Ну вот, это было дня через два после того, как я стал ездить с Гроссом, и, как только Мун узнал об этом, он вызвал меня в коридор и спрашивает:

– Ты Гроссу сказал?

– Ты что, Мун? – отвечаю. – С какой стати?

Он молчал с минуту, а когда заговорил, не ответил на мой вопрос.

– Ты что, Дилли, метишь на мое место?

– Чего, чего? – Я даже рассмеялся.

– Так да или нет?

Он был серьезен. Я поверить не мог, но это так.

– Да ты что, Мун, – говорю. – Разумеется, нет. За каким чертом мне нужна твоя работа?

– Ты зарабатываешь семьдесят пять центов в час. Я в два раза больше.

– Но мне не нравится эта работа, Мун.

– Но полтора доллара в час тебе нравятся?

– Но вкалывать из-за них здесь постоянно – увольте. Я писатель, Мун, по крайней мере, был им. Если бы я занял твое место, это значило бы, что я никогда отсюда не выберусь. Я бы не смог писать больше. Моему писательству пришел бы конец.

– А сколько ты выколачивал до того, как пришел сюда, – ну стипендия, что ты рассказывал?

– Две тысячи сто в год.

– Но на моем месте ты бы получал раза в два больше.

– Так-то оно так, Мун, – говорю. – Но...

– Что – но? – спрашивает он, мрачно глядя на меня.

– Да я ж тебе, черт побери, сказал...

– Не ори. Хочешь, чтоб все слышали, что ли?

– Все, Мун, хватит с этим. Я все сказал, а ты думай что хочешь.

Через несколько дней он снова начал ходить вокруг этого:

– Если ты не хочешь занять мое место, какого дьявола ты так надрываешься? Зачем изучаешь синьки и бьешься над новой системой...

– А ты в хотел, чтоб я ничего не делал? – спрашиваю. – Сидел бы как дурак, а вокруг хоть трава не расти? Если ты так хочешь, скажи. Мне и так уже осточертело выкладываться из-за полудурков, которые палец о палец не хотят ударить, не то чтобы помочь.

– Да я просто спрашиваю, Дилли.

– А я тебе уже сказал. Думай что хочешь и поступай как хочешь.

Одно я знаю твердо: он не решится уволить меня. Вот устроить мне счастливую жизнь здесь, чтоб я сам смотался, – это дело другое, хотя я и в этом не уверен. Мы навели справки, наше дельце обойдется нам, как минимум, в двести пятьдесят долларов. А Мун, понятно, рассчитывает, что добрую часть я возьму на себя. Если же я потеряю работу...

Я уже видел тут одного из тех, что «затоптали в очереди», – нового человека в нашем отделе. Это целая история. Парень с отличием окончил школу. Может, в этом-то и корень зла. Наверное, он уж очень хотел показать свои знания, а здесь это дело гиблое. Знания здесь как бы нечто само собой разумеющееся. Их незачем выставлять напоказ. Ими пользуются. Бедняга и трех дней у нас не пробыл, как я понял, что все на него взъелись и что ему здесь долго не удержаться.

Скажем, Мун посылает его мести пол. Дометает он до отдела поставок, Баскен просит его разложить по стеллажам прибывшие детали. Парнишка раскладывает с час, как появляется Мун.

– Я, кажется, велел тебе пол подмести.

– Да, но мистер Баскен попросил меня...

– Давай побыстрей.

Теперь была очередь Баскена.

– Ладно. Делай свое. Больше я тебя не попрошу.

– Но почему? В чем дело, мистер Баскен?

– Давай, давай. Откуда мне было знать, что ты так огорчишь Муна только из-за того, что я попросил твоей помощи.

Само собой, парень в полной растерянности. Чего-чего, а досаждать он никому не хотел. Он уверяет, что останется после работы и все сделает, а сейчас дометет пол. Но только он берется за метлу, на него наваливаются Мэрфи и Гросс: им тоже нужна его помощь. Если он замешкается:

– Эй, Мун! Что здесь у нас творится? Мне что, и помочь некому?

– Как – некому? А ну-ка, помоги ему, малыш. Ты что боишься ручки запачкать?

А если парнишка не мешкая бросается помогать:

– Да когда же ты, наконец, дометешь пол?

– Но, мистер Мэр... Сию минуту, сэр.

До вечера пол, конечно, так и не выметен. Через три недели испытательного срока Доллинг приносит бумагу об увольнении. В ней написано:

Общее отношение?...... Недоброжелательное

Помогает другим?........ Неохотно

Компетенция?.............. Редко доводит задания до конца

Примечания ................. Полностью неудовлетворительно

А главное, все так и есть. Хотя более сообразительный, исполнительный и уживчивый парень никогда не переступал порога завода. На сборочных линиях «затоптать в очереди» и того легче. Детали для различных позиций меняются бесконечно. Хронометрист может узнать, что деталь, предназначенная для позиции 1, на самом деле идет на позиции 3. Поэтому, когда эта деталь прибывает, ее можно доставлять «в цех» или «на двор», потому что самолеты уже на таком-то этапе сборки и их невозможно вернуть, скажем, на позицию 2, где деталь и должна была бы использоваться в процессе сборки.