Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005 – Зализняк Анна А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира: Сб. ст. – М.: Шк. «Языки славянской культуры», 2005.

Караулов 1987 – Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. – М.: Наука, 1987.

Колесов В.В. – Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова…» – СПб.: Златоуст, 1999.

Корнилов 2003 – Корнилов О.А. Языковые картины мира как производные национального менталитета. 2-е изд., испр. и доп. – М.: ЧеРо, 2003.

Лихачев 1987 – Лихачев Д.С. Заметки о русском / / Д.С. Лихачев. Избранные работы: В 3 т: Т. 2. – Л.: Художественная литература, 1987.

Маслова 2001 – Маслова В.А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. – М.: Академия, 2001.

Микешина 2005 – Микешина Л.А. Философия науки: Современная эпистемология. Научное знание в динамике культуры. Методология научного исследования: Учеб. пособие. – М.: Прогресс-Традиция; МПСИ; Флинта, 2005.

Новое в лингвистике 1960 – Новое в лингвистике: Пер. с англ. – М.: Изд-во иностранной литературы, 1960. – Вып. I.

Потебня 1990 – Потебня А.А. Теоретическая поэтика. – М.: Высш. шк., 1990.

Роль человеческого фактора в языке 1988 – Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира: Кол. мон. / Отв. ред. Б.А. Серебренников. – М.: Наука, 1988.

Сепир 1993 – Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи: Пер. с англ. / Под ред. и с предисл. А.Е. Кибрика. – М.: Прогресс; Универс, 1993.

Тань 2004 – Тань Аошуан. Китайская картина мира: Язык, культура, ментальность. – М.: Шк. «Языки славянской культуры», 2004.

Цивьян 2006 – Цивьян Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы. Изд. 3-е, испр. – М.: КомКнига, 2006.

Никого не удивляет тот в общем банальный факт, что все люди разные. На всей земле не найти и двух лиц, которые были бы абсолютно идентичны друг другу. Что тогда говорить о мыслях, чувствах, желаниях, заблуждениях? Не только лицо, но и душа каждого человека есть отдельный и неповторимый мир, и даже некоторое сходство в образе мыслей или манере поведения у многих из нас не отменяет этого принципиального различия… Пусть нас объединяет то, что все мы люди, принадлежим одному биологическому виду, дышим одним воздухом, ходим по одной Земле, видим одни и те же звезды. Но разве это составляет суть того, что есть в нас человеческого? Или все же она – в единственности нашего «Я», в уникальности наших путей в мире?

Почему-то это простое рассуждение, абсолютно ясное применительно к людям, применительно к языкам долгое время казалось, по крайней мере, спорным, если не вовсе ошибочным. Грубо говоря, лингвисты считали, что разными у людей могут быть только лица, а то, что у нас внутри, – у всех все одинаково, так сказать, «универсально». Конечно, проще считать, что все думают и чувствуют, как я. Не надо долго и мучительно пытаться понять ход мыслей другого человека, учиться размышлять над его поступками, становиться на его позицию, раз все мы, в сущности, одинаковы. А различия несущественны, ими можно пренебречь. Можно даже пренебречь данными моего каждодневного общения с людьми, которые свидетельствуют как раз об обратном: все мы – разные.

И только, пожалуй, начиная с В. фон Гумбольдта, лингвистика осмелилась предположить, что разные у нас не только лица. Что, как и люди, разные языки – это отдельные и неповторимые миры мыслей и чувств, желаний и заблуждений. Что, как и в людях, нечто самое важное в языках – именно от этой отдельности и неповторимости. В. фон Гумбольдт увидел, что главные различия между языками – не в их звуковых оболочках и не в разном числе склонений и спряжений, а в тех уникальных конфигурациях смыслов, которые сливаются в каждом языке в свой образ мира, не передаваемый средствами другого языка.

Возьмем, например, известную есенинскую фразу: «Ты жива еще, моя старушка?». Попытаемся перевести ее на английский язык. У нас получится что-то вроде: «Are you still alive, my dear little old woman?» (если буквально: 'моя дорогая маленькая старая женщина') [1] . Насколько точен этот перевод? На первый взгляд, он логически точен, ведь все компоненты смысла, заложенные в русском слове старушка, вроде бы присутствуют: 'дорогая' + 'маленькая'+ 'старая' + 'женщина'. Но сразу возникает вопросы. Почему 'маленькая'? А если эта старушка была высокого роста, ее так нельзя было бы назвать? Почему 'дорогая', а не, скажем, 'милая'? Вообще-то у нас слово дорогой больше принято в общении с налетом официальности и торжественности. Куда делся еще один важный смысл 'к которой я тепло и душевно отношусь', существующий тоже в русском словоупотреблении? А смысл 'родная'? И еще мы забыли про общий, совершенно невыразимый смысл, скорее, даже общую смысловую тональность, «ауру» высказываний подобного типа, рождающих атмосферу особой эмоциональной насыщенности и душевности.