– Тэрик, – покачнувшись, глухо произнес барон. Гуго поддержал его. Воины-норвеи выразили свое одобрение, тихо загомонив. А капитан повернулся к девочке:

– Кто это сделал?

Удивление Гуго было понятно – такое не под силу одному человеку, тут нужен многодневный труд бригады каменотесов.

– Я! – гордо ответила девочка. – Я нашла здесь следы битвы и похоронила воинов. А они же были норвеями, доспехи у них были норвейские, – пояснила девочка, как она определила национальность погибших.

А потом продолжила, как бы оправдываясь и повторяя то, что уже говорила раньше:

– Но здесь же кругом скалы, копать тяжело. Вот я все и сожгла, ведь у норвеев же принято огненное погребение? Да? А потом согнала сюда скальных химер и тоже сожгла, ну как жертву. Мама мне говорила, что когда знатного норвея хоронят, то надо жертву принести, чтоб путь в Валгаллу был легким. Ведь они туда же уходят? Правда ведь? Ну и потом решила, что если тут они нашли свою смерть, то надо памятник им поставить, вот я и сделала.

Гуго недоверчиво покачал головой, но вслух свои сомнения не высказал, а вот у де Гривза подобных сомнений не возникло, он хрипло выдохнул:

– Ты все правильно сделала, доченька!

– А почему в шлеме? – спросил капитан, показывая на фигуру воина с мечом, которая выдавалась вперед из барельефа. – Ведь мы не носим закрытых шлемов!

– Но я же не видела его лица!

– Вот. – Барон снял с шеи медальон, где раньше лежало колечко, и открыл его. На внутренней поверхности крышки был выгравирован портрет юноши. – Вот это он. Тэрик!

Девочка взяла медальон, некоторое время его рассматривала, а потом вернула барону. Листик сделала в направлении скульптурной группы несколько шагов и вытянула вперед руки. Сорвавшееся с них белое пламя окутало фигуру, стоящую впереди. Когда пламя опало, у воина на голове не было шлема. Суровое лицо, выступающие скулы, развевающиеся волосы, крепко сжатые губы, взгляд, устремленный вперед. Высеченный из камня воин был похож на живого человека. Казалось, он сейчас с боевым кличем поднимет клинок.

Дружинники барона, словно повинуясь команде каменного воина, выхватили мечи и подняли их. Громкий боевой клич норвеев раскатился по окрестным горам. Барон спрыгнул с коня и опустился на одно колено перед девочкой:

– Спасибо, Листик! Спасибо, доченька!

Потом поднялся и громким голосом, так, как в былые годы отдавал команды, произнес:

– Я, граф Лэри де Гривз, барон Дрэгис, перед Единым и всеми другими богами, какие есть, и воинами своей дружины признаю Листика…

Он вопросительно посмотрел на девочку, та, поняв, что он хочет спросить, сказала:

– Листикалинариону.

– Листикалинариону, – повторил барон, – признаю своей законной дочерью и объявляю своей наследницей!

Боевой клич норвеев снова разнесся над горами, потом воины баронской дружины во главе с капитаном спрыгнули с коней и опустились на одно колено перед Листиком. Барон назначил своего наследника, вернее, наследницу. А то, что она девочка… Ну, значит, такова воля их командира и сеньора. И еще воины были благодарны ей за то, что она сделала для их павших товарищей. Ведь что может быть лучше для норвея, чем погибнуть в бою? Только погибнуть в бою с последующим огненным погребением!

Говорят, путь домой вдвое короче, чем путь из дома. Неизвестно, так ли это, но дружина барона Дрэгиса ночевала не в ущелье, где начиналась дорога на перевал, а у Драконьей пещеры. На этот раз свежего мяса у девочки не оказалось, ведь Листик не летала на охоту, но того, что осталось с прошлого раза, вполне хватило на всех, в хранилище с заклинанием стазиса мясо не портилось довольно долго.

– Кто накладывал заклинание? – спросил барон у Листика, показывая на каменный ящик. – Веточка?

– Не-а, это я. Мне Тайша показала, как это делать, – ответила Листик.

Она, Лэри де Гривз и два воина зашли в пещеру за мясом. Девочка не стала говорить, что ее заклинание, в отличие от маминого, держится всего неделю. Но, видно, поняв это, барон погладил дочь по голове, Листик прижалась к отцу и замерла.

На следующий день, ближе к вечеру, дружина барона подъехала к замку. Выстроенный на большой скале, он казался огромным, впрочем, таковы были все приграничные замки – бывшие крепости, предназначенные для обороны рубежей Старой Империи и для того, чтобы в случае опасности здесь могло укрыться все окрестное население с домашней живностью.