— Держи. — Боцман бросил кусок липкого, похожего на кусок глины хлеба и баклажку с водой.

— И как долго меня будут держать в этом гробу? — спросил я и поднял на него глаза.

— Столько, сколько понадобится. И не смей на меня пялиться, мясо!

— Иди ты в задницу! — лениво огрызнулся я и прищурился. — Позвал бы лучше капитана, поговорить. Скучно здесь…

— Вот еще! Только и дел у капитана, чтобы на тебя время тратить.

Боцман, этот чернобородый мужик с пудовыми кулаками, зло зыркнул и закрыл дверь. Щелчок замка и затихающий стук башмаков. Теперь придет только завтра. К вечеру. Нет, рядом с ним кто-то был. Я почти уверен. Ладно, надо спать. Жаль, но изменить течение времени я не могу. Не умею.

Закрыл глаза и попытался устроиться на доске, которую, по какому-то недоразумению, назвали койкой. Вспомнился разговор матросов. Нет, в эту часть трюма они не заходили, но перегородка здесь хлипкая, и я слышал все беседы, которые велись в кубрике. Про кого они там говорили? Про тех, кто страшнее нежити? Видимо, про нас. Тех, кто приходит по воле богов. Как сказано в древней легенде: «И пролетает над миром огненный дракон, и приходят рыцари, которые идут по следу нежити как знамение последней Битвы. Воплощение божественной кары и возмездия…» Да мы, блин, просто баргесты какие-то! Псы, а не люди. Все, спать…

Заснуть не удалось. Судя по звукам, несущимся из кубрика, пираты только что закончили ужинать. Минут десять назад они перестали стучать ложками по деревянным мискам и теперь спорили о русалках. Вечная тема для мужиков, болтающихся в море несколько месяцев подряд. Сами посудите — о чем еще говорить? Вот именно — о еде, выпивке и женщинах.

Почему именно ужин, а не обед или завтрак? Как уже говорил, над дверью небольшая щель, а в потолке трюма имеется световой люк. Тусклый и маленький, но представление о времени суток у меня есть. Да и завтракают эти бродяги всухомятку — по утрам не слышно стука ложек. Видимо, грызут сухари с солониной, запивая травяным взваром.

Нет, это все-таки не галера. Наверное, я плохо понял этого южанина. Они говорят нараспев, да так, что слова сливаются. Да и я не силен в морском деле. Весь мой опыт — угробленный корабль капитана Крэя да каботажный переход на драккаре, когда мы устроили в Мэше небольшую заварушку.

Судя по голосам — матросов не больше десяти человек. Ну и что это может быть за корыто? А черт его знает! В Сьерра я видел корабли из Баргэса. Похожи на средневековые корабли датчан, которые рассматривал в музеях нашего мира.

Вскоре после ужина пришел боцман, но не один, а с компанией. За его спиной стояли два дюжих матроса, вооруженных тяжелыми тесаками. Он бросил мне небольшой черный мешок из крашеной шерсти и приказал:

— Надень на голову.

— Зачем?

— Не переживай, не повесим. Капитану скучно, и он решил на тебя посмотреть.

— Разве что скучно…

— Шевелись! — буркнул здоровяк. — Некогда мне лясы точить.

Делать нечего — пришлось подчиниться. Когда надел мешок, меня оттолкнули в сторону, и в каюту протиснулся один из матросов. Он долго гремел цепью и наконец снял замок. Потом меня выволокли из каморки, подхватили под руки и потащили наверх.

Даже сквозь мешок почувствовал свежий морской воздух. По грязному телу прошелся свежий ветер, и неожиданно стало так легко, что я даже улыбнулся. Да, если что — умирать надо с улыбкой. И тогда боги улыбнутся в ответ и пошлют легкую смерть. В образе красивой девушки. Так говорят у нас — на севере.

Меня провели по палубе и толкнули в узкую и низкую дверь. Три ступеньки вниз. Сдернули мешок, и я прищурился от света. Пусть несколько подсвечников и не заменят дневного света, но после многодневной темноты они ярче, чем солнце.

Судя по карте, разложенной на столе, бутылкам вина в особой подставке и сундуку, украшенному изящной резьбой, — капитанская каюта. Вещи все дорогие. Слишком дорогие, чтобы держать их на корабле. Ничего не поделаешь — любят южане все блестящее. Что в нашем мире, что в этом.

— Дарре, — кивнул я.

Шкипер, не переставая жевать, несколько секунд внимательно меня разглядывал, а потом молча кивнул на стул: мол, присаживайся, мил-человек, гостем будешь. Звякнув длинной цепью, я устроился на неудобном стуле и осмотрелся.

Возникло стойкое чувство дежавю. Когда присмотрелся к шкиперу, понял, с чем оно связано. Помните старика-горбуна из фильма «Место встречи изменить нельзя» в исполнении Армена Джигарханяна? Вот именно — одно лицо с пиратским капитаном. Только одеждой и отличались. Серый камзол, невысокие рыжие сапоги из промасленной кожи да широкие штаны навыпуск. Но лицо… Того и гляди, покосится да спросит — а не засланный ли я стукачок? Вот уж бывают совпадения… Расскажи кому — не поверят.

Рядом, в двух шагах, замерли боцман с одним из матросов. Смотрели настороженно. Руки держали на поясе, рядом с тесаками. А ведь совсем не похожи эти парни на пиратов. На вольных бродяг я еще в Альдкамме насмотрелся. Разве что там северяне были, а эти, судя по всему, — южане.