Шрифт:
Неимоверно размножилось племя Нищенствующих монахов. Оно объедало народы и без того не особенно богатые. Некогда первые христиане считали труд богоугодным делом. Апостол Павел даже провозгласил: не работающий да не ест! И вот со временем католические монахи нищенствующих орденов — как бы далекие преемники первоапостольных христиан — полностью извратили первоначальную идею, становясь бездельниками. Об этом неплохо было сказано в «Книге, полной пантагрюэлизма» в 1534 году «извлекателем квинтэссенции» Назье, а точнее Франсуа Рабле, словами Гаргантюа:
«— Обезьяна не сторожит дома, как собака; не тащит плуга, как вол; не дает шерсти и молока, как овца; не возит тяжестей, как лошадь. Ее дело — везде гадить и все портить, а поэтому она получает от всех насмешки и пинки. Полное сходство с монахом (я говорю о монахах-тунеядцах), который не работает, подобно крестьянину, не охраняет страны, подобно воину, не лечит больного, подобно врачу, не проповедует и не учит народ, подобно доброму евангелическому богослову или педагогу, не доставляет удобных и необходимых для государства предметов, подобно купцу…
— Но они, — сказал Грангузье, — они молятся за нас богу.
— Монахи бормочут себе под нос несметное множество всяких житий и псалмов, которых сами не понимают… Я называю это насмешкой над богом, а не молитвой. Помогай им бог, если они действительно молятся за нас, грешных, а не из страха потерять свои хлебы и жирные супы…»
В этой бессмертной книге что ни монах — то обжора, пьяница, богохульник, бездельник, развратник. Об их отношении к своим «непосредственным обязанностям» свидетельствует признание одного из них:
«Я никогда так хорошо не сплю, как за проповедью или за молитвой. Прошу вас, начнем вместе семипсалмие, и вы увидите, как вы скоро заснете».
Но развеселые монахи, заселяющие страницы Рабле, покажутся безобидными болтливыми пьянчужками по сравнению с их высокопоставленными «начальниками». Чем выше поднимался человек по лестнице церковной иерархии, тем труднее было ему сохранить благородство, бескорыстие, доброту. Слишком велика становилась их власть, слишком много «низменных» благ жизни было им доступно.
Одним из мощных магнитов, помогающих вытягивать звонкую монету из карманов прихожан, стала система индульгенций. Особенно расцвела она с юбилейного 1500 года. Папы пользовались разными поводами для того, чтобы предоставить возможность верующим искупить свои грехи, в сущности, выкупить право грешить.
Юбилейные годы были придуманы для более широкой продажи индульгенций под предлогом «круглой» даты от рождения Христа. Начинание оказалось выгодным, и вскоре юбилейные годы стали повторяться через пять лет.
Как писал немецкий историк Т. Бригер: «Блестящий придворный штат Льва X поглощал неимоверные суммы. Нужно было тонкое финансовое искусство, чтобы удовлетворять необходимые потребности. В курии уже давно велись списки преступлений всякого рода с обозначением той цены, за которую можно получить прощение из Рима. К этому присоединилось неимоверное количество разрешений и освобождений, имевших также свою определенную таксу. Папы запрещали множество вещей только для того, чтобы иметь возможность разрешать их; издавали множество правил только для того, чтобы иметь возможность освобождать от их исполнения. Чем чаще случались преступления и грехи, тем больше был спрос на милость, тем лучше процветала торговля».
В эпоху Возрождения папы дошли до того, что разрешили продавать индульгенции мертвым (выкупали, понятно, живые). Шутники сочинили даже стишок:
Как только монеток послышится звон, Душа из чистилища сразу же — вон.Так свершалась подмена церкви как храма бескорыстной добродетели в постыдную лавку, торгующую грехами и преступлениями.
Подобные подмены обычны и понятны. Когда добровольный кружок единомышленников превращается в мощную организацию, бедные обретают богатство, униженные возвышаются, бесправные становятся владыками, гонимые получают возможность быть гонителями, — тут-то и начинается переоценка ценностей, перестройка сознаний, подбор людей, соответствующих изменившейся обстановке.
В первые века христианства за духовной благодатью к нему обращались идейные сторонники учения, вопреки гонениям и притеснениям. В период расцвета католичества к нему тянулись жаждущие власти и богатства, искатели материального благополучия. Посты в церковной иерархии покупались или раздавались родственникам и близким. За них платили «композиции». За высокие посты и цены полагались высокие, и для погашения «композиций» использовались индульгенции. Суммы достигали тысячи дукатов — целые состояния.