— Ваш отец, Чарлз, был очень хорошим человеком. Жаль, вы не узнали его получше.

— Я его хорошо знал, — возразил Бруно.

Джерард серьезно посмотрел на него сквозь очки своими маленькими рыжеватыми глазками.

— Думаю, он знал вас лучше, чем вы — его. Он оставил мне несколько писем относительно вас, вашего характера, того, каким он надеялся вас видеть.

— Он меня совсем не знал. — Бруно, привстав, полез за сигаретой. — Не понимаю, к чему мы об этом разговариваем. Это не имеет отношения к делу и вообще отвратительно.

Он уселся с невозмутимым видом.

— Вы ведь ненавидели отца, верно?

— Это он ненавидел меня.

— Ничего подобного. Вот тут–то вы его и не знали.

Бруно провел потными ладонями по подлокотникам, и те влажно пискнули.

— Вам чего–то от меня нужно или мы так болтаем? Мама плохо себя чувствует, мне нужно домой.

— Надеюсь, она скоро почувствует себя лучше, потому что я хотел бы задать ей пару–другую вопросов. Может быть, завтра.

Кровь бросилась Бруно в лицо. Ближайшие несколько недель будут для мамы страшно тяжелыми, а Джерард еще и добавит, потому что он враг и ей, и ему. Бруно поднялся и перебросил плащ через руку.

— Значит, я прошу еще раз хорошенько подумать, — и Джерард небрежно погрозил ему пальцем, словно он все еще сидел в кресле, — где именно вы были и с кем встречались ночью в четверг. В 2.45 ночи вы распрощались с вашей матушкой, мистером Темплтоном и мистером Рассо перед «Голубым ангелом». Куда вы направились?

— В «Гамбургер на плите», — вздохнул Бруно.

— Встретили там кого–нибудь из знакомых?

— Какие у меня там знакомые, разве что кошка?

— А куда пошли оттуда? — и Джерард глянул в свои записи.

— К Кларку на Третьей авеню.

— Кого–нибудь там видели?

— А как же, бармена.

— Бармен утверждает, что вас не видел, — улыбнулся Джерард.

Бруно нахмурился. Полчаса назад Джерард об этом умолчал.

— Ну и что? Там было полно народа Я, может, тоже его не видел.

— Вас там все бармены знают. И все в один голос утверждают, что в четверг ночью вы к ним не заходили. Больше того, народу там было немного. Ночь с четверга на пятницу? Три или полчетвертого? Я всего лишь пытаюсь оживить вашу память, Чарлз.

Бруно с раздражением поджал губы.

— Может, я и не был у Кларка. Обычно я заглядываю туда выпить на посошок, но в тот раз, может, и не заглянул. Может, я отправился прямо домой, не помню. А что про тех, с которыми мы, я и мама говорили в пятницу утром? Мы многим позвонили и попрощались.

— Ну, этих–то мы проверяем. Но, если без шуток, Чарлз, — произнес Джерард откинувшись в кресле, закинув на колено короткую ногу и сосредоточенно пыхтя сигарой, — ведь не для того же вы оставили свою мать с приятелями, чтобы пойти съесть гамбургер и в одиночестве отправиться прямиком домой? Такое на вас непохоже.

— Может, так оно и было. Может, я протрезвел после гамбургера.

— Откуда такая неопределенность, Чарлз? — уроженец Айовы, Джерард как и все его земляки, налегал на отрывистое «р».

— Ну и что с того? Имею право на неопределенность, раз нагрузился!

— Все дело в том — и тут, конечно, не играет ровно никакой роли, были вы там у Кларка или в другом баре, — с кем вы там столкнулись и выболтали, что на другой день уезжаете в Мэн. Сами должны понимать, насколько странно, что отца убили в первую же ночь после вашего отъезда.

— Я ни с кем не встречался. Валяйте, проверьте и расспросите всех моих знакомых.

— Значит, вы просто бродили себе в одиночестве аж до шестого часа?

— Кто сказал, что я пришел домой в шестом часу?

— Герберт. Герберт показал это вчера.

Бруно вздохнул.

— Почему он вспомнил в субботу?

— Я же говорю — такова природа памяти. Забытое сегодня вспоминается завтра. Вы тоже вспомните. А я тем временем буду всегда под рукой. Да, Чарлз, теперь можете идти, — небрежно махнул рукой Джерард.

Бруно чуть помедлил, стараясь придумать, что бы сказать под занавес, но ничего не придумал и вышел, попытавшись на прощание хлопнуть дверью, но и это не получилось; встречный ток воздуха притормозил ее. Он прошел — но уже в обратную сторону — убогим, наводящим тоску коридором «Конфиденциального сыскного бюро», где стал слышнее треск пишущей машинки, сосредоточенно стучавшей, как дятел, на протяжении всего их разговора, — «мы», неизменно говорил Джерард, и все они были тут, потели за закрытыми дверями, — и на прощанье кивнул секретарше мисс Грэм, которая выразила ему соболезнование час тому назад, когда он вошел в приемную. Как весело он вошел, твердо решив не дать Джерарду сбить себя с панталыку, а теперь вот… Ему никогда не удавалось сдержаться, стоило Джерарду отпустить замечаньице по его с мамой адресу, он готов это признать. Ну и что? Какие у них улики против него? Какие «ключи» к разгадке убийства? Неверные, вот какие!