— А если нет?

— Тем хуже для него.

— Да и для тебя.

— О нет. Мне сообщат, если он попытается пойти на хитрость.

— Ты думаешь, он может это сделать?

— Искать меня? Один раз да. Но не второй. Он не сделает этого, после того как мы прибегнем к какой-либо вынужденной мере.

— Ты хочешь сказать, что можешь отпилить один пальчик Люси и послать его ему по почте? — спросил Пол дерзко. Потом, поскольку женщина не отвечала, он добавил со страхом: — Боже милостивый! Я думаю, ты способна на это.

— Ты должен сообщить последние данные, — сказала Энни. — Как ты думаешь, для чего у нас тут магнитофон?

— Я считал, что ты собираешься практиковаться в произнесении каких-нибудь скучных политических речей.

Энни не успела ответить. Раздался стук в пол где-то над их головами.

— Ты уверен, что Ивэн во дворе? Он не должен знать, что еще кто-то, кроме нас, находится в доме.

— Не впадай в панику, товарищ. — Пол подошел к окну и посмотрел в сторону. — Да, он там. Отгребает снег весьма усердно.

Когда Энни спустилась вниз, Пол спросил:

— Что ей нужно?

— Бумагу и карандаш.

— Собирается писать письмо домой?

— Нет. Она хочет сочинить роман. Это займет ее. Где та бумага, на которой ты собирался писать свою книгу?

Пол достал несколько листков чистой бумаги и карандаш из стола, стоящего в углу. Когда Энни поднялась наверх снова, послышался звук тракторного мотора. Пол вышел. Фермер Туэйт стоял на тракторе, а один из его работников сидел за рулем. Фермер протянул ему комплект ржавых цепей.

— Вы сможете их надеть или хотите, чтобы Джим помог вам здесь?

— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Если бы вы разрешили ему…

— Пожалуйста. Я расчищаю от снега дорожку вдоль лужайки до деревни. Иначе тележка, забирающая молоко, не пройдет.

Джим сошел с большого трактора, который высился над Полом. Резиновые колеса были ему по плечо. Позади трактора была лебедка. Джим потрогал ее.

— Всегда отбуксирую вас, если застрянете, мистер Каннингем.

Когда фермер уже собирался отъехать, из дома выскочила Энни Стотт.

— Где Ивэн? О, доброе утро, мистер Туэйт. Ивэн! Иди сюда сейчас же! Тебе нельзя выходить.

— Но мне тепло. Спасибо. И дядя Пол сказал…

— Не слушай его. Пол, забери его. — Она приложила руку ко лбу Ивэна, затем потянула его к двери. Сквозь шум работающего вхолостую тракторного мотора она произнесла, обращаясь к мистеру Туэйту:

— Я знаю, что слишком уж беспокоюсь, но это единственный сын моей сестры и ему нельзя переутомляться. Мне нужно измерить ему температуру.

Трактор повернул и медленно покатил прочь. Пол провел Джима в гараж. Энни велела мальчику сидеть у камина в столовой и заниматься своим конструктором. Сама же принялась вязать, ожидая в соседней комнате телефонного звонка из Домика для гостей. Через десять минут телефон зазвонил.

28 декабря

Профессор Рэгби также ожидал телефонного звонка. Он раздался вскоре после завтрака. Профессор пришел в комнату владельца Домика. Найджел Стрэйнджуэйз слушал, наклонившись над его плечом.

— Это профессор Алфред Рэгби? — раздался голос телефонистки. — Вас вызывает Лондон.

В трубке послышался щелчок. Потом заговорил голос, принадлежавший, как точно определил Найджел, славянину, с акцентом, приобретенным сначала у учителя-американца, но затем подправленным в результате какого-то периода пребывания в Англии.

— Я говорю с профессором Рэгби? — спросил голос.

— Да. Это Рэгби. А с кем я говорю?

— Вам мое имя незнакомо. У меня есть новости о вашей дочери.

Профессор так вцепился в трубку, что суставы его пальцев побелели. Но голос оставался спокойным.

— Вы человек, который украл ее. Я так понимаю.

— Давайте говорить «взял на время», профессор. С ней все в порядке, и ее совсем скоро возвратят, если наша сделка окажется успешной.

— Где она?

— В Лондоне.

— Дайте мне поговорить с ней.

— Боюсь, это невозможно. Я говорю из телефонной будки на улице. Я один.

— Ну, что это за сделка, о которой вы сказали?

— Вы обладаете тем, профессор Рэгби, в чем нуждаются мои друзья. Мы же имеем то, что нужно вам. Я предлагаю обмен.

— Догадываюсь. Ваши методы ведения дела достойны презрения, но я не ожидал ничего иного.

— Брань на вороту не виснет, мой дорогой сэр. — Голос был спокойный, почти веселый. — Для вас это просто вопрос о том, как вы оцениваете свою дочь.