Главной жертвой прошлого нашествия гремлинов оказалась Лиза – худая, как палка, темноволосая кудрявая девушка в огромных очках. В те моменты, когда к ней не обращались, подкрепляя реплику постукиванием по плечу, а то и тычком в плечо или под ребра, она явно витала в облаках, лишь ей одной ведомых.

– Гений, – уважительно шепнул Паша, бесцеремонно показывая на нее пальцем. – Монстр, а не человек!

«Монстр» тем временем задумчиво чесал кончик носа одной рукой, а второй сортировал пробирки на большом стеклянном столе, похожем на соты.

– Мы вместе над планктоном работаем. Подбираем оптимальный состав для здешних вод.

– Зачем?

– Чтобы китов подманить, – Паша выпятил грудь и сам стал похож на маленького гордого кита. – Представляешь? Мы глядим сквозь крышу, а там, наверху, кормятся эти махины…

Я тут же живо представил себе, как такая кормящаяся «махина» падает на Триллиан, сминая хрупкий маленький купол, и совсем опечалился. Нет, совсем не берегут себя люди. И братьев своих меньших не берегут. И главное – не прислушиваются к их советам и опасениям!

А спустя еще десять минут догадка о полном безумии местных ученых получила очередное подтверждение.

Толстенький, с лопатообразной бородой и ярко-голубыми глазами, похожий на доброго гномика Марк Михайлович искренне мечтал о мировом господстве. Взмахивая руками, будто дирижер перед оркестром, он торопливо, поминутно сбиваясь, рассказывал о бесчисленных подводных городах, которые «скоро, совсем скоро!» будут устилать дно Мирового Океана. И конечно же именно он, Марк Михайлович, подберет места на донном грунте, до сантиметра высчитает нужные точки для застройки. А то ведь недолго установить город на действующий вулкан! Или на тектонический разлом! Или в зыбучий ил!

Похожий на рахитичного кузнечика Гоша нервничал, тыкал в замусоленную и мятую бумажку и убеждал всех, что пускать в лабораторию посторонних – это не по регламенту. Когда регламент у него отобрали и спрятали куда подальше, Гоша достал откуда-то новый. История с изъятием документа повторилась, но блюститель регламента не сдавался. Вареники, заинтересовавшись, устроили между собой тотализатор, гадая, откуда ученый вытащит очередной документ. Гоша не обманывал их ожиданий и извлекал листы бумаги отовсюду: из-за пазухи, из рукавов, нагрудных карманов, из-за подкладки пиджака, даже достал один из-за отворота брюк!

– Бумажный червь, – шепнул Паша, а Макс грубовато расхохотался и невежливо и прямолинейно спросил Гошу, на все ли случаи жизни у того существуют регламенты, и если да, то какой же из них устанавливает правила распределения регламентирующих документов по телу.

– Очень умно, – пробормотал Влад вроде бы себе под нос, но отчетливо и во время паузы. – Мы тут и вправду, знаете ли, товарищи аквариумисты, работаем. У вас, может, вечер – время свободное, а мы по двадцать четыре часа в сутки «на посту». Когда идея пришла – тогда и изволь с ней возиться. Научное вдохновение – оно промедления и расписания не терпит.

– Но регламентируется, да?

Макс еще раз сверкнул улыбкой, но под взглядом Влада успокоился и спросил примиряющимся тоном:

– А ты чем занимаешься?

– Климатом, – Влад поморщился, будто откусил горькой редиски. – Точнее, климат-контролем. Составом воздуха под куполом и сообщением сред.

– «Пространственных зон», – пробормотала Ника.

– Именно зон, этот термин точнее, – кивнул Влад. – На плакате прочитала, да? У Валерия Валерьевича в кабинете. Ему мои идеи нравятся.

– Не сомневаемся, – хором ответили Вареники.

«Еще бы не нравились, – подумал я. – Ни на секунду не сомневался, что такой зануда придется архитектору ко двору».

Тут я зажмурился и широко-прешироко зевнул. Как оказалось, зря глаза закрывал. Потому что через секунду пришлось открыть рот и вопить!

Попробуй не завопи, когда мгновение назад ты всеми четырьмя лапами, а главное – мягким пузом! – надежно лежал на пупырчатом коврике в дверях лаборатории, а теперь внезапно летишь через голову неизвестно куда, а главное – не пойми отчего.

– Ой-ой-е-е-е-ей! – присоединились к отчаянному мяву Вареники, тактично заглушая мое «нет-нет-неееет!», поневоле вырвавшееся, когда я узрел, куда лечу, и отчаянно замахал лапами.

Что сделать, если вы хотите вогнать кота в депрессию? Отправьте его в подводный город. Хотите добить, чтобы уж наверняка расстроился? Бросьте в аквариум в подводном городе! Несчастье в несчастье. Ре-кур-си-я, как говаривал Профессор.

Плюх!

Я шлепнулся в аквариум, отчаянно заработал лапами и вылетел наружу, как пробка из бутылки. Такая мокрая, взъерошенная и ошалевшая пробка, которой только и оставалось стукнуться об стену и сползти на пол, выпучив глаза. Даже сил не осталось, чтобы произнести что-нибудь злобное. Впрочем, последнее к лучшему – ни о какой маскировке и попытках сдержать себя и речи быть не могло. А вот о человеческой речи из кошачьей пасти – это запросто. И вряд ли бы в этот момент кто-нибудь подумал о чревовещании.