– А кем же они себя считают?

– Сеньорами, – не задумываясь, ответил Мортимер. – Себя – сеньорами, людей – вассалами. Кровь – это подать, которую они берут с людей, вассальная дань. И у сеньора есть закон и есть долг перед ленником. И закон запрещает принимать дань от одного человека дважды и пить больше, чем полпинты. Этого довольно для поддержания бессмертия. А для поддержания рассудка наилучший способ – благотворительность.

Патрику казалось, что на сегодня лимит его изумления исчерпан. Сейчас он понял, что ошибался.

– Во всех ее видах, – продолжал меж тем Мортимер. – Строительство больниц, школ, концертных залов и галерей, ассигнование средств на научные исследования, да мало ли что еще… вы и не представляете себе, какова доля вампиров в подобных начинаниях. Ну, а те, кто недостаточно для этого богат, отдают свой долг людям иначе – каждый на своей территории. Среди вампиров много врачей, исследователей, полицейских. В конце концов, похождения Джека-Потрошителя прервал вовсе не Скотланд-Ярд, а вампир Уайтчепела.

– Надо же, какая идиллия, – недоверчиво произнес Патрик. – Вот только если все так благолепно, откуда же берутся такие, как Шерингем?

– По недосмотру, – вздохнул Тэлбот. – Именно потому, что случаются такие, как Шерингем, и нужны такие, как я. Видите ли, у вампиров очень сильный внутренний запрет на убийство себе подобных.

Патрик забрал у Мортимера фляжку, глотнул и только тогда посмотрел на Тэлбота в упор.

– Да, – произнес Тэлбот, не опуская глаз. – Вы верно поняли, мистер Шенахан. Я работаю на вампиров. Это они обучили меня моей профессии. Обычному необученному человеку с вампиром не справиться, как вы успели убедиться, – даже и пробовать не стоит.

– А я как раз такой и есть, – едко парировал Патрик. – Обычный и необученный. Однако вам это не помешало, когда вы отправляли меня в клуб одного и без присмотра.

– Одного, но не без присмотра, – возразил Тэлбот. – Безусловно, риск был, но меньший, чем вы думаете. Наверное, вы кляли меня на чем свет стоит за требование подавать мне ежедневные отчеты. Но они позволяли мне следить за происходящим, не появляясь в клубе. А как только я понял, что вы подбираетесь к убийце вплотную, я дал вам наручники. А это вещица не простая. Вы не могли бы забыть их или просто оставить дома, даже если бы и захотели.

– Не очень-то я и сумел ими воспользоваться, – пристыженно пробормотал Патрик.

– А это не так и важно, – махнул рукой Тэлбот. – Главное, что они зачарованы.

Зачарованы? А отчего бы и нет? Если есть вампиры – отчего бы и не быть магии?

– И как только вы услышали Зов, они подали мне сигнал, – добавил Тэлбот. – Так что я смог появиться вовремя.

– Зов? – непонимающе нахмурился Патрик. – Какой еще зов?

– Приказ прийти туда, где вас ждет вампир, – пояснил Тэлбот.

– Но я ничего подобного не слышал! – запротестовал Патрик.

Мортимер мягко рассмеялся.

– Шенахан, дружище, – а как вы это себе представляете? Если человек вдруг ни с того ни с сего слышит в голове голос: «А ну-ка, живо ступай туда-то и туда!» – неужели он пойдет, куда голос велит, а не к врачу? Нет, Зов имеет совершенно иную природу. Он ощущается как свои, а не чужие побуждения. Вопреки слухам, вампиры не умеют читать мысли – иначе таких, как Шерингем, никто и никогда не сделал бы вампиром. Но они умеют мысли внушать. Человек получает приказ прийти – а заодно и приказ найти причину это сделать. Вескую для него самого и ничем не подозрительную для окружающих, если кто-то спросит невзначай, куда и зачем он вдруг сорвался. Вот вас что привело в лапы Шерингема?

– Я опасался, что он нападет на Крейна, – медленно ответил Патрик, чувствуя себя редкостным дураком. – Я видел, что он не ест, значит, собирается напасть, и боялся, что Крейн ему подвернется. Поэтому я вышел первым… чтобы подкараулить Шерингема.

Теперь, задним числом, он понимал, насколько неестественным было его нетерпение.

– Желание защитить, – кивнул Мортимер. – Желание настичь убийцу. Чувство долга. Очень сильная мотивация. Очень. Ему и звать не было нужды – вы бы и так вышли. Вы и в самом деле замечательный человек, Шенахан. Мы не ошиблись в выборе.

И снова – «мы»…

– Мортимер, – тихо, но твердо произнес Патрик, – почему выбирал не только Тэлбот, а вы оба? Какое вы вообще имеете к этому отношение?

Мортимер в ответ широко улыбнулся – и в лунном свете сахарно блеснули клыки.

– Самое прямое, – ответил он. – Я – вампир больницы Чаринг-Кросс и ее окрестностей. И пока это моя территория, никто не будет убивать на ней безнаказанно.

Джек Промиси по прозвищу Посуляй, он вообще с придурью. То предлагает ограбить почтовую карету, и плевать ему на стражу, то на кладбище пойти отказывается. Нет, не сказать, что он трус или хвастун. Карету-то мы подломили ведь, лихо подломили. Посуляй сам все придумал, сам и повел нас на дорогу у цыганской кузни. Сам и опозорился. Не почтовая карета оказалась, а тюремная. Их в Бристоле часто под почту красят, чтоб народ поменьше глазел. Да и то сказать – что мешок с депешами, что мешок с костями – все государственный груз. Вот только казначейского мешка с гинеями там не оказалось. Один бедолага, по рукам-ногам цепями скованный, как тот базарный фокусник, что из сундука через заднюю стенку вылезает.