– Ладно, говори, чего тебе надо. Только не надо больше этого, как его, тера… тетра… мегафона… – Эх, опять это у меня как-то неубедительно получилось. Услышал бы кто из наших – со смеху бы помер.

– А, нечистый! – продолжал торжествовать монах. – Твой поганый язык не может вымолвить священных слов! Ты бессилен, адское отродье, прихвостень Сатаны!

– Чего надо? – рявкнул я.

Ну сколько можно это выслушивать! Так сам себя уважать перестанешь! Сатана, конечно, личность знаменитая, но чтобы я был чьим-то прихвостнем? Все-таки этот монах сейчас нарвется! Мне бы только встать…

– Я решил загубить свою бессмертную душу, – заметно погрустнел монашек.

– Это у тебя уже получилось, – мстительно заметил я. – И зачем тебе это надо? Душа, знаешь ли, это не фигня какая, чтобы ее губить за просто так…

– Я загубил ее, – он уже чуть не плакал, – призвав тебя, презренный и богомерзкий демон, чтобы спасти другую невинную душу… и тело… – Монах запнулся.

– А кого спасаешь-то? – Мне стало его жалко. Он так верил в тот бред, который нес. Значит, действительно сильно приперло. Ну а вежливости я его потом поучу.

– Эльза – не колдунья! – Монах сжал кулаки и поднял их к небу. – Она стала жертвой навета! Она чиста! И ты поможешь мне спасти ее, пусть это будет стоить мне вечных мук на адском огне!

– Ты можешь объяснить толком, что там у тебя случилось? И кто такая эта Эльза? – За такую плату мне работать еще не приходилось. Очень мне нужно, чтобы этот грубиян жарился на каком-то там огне! Но вот почему-то захотелось ему помочь. Да и разобраться надо бы, что там случилось. – Кстати, тебя как звать-то?

– Брат Бонифациус, – машинально ответил монах и прикусил язык. Очевидно, в его книженции было написано, что мне такое знать не полагается. – О, коварный демон! Адской хитростью ты выведал мое имя. Но тебе все равно придется выполнить мой приказ, иначе я буду мучить тебя страшными словами…

– Замолчи! – воскликнул я, поняв, что он собирается делать. Еще раз выслушивать его вопль про этот самый тетра… ну, вы поняли, я сейчас был не в силах. Убил бы на месте! – Сделаю я все, сделаю, только не ори так. Ты вот что, брат Бонифациус…

– Ты не смеешь называть меня братом, проклятое порождение тьмы!

Все-таки нервный попался монах. И с кучей предрассудков.

– Ну, черт… бог с тобой, – примирительно сказал я. Так все равно слишком долго говорить, язык сломаешь. Лучше Бонифаций. Нет, Боня! Так его и буду звать. – Ты лучше объясни толком, в чем там дело и что от меня требуется. А то мы тут так до вечера сидеть будем…

– До вечера. – Монах вздрогнул. – Осталось несколько часов. В полдень… До полудня ты должен спасти ее! Ты в моей власти, пока не выполнишь мой приказ. А иначе…

– Ты будешь мучить меня страшными словами, – закончил я за него. Мне уже порядком надоел этот зануда, хотя парнем, судя по всему, он был неплохим. – Так, значит, мы спасаем эту самую Эльзу. От кого или от чего?

– Эльза – дочь нашего покойного аптекаря, – начал объяснять монах, понявший наконец, что зря теряет время, изрыгая свои угрозы и ругательства (угрозы, надо сказать, весьма однообразные, а вот в ругательствах он был на удивление изобретателен для святоши). – Она… Она самая прекрасная и добродетельная девушка во всей деревне. Ее глаза…

– Ближе к делу, Боня! – прервал я монаха, ударившегося в поэзию. – Значит, ты влюблен в эту Эльзу. Дальше.

– Нет! Я не влюблен! Мои помыслы чисты, дьявольское отродье! – вскричал брат Бонифациус.

Я тихо выругался, но решил не перебивать его. А то еще действительно опоздает. Угораздило же этого поэта принять обет!

– Эльза умеет собирать различные целебные травы, – продолжал монашек. – И вот за это ее и обвинили в колдовстве! И теперь собираются сжечь на костре. Сегодня в полдень, – закончил он.

– А она точно не колдунья? – поинтересовался я.

– Кому, как не тебе, лживому и хитрому демону, знать это? – закричал монах. – Эльза чиста, она помогала людям.

– И за это ее собираются сжечь? Ну и нравы у вас, у людей! – воскликнул я. – А еще клевещете на нас, демонов! Постыдились бы! Я понимаю, если бы она этими самыми травами помогла кому-нибудь отправиться на небеса. Ну или в другое место, это как повезет. Ты что-то недоговариваешь, святой отец!

– Семена зависти и злобы, посеянные в людских сердцах отцом лжи, твоим господином, о презренный демон, дали свои всходы! – высокопарно заявил монах. Надо сказать, я так успел привыкнуть к его оскорблениям, что даже пропустил очередной перл красноречия мимо ушей. – Эльза так мила и прекрасна, что ее оклеветали из зависти и ревности. И… – Монах замялся.