Ко Чи Та снова досталось от меня. Я очень устала и была крайне раздражена.

— Все это вполне естественно. Так и должно быть. Если муж очень занят, то жена берет часть забот на себя, — коротко парировал он мое грубое многословие.

— Я хочу, чтобы ты понял одно. Хорошо, что ты приносишь мне триста джа в месяц. Но я жду и твоего непосредственного участия в семейных делах.

— По-моему, ты и одна прекрасно справляешься со своими обязанностями. Лучше тебя я все равно не сделаю.

— Меня этому научила жизнь, и тебя научит. Только ты стараешься всеми возможными способами оградить себя от забот. А это называется эгоизмом!

— И как у тебя поворачивается язык называть меня эгоистом?! От тебя только и слышишь, — то ты устала, то тебе денег не хватает. Да к тому же ты еще считаешь, что я живу за твой счет. Хорошо, я скажу тебе! Я нашел себе дополнительную работу. Может быть, теперь ты перестанешь упрекать меня, — закричал, не сдержавшись, Ко Чи Та.

Он резко повернулся, положил дочку на кровать и быстро вышел из дома. Я схватила плачущего ребенка, прижала к себе и разрыдалась.

Ко Чи Та не питал пристрастия ни к вину, ни к сигаретам. Только в компании друзей, на свадьбе или на вечеринке, устроенной по какому-либо случаю, он изменял своему обыкновению. Если по той или иной причине ему приходилось задержаться, он заранее ставил меня об этом в известность. Сегодня он пренебрег этим обыкновением, по-видимому, был слишком расстроен.

Когда Ко Чи Та вернулся, я лежала в постели и плакала. Он молча разделся, лег и укрылся с головой. Я вспомнила, как он обещал, что ни при каких обстоятельствах не допустит, чтобы его любимая огорчалась. А сейчас повернулся ко мне спиной и даже не попытался меня утешить… От этого мне стало еще обидней.

Утром Ко Чи Та поднялся раньше обычного и, не позавтракав, ушел на работу. Я занялась домашними делами. Сердце у меня ныло. Как наладить отношения — над этим я ломала голову весь день, однако так и не смогла ничего придумать.

С работы Ко Чи Та пришел рано. В руках он держал несколько свертков.

— Я купил ведро. Наше, кажется, прохудилось. И щетку, чтобы вытирать перед дверью ноги. А это колбаса. Пожарь-ка ее, — попросил он, протягивая мне покупки. Я молча взяла их, не смея поднять на него глаз.

— Да, чуть было не забыл. Вот еще чашка для дочки.

Чашка, в которой я разводила молоко, разбилась. Я неоднократно просила Ко Чи Та купить новую, но он постоянно забывал об этом. По-видимому, наш вчерашний разговор пошел ему на пользу.

Я отправилась в кухню и тут только вспомнила, что колбаса — его любимое блюдо. Кажется, за все время, что мы живем в этом доме, я ни разу ее ему не жарила. Тем временем Ко Чи Та принял душ и уселся за стол. На сердце у меня вдруг стало легко и спокойно. А когда зашевелилась дочка, мы, не сговариваясь, бросились к кроватке и едва не столкнулись лбами.

— Хлайн, ты ешь, а я пока ее подержу.

— Нет. Я подержу, а ты поешь первым.

Мы стояли рядом, не зная, как поступить. Тут я не выдержала и рассмеялась. Затем взяла дочь на руки и вместе с ней села за стол.

— Хлайн, мы давно не были в кино. Сегодня идет хорошая картина. Пойдем? — предложил однажды в воскресенье Ко Чи Та.

С тех пор как у нас родился ребенок, о кино мы и думать забыли.

— А куда мы денем дочку? Опять к соседям? Я им и так уж надоела.

— С собой возьмем. В конце концов, не сидеть же тебе вечно затворницей? Пойдем.

Ко Чи Та меня уговорил, и я стала собираться. Вернее, начала собирать дочь. Надо было приготовить бутылочку с молоком, соску, запасные пелёнки, полотенце и прочее. В былые времена, когда я еще жила в общежитии, я тратила на собственный туалет не менее получаса. И все это время Ко Чи Та терпеливо дожидался меня на улице. Теперь же о наведении красоты не могло быть и речи. Да мне ничего подобного и в голову не приходило. Я была всецело поглощена заботами о хозяйстве и о ребенке.

— Может быть, попробуешь поймать такси? — предложила я.

Ко Чи Та в поисках такси провел на стоянке минут пятнадцать, но, так и не найдя, вернулся домой. Пришлось ехать на автобусе. А когда приехали, то оказалось, что в кассе билетов нет. С рук же их продавали втридорога. Я считала покупку билетов у спекулянтов непозволительной для нас роскошью, но Ко Чи Та настоял на своем, и вскоре мы сидели в зрительном зале. Поначалу дочка вела себя сносно, но по мере того, как в зале становилось все более душно, она чаще и чаще принималась хныкать. Я пыталась давать ей соску, поила молоком, но она не умолкала и наконец разревелась во весь голос. Зрители начали неодобрительно шикать, и Ко Чи Та пришлось выйти с ней на улицу. Я осталась одна. Раньше кинозал служил для нас с Ко Чи Та местом уединения. Если фильм был интересный, мы смотрели его, взявшись за руки и склонив друг к другу головы. Если же он нас не увлекал, мы находили утешение в тихой ласке, в возможности посидеть рядом.