Шрифт:
— А ну тебя! — она выпрямилась. — Что значит — рановато? Это же цветы, настоящие, живые! Они уже выросли, для них уже весна! Это… это как любовь, понимаешь?! Про нее тоже никто не спрашивает — вовремя, не вовремя… Она просто приходит, и ничего ты с ней не сделаешь.
Филипп даже опешил — чего это она вдруг разошлась?!
Амелия повернулась и, не оглядываясь, сердито затопала к дому. Он догнал ее, пошел рядом. Сказал примирительно:
— Я просто пожалел, что они померзнуть могут!
— Они не замерзнут! — огрызнулась Амелия. — Это ты, как робот какой-то, только и делаешь, что прикидываешь: «а что будет, если… а что будет, если…». Неужели ты не умеешь просто жить? Обрадоваться, расслабиться, посмеяться?
Проходя мимо стоявшего напротив дома огромного снеговика, кивнула в его сторону.
— Вон — вылитый ты! Такой же холодный и бесчувственный!
Взбежала на крыльцо, свернула на кухню — через секунду появилась оттуда, вооруженная табуреткой и столовым ножом, и с воинственным видом направилась к снеговику.
На протяжении последующего часа Филипп поглядывал в окно и ухмылялся: баронесса фон Вальрехт, балансируя на табуретке, вдохновенно делала снеговику «лицо». Наконец она вернулась, грохнула табуретку об пол и ткнула пальцем в сторону окна.
— Пойди посмотри — теперь он совсем на тебя похож!
Получившееся изображение: нависшие, как у неандертальца, надбровные дуги, рот — узкой щелью, тяжелый квадратный подбородок — действительно имело с ним отдаленное карикатурное сходство. Но от того, чтобы прилепить снеговику большие уши наподобие ослиных, Амелия все же не удержалась.
— Ослоухий болван! — подтвердила она и, гордо выпрямив спину и задрав нос, двинулась к тропинке, ведущей к подъемнику.
— Эй, подожди! — догнал, обнял сзади за плечи, уткнулся лицом в пахнущую снегом и свежестью золотую гриву.
— Пусти! — Амелия задергала плечами — не сильно, лишь обозначая, что сопротивляется.
— Чего ты завелась, в самом деле! Ну… ну хочешь, пойдем вместе покатаемся! — Обычно он не баловал ее подобными предложениями.
— Ладно, пошли, — буркнула она все еще недовольным тоном. Чувствуя себя (не понятно, с чего) «обиженной стороной», тут же добавила: — На санках покатаемся, там места на двоих хватит!
О своем предложении Филипп пожалел, едва съехал пару раз вниз — Амелия, сидя в обнимку с ним на пластике, визжала так, что можно было оглохнуть.
Она была неправа — он тоже расслабился и отдыхал.
Впервые за многие месяцы Филиппа не грызло чувство вины. В этом сверкающем белизной и солнцем беззаботном уголке, казалось, созданном для того, чтобы забыть обо всех проблемах, оно как-то незаметно, постепенно растаяло. Он отдавал себе отчет, что оно еще вернется, и не раз, но пока просто бездумно расслабился и наслаждался каждой минутой.
Сад Эдема… Снег, солнце, никого вокруг — казалось, они не в центре Европы, а где-то на Аляске; жаркий огонь камина по вечерам, жаркая постель ночью. Мужчина и женщина…
Глава двадцать первая
Неприятности начались на десятый день. Начались с мелочи: в пятницу вечером пошел снег. Наутро выяснилось, что произошло именно то, о чем говорил Макс: ночью сошла небольшая лавина и завалила единственную ведущую в долину дорогу.
Диспетчер заверила, что ко вторнику дорога будет расчищена, и горничная приедет как обычно.
— Все, теперь мы совсем уже на необитаемом острове! — весело заявила Амелия. — Если ко вторнику дорогу не раскопают — займусь людоедством! У-уу! — скорчила зверскую рожу и щелкнула на Филиппа зубами.
Вечером он хотел принести охапку дров для камина — она выбежала на улицу за ним следом, без куртки, в одном легком свитерке, и затеяла игру в снежки: Выскакивала из-за угла дома, кидала несколько снежков и со смехом улепетывала, пока в конце концов он не бросил дрова и не погнался за ней.
Не догнал, зато удачно попал снежком по затылку — так что она аж взвизгнула. Но когда он вернулся за дровами, Амелия откуда ни возьмись налетела сзади, ловко поддала под коленки — и они оба покатились по снегу.
Филипп уже собирался навалиться на нее и сунуть за шиворот комок снега, когда она вдруг показала вверх.
— Смотри, какие звезды!
Он невольно взглянул в небо и на миг потерял бдительность. В результате снежок в рот достался ему, а Амелия вскочила и, хохоча, понеслась к дому.