и урядников наутро после похищения.

– Он что же, по доброй воле на вопросы твои ответствовал? – со смешанным чувством удивления и почтения проговорила Делли.

– Да уж, применить методы реалистического устрашения к нему мне не довелось. Будем считать, что по доброй воле. – Я с недоброй ухмылкой вспомнил обстоятельства недавней беседы с паханом. – Так вот, в результате у нас получается довольно странное криминальное трио с невыясненной структурой взаимоотношений.

Есть, глаза бы на него не смотрели, Юшка-каан, который в этом преступлении выступает не заказчиком, как мы думали, а скорее, обычным наводчиком. Его, возможно, играют втемную. А дальше, если он остается жив, то получает долю и отваливает в ночь. Но в принципе можно допустить, что каан и его дальнейшая судьба интересуют организатора дела в сто десятую очередь.

Вторым по списку идет исполнитель. Очевидно, именно его жилище видела Оринка в магическом отражении. Поскольку Юшка, при наличии соучастника, обитающего на острове Алатырь и, несомненно, обладающего колоссальной волшебной силой, продолжает разыскивать ключ и кольцо, то он либо не знает ничего о личности исполнителя, либо этот последний, так сказать, наемник, которому без разницы, против кого обращать свою мощь.

– Может, это тот, другой, который с Тузлом рубился? – неуверенно предположила Оринка.

– Может, – с сомнением кивнул я. – Но тогда следует предположить, что он до сих пор жив, а это маловероятно.

– А если это типа клан?

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, вроде мафии, – озаренный неожиданной мыслью, начал развивать свою идею Ратников. – С тех пор в натуре тянется. Полканы – это нижнее звено. Над ними какие-нибудь конкретные парни, вроде тех, что корабль по морю сопровождают. А шеф у них, по жизни, шхерится, вроде не при делах, а сам бдит – не надо баловаться! – Вадим осекся. – Слышь, Клин! А в натуре, может, это Финнэст? Зря его, что ли, малая в тазике видела? Не, а че?! Что мы о нем конкретно знаем? Так, ля-ля тополя.

– Не городи чушь! – вздохнул я.

– А че, типа? – обрадовавшись возможности подсолить доставшийся Оринке «сладкий кус», разливался соловьем Злой Бодун. – Он нам туфту прогрузил – мы и схавали! А теперь, может, вообще под дурака косит, а сам…

– Как ты можешь, Вадим?! – вспыхнула Оринка.

– Не, ну ладно, может, не косит, – продолжал выступать Ратников. – Может, он теперь в натуре по жизни малахольный? Может, его Макрос оттого замочить и хотел, что он типа слишком много знал?

– Вадик, ты болтаешь ерунду. – Я поднялся, чтобы размять затекшие после долгого сидения ноги. – Кроме твоих основанных на ревности доводов, ни малейшей улики против Финнэста у нас нет.

– А с какого угла он тогда по этому делу оперся? – продолжал огрызаться Ратников. – Просто так его, что ли, Нычка высветил?!

– Это мне неизвестно, – честно признал я. – Но со временем наверняка всё станет на свои места. А ты бы остыл, а то ведешь себя, как последний идиот.

– Да ну, обидно, – тускнея на глазах, вяло пробормотал Вадик. – Я ж со всей душой…

Он умолк и вновь начал любовно драить ствол волшебного копья от порохового нагара.

– Меня, други мои, вот что занимает, – вступила в разговор задумчиво молчавшая фея. – А что, ежели Макрос из Офты, Финнэста нашего сетью своей зачаровав, не токмо разум ему нескончаемым сном туманит, не только всякую его мысль знает, но и глазами его вкруг себя видеть может?

– Об том я не подумал, – проговорил дед Пихто, обеспокоенно шаря в своей холщовой суме. – Как бы сие доподлинно вызнать?

– Вы хотите сказать… – начал я, – что со времени нашей встречи с Юшкой в заповеднике третий член банды, вероятный организатор и заказчик расследуемого преступления, контролирует практически каждый шаг следственной группы?

– Да тут шагов-то! – иронично хмыкнула Делли.

– Какая разница! – возмутился я. – Важен сам факт.

– Ступайте-ка лучше спать, соколы ясные, – примирительно заговорил дед Пихто. – Обмозгуем мы с феей-матушкой, что тут поделать можно. А ныне – сами гляньте: спит бедолажный юнец без сил, точно дитя малое.