Шрифт:
– Не для протокола, Шарапов, а для души мои слова тебе. Хитры вы, конечно, суки легавые, с подходцами вашими. Но заточек у нас хватит для вас всех – всегда пожалуйста, наглотаетесь досыта. Как недавно на Цветном бульваре… Будь, Шарапов! И не кашляй!.. – И уже из коридора, не таясь, крикнул: – Песику вашему, Сенечке Тузику, персональный привет!
Затихли шаги в коридоре. Я снова прочитал письмо Фокса и от удовольствия его рукой разгладил. Молодец, Шарапов! Вот теперь было о чем Ане звонить! Было о чем с ней разговаривать! Пришедшему Жеглову я показал письмо и предложил:
– Звоним ей через бабку Задохину и назначаем свидание – мол, речь о жизни и смерти Фокса идет! Не может она на такую вещь не клюнуть.
– Не скажи, – покачал головой Жеглов. – Может, у них для такого случая другая предусмотрена связь.
– Да брось ты, Глеб, что они, в самом деле, шпионы, что ли?! Нормальные бандиты, уголовники… Странно, что они этот-то телефон обеспечили. По случаю, наверное…
– Ну-ну, – недоверчиво покачал головой Жеглов. – Не отвлекайся.
– Ну, представляюсь я ей уголовником, почему-либо освобожденным из камеры, где подружился с Фоксом. В доказательство даю письмо и поясняю, что главное он велел передать банде на словах, ну, чтоб с письмом не засыпаться. Так?
– Так.
– Она приводит меня в банду – благо личность мою из уголовников никто еще, считай, не знает, – и я «по указанию Фокса» назначаю операцию. Подробности мы с тобой потом обсудим, важно по существу решить. И на операции вяжем их к чертовой матери!
Жеглов расхаживал по кабинету, жевал молча губами, что-то хмыкал – это у него всегда признак глубокой задумчивости. Неожиданно остановившись посредине кабинета, спросил:
– А что с Васей Векшиным было, помнишь? – И по лицу его посеревшему, по губам, плотно сжатым, я видел, что он не для проформы спрашивает, что он в самом деле за меня переживает. – Я сам бы пошел, – сказал он чуть не со стоном, – да ведь меня они в момент расколют, каждая собака меня в лицо знает…
– О тебе нет речи, – сказал я серьезно. – Не в игрушки играем. Давай решай, Глеб, время дорого! Сейчас момент потеряем – больше не повторится такая возможность…
– Мне что решать, – сказал Жеглов глухо. – Я понимаю, надо идти. Но я не могу, просто не имею права взять это на себя. Ты ведь не знаешь, что творилось после Васи Векшина! – Он подумал еще немного, посмотрел на часы, махнул рукой: – Я к Льву Алексеичу, жди, Шарапов!..
Жеглов вернулся довольно скоро, и по его собранному виду я догадался, что «добро» начальства получено.
– Разрешил Свирский, – сказал Жеглов. – Он, конечно, поговорит с тобой, даст руководящие указания, но главное сделано. А я тут еще одну деталь надумал: скомандуем в КПЗ, чтобы отобрали у Фокса платочек его знаменитый – он тебе заместо пароля будет, а? – И широко улыбнулся.
– Кубок СССР по футболу. «Зенит» вышел в полуфинал.
– Миллион зрителей просмотрели новый художественный фильм «Без вины виноватые», сценарий и постановка лауреата Сталинской премии Владимира Петрова.
– Московский театр сатиры купит старинные украшения: «драгоценности» из искусственных камней – кольца, браслеты, серьги, броши, кулоны; перчатки, кружева и веера.
Московское радио. Городская информация
– Ну что? Ждать, пожалуй, больше нечего, – сказал Свирский. – Звони, Шарапов. Послушаем, что нам скажут…
Свирский сидел верхом на стуле прямо перед столом, в углах кабинета маялись Тараскин, Пасюк и Гриша, а Жеглов стоял, подпирая спиной дверь, будто хотел нам показать, что не выйдем мы отсюда, пока дело не сделаем.
Долго бродили в проводах далекие гудки и шорохи, потом что-то щелкнуло, и старушечий шамкающий голос ответил:
– Але! Слу-ушаю!
– Здравствуй, бабанька! – быстро, задушливо сказал я. – Ты мне Аню к трубочке подзови…
– А иде я тебе ее возьму? Нету Анюты, нету ее сейчас. Коли надо чего, ты мене скажи, я ей все сообчу, как появится, конечно…
– Слушай, бабка, меня внимательно. Ты ее где хошь сыщи, скажи ей, что человек от Фокса весточку притаранил. Звонить тебе я более не хочу, ты так и скажи ей: сегодня в четыре часа я буду около памятника Тимирязеву, в конце Тверского бульвара. Росту я среднего, пальто на мне черное будет и кепка серая, ну, газетку еще в руки возьму. В общем, коли захочет, узнает. Письмо у меня для ней имеется. Так и скажи: не придет – искать ее более не стану, время нет, я приезжий. Ты все поняла, чего сказал?
Бабка судорожно передохнула, медленно ответила:
– Понять поняла, а делов ваших не разумею. Коли появится, все скажу.
– Молодец, бабка. Покедова…
Положил трубку и почувствовал, что вся спина у меня мокрая – будто кули мучные на себе таскал.
Свирский встал, хлопнул меня по плечу:
– Хорошо говорил, спокойно. Давай в том же духе.
Жеглов ушел вместе со Свирским, а ребята принесли мне все новые регистрационные карточки на всех интересующих нас женщин по имени Аня. Я специально читал не спеша, некоторые карточки перечитывал дважды, внимательно, подолгу разглядывал фотографии, старался запомнить особые приметы. А стопа выросла на столе уже огромная.